в адрес Шарона — будь то недостаточное внимание к социальным и экономическим проблемам или очевидное безразличие по отношению к растущему разрыву между самыми богатыми и самыми бедными слоями населения, — тем не менее израильтяне всегда считали основными вопросы, связанные не с экономикой, а с безопасностью. И Шарон — как бы там ни было — всегда отвечал ударом на удар. Инициированная им операция “Защитная стена” — со всей ее нескрываемой беспощадностью, с захватом городов и деревень Западного берега при использовании бронетехники, с ее комендантским часом, дорожными заслонами, запретами на передвижение, с ликвидацией палестинских террористов и карательными мерами по отношению к населению, заподозренному в сотрудничестве с террористами, включая разрушение их домов и уничтожение их плантаций, — все это являлось тем ответом, который, несомненно, был ясен палестинцам.
Наступил июль 2002 г. Палестинская экономика находилась в состоянии полного упадка, уровень безработицы на Западном берегу составлял (согласно оценке) 35 %, а в Газе — катастрофические 50 %. И тогда жители Газы вышли на улицы, протестуя против провала политики властей Палестинской автономии, а палестинские газеты стали призывать к проведению реформ и к прекращению интифады, которая не достигла никаких целей. К январю 2003 г. стали появляться явственные признаки того, что интифада начинает сходить на нет. Предотвращалось все большее число терактов-самоубийств — благодаря тому, что израильская военная разведка, основываясь на данных, получаемых от платных арабских информаторов, поставляла все более точные сведения о путях проникновения террористов на территорию Израиля. Возможно, что и в самом деле значительная часть израильтян воспринимала “бульдозерную тактику” Шарона как все более и более эффективную.
Именно так оценивала происходящее американская администрация, чья внешняя политика во многом совпадала с политикой Шарона по отношению к Палестинской автономии. Направив войска в Афганистан с целью поимки Усамы бин Ладена и готовясь к еще более масштабной военной операции против Саддама Хусейна в Ираке, Буш и его советники по вопросам национальной безопасности в высшей степени положительно оценивали решительные антитеррористические действия Шарона. На протяжении двухлетнего периода президент США четыре раза принимал Шарона в Белом доме; он также выразил намерение отказаться от своих критических замечаний относительно операции “Защитная стена”. Такой “намек” достаточно хорошо был воспринят израильской общественностью. Кроме того, в ходе своей предвыборной кампании Шарон впервые дал понять, что, в принципе, готов рассмотреть возможность создания независимого палестинского государства, если власти Палестинской автономии смогут восстановить мир и порядок на своей территории. Подобного рода проявление гибкости, наряду с таким фактором, как наличие видимой поддержки американского президента, позволили Шарону склонить на свою сторону традиционно умеренные элементы израильского электората.
И вот 28 января 2003 г. израильтяне пошли на избирательные участки — в третий раз за менее чем четырехлетний период. Доля принявших участие в голосовании была сравнительно невысокой, что явно отражало состояние моральной усталости населения. Фактически свои бюллетени опустили в урны лишь 68 % всех лиц, имевших право голоса. Тем не менее результаты голосования были более чем красноречивыми. Ликуд, потерпевший поражение на выборах 1999 г., на этот раз с триумфом вернулся к власти, удвоив число своих мандатов в кнесете — с 19 до 38. Напротив, Партия труда получила всего 19 мандатов — минимальное количество за всю историю страны; в 2001 г. она получила 20,1 % голосов, а в 2003 г. — 14,5 %. Мерец получил всего лишь шесть мандатов. Израильская партия труда потерпела поражение во всех секторах и слоях населения — у новых репатриантов и уроженцев страны, у богатых и бедных, у евреев европейского и неевропейского происхождения. Опросы общественного мнения единодушно показали, что, заняв место на левом фланге национального общественного мнения по вопросам безопасности, партия губительным для себя образом утратила доверие народа.
Для Шарона теперь не могло идти и речи о политических компромиссах. В течение месяца он сформировал свое правительство большинства. В правящую коалицию, возглавляемую Ликудом, вошли блок Национальное единство — Исраэль бейтену, а также Национальная религиозная партия. При этом, однако, Шарон отказался от партнерства с крупнейшей религиозной партией, Шас, равно как и с ультраортодоксальной партией “Еврейство Торы”. Благодаря такому шагу Шарон сделал возможным вхождение в коалицию партии Шинуй (“Перемена”). Шину и, наследница партии Даш (“Демократическое движение за перемены”) (Гл. XXVIII. Недовольство политикой ревизионизма), а также нескольких других умеренных реформистских партий, выражавших в основном интересы среднего класса, на последних выборах получила 15 мандатов, став тем самым, ко всеобщему удивлению, третьей по величине партией страны и возможной (в будущем) соперницей Израильской партии труда. По вопросам контролируемых территорий председатель партии Шинуй Иосеф (Томи) Лапид занимал позицию, отчасти сходную с позицией Шарона, разделяя с ним недоверчивое отношение к процессу “Осло” и к Ясиру Арафату как к партнеру по переговорам. Что же касается вопросов внутренней политики, то Лапид и его воинственно настроенные коллеги по партии отвергали саму идею вхождения в правительство с партиями ортодоксальной ориентации, и Шарон вынужден был подчиниться их требованиям. Именно успех партии Шинуй на выборах дал Шарону возможность расторгнуть привычный “брак по расчету” с Партией труда. Теперь, при наличии новой правоцентристской коалиции, Шарон рассчитывал с легкостью реализовать свою версию “насильственного” мира.
Шарон строит забор безопасности
К зиме 2003/2004 гг., когда угроза полномасштабной войны с арабскими соседями стала, по всей видимости, менее серьезной, чем опасность проникновения террористов на территорию Израиля, все большее число израильтян стало склоняться к мысли, что безопасность страны может быть обеспечена не столько за счет оккупации территорий, сколько благодаря физическому отделению от нежелательных соседей. В своей аналитической работе, опубликованной вашингтонским Институтом ближневосточной политики, Давид Маковский, бывший главный редактор “Джерузалем пост”, отмечал, что такая переоценка ценностей произошла задолго до прихода Шарона на пост премьер-министра. Еще в мае 1992 г., после убийства израильской девочки-подростка террористом из Газы, Ицхак Рабин предложил рассмотреть возможность “отделения” в качестве стратегической альтернативы. По мнению Рабина, в пользу такого варианта говорили также и демографические факторы (Гл. XXXIV. Основа для дипломатической революции), а недавняя вспышка террористической активности только подтверждала необходимость обеспечения подобного рода физической изоляции. Известная фраза Рабина “Израиль должен вывести Газу из Тель-Авива” означала, что правительству следует рассмотреть возможность создания двух раздельных национальных образований. Дипломатической стратегией, избранной Рабином для достижения этой цели, был мирный процесс “Осло”.
Когда в октябре 1994 г. Арафату было дозволено перебраться в Газу и установить там свое квази-правительство, на протяжении буквально нескольких дней было совершено несколько терактов — теракт-самоубийство в Тель-Авиве, стрельба в Иерусалиме и похищение израильского солдата. И тогда, на пресс-конференции 17 октября, Рабин поднял вопрос о целесообразности физического разделения. “Мы должны принять решение об отделении как вопрос политический, — заявил он. — Между нами должна
