быстрый и заметный ее упадок. Развитие городской жизни, возникновение национального купеческого класса, образование монопольных купеческих компаний — вот те ближайшие причины и условия, которые положили конец не только монопольному положению, но и всякому участию евреев в торговле вообще. Вытесненные ранее итальянскими торговыми республиками из области левантийской торговли, евреи перестают теперь участвовать равным образом и во внутренней торговле отдельных западноевропейских государств и в международных торговых сношениях между ними. Во Франции этот процесс вытеснения евреев из области торговых операций завершается еще в одиннадцатом, частью в первой половине двенадцатого столетия, а в западной Германии — во второй половине двенадцатого, в восточной Германии — в первой половине тринадцатого столетия.
С утратой торгового значения евреями они не обращаются, однако, здесь, как в Италии, к занятию ремесленным и иным производительным трудом. Этому препятствуют в одинаковой мере как характер и наклонности, успевшие образоваться в среде среднеевропейских евреев в связи с их прежней профессией, так и несравненно большая цеховая замкнутость и исключительность ремесленной промышленности средней Европы по сравнению с условиями ремесленного производства в Италии. Напротив, в отличие от Италии, где меняльное и банковское дело точно так же получило раннее развитие, в средней и северной Европе перед евреями открывалась широкая область денежной торговли, и естественно, что именно к этому родственному торговым операциям и тесно с ними связанному роду деятельности они здесь прежде всего и обратились. С развитием торговли и денежно-хозяйственных отношений нужда в кредите должна была становиться все более и более настоятельной, а так как капиталы в то время были невелики и почти исключительно уходили в торговлю, то для еврейских капиталов, освобождавшихся с вытеснением евреев из области торговли, открывались самые широкие перспективы. В развитии денежно-хозяйственных отношений евреям принадлежала, таким образом, теперь не меньшая роль, нежели ранее в развитии торговли. Однако в области денежной торговли им никогда не удавалось занять такого же монопольного положения (за исключением, быть может, только Англии двенадцатого столетия). Уже очень рано они начинают испытывать конкуренцию со стороны итальянских купцов и банкиров, так называемых ломбардцев, еще в двенадцатом столетии распространивших свою деятельность и на заальпийские страны, а затем со стороны растущего национального капиталистического класса. В области денежно-хозяйственных отношений повторился, таким образом, тот же самый процесс, какой ранее имел место в области развития торговли. Если конкуренция итальянских банков и не лишила евреев сразу участия в денежной торговле, зато она оттеснила их в наименее выгодную и в то же время наиболее неблагодарную область кредитных операций, именно, в область мелкого кредита и мелкого ростовщичества. Если и ранее, согласно экономическим условиям, господствовавшим в средневековой Европе, евреям приходилось сосредоточивать свою деятельность в области кредита непроизводительного или коммерческого, но почти исключительно потребительного, снабжая необходимыми денежными суммами правящие круги и представителей светской и духовной аристократии, то теперь им пришлось перенести свои операции на низшие классы населения. Они оказывались вместе с этими первыми пионерами и проводниками денежно-хозяйственных отношений в той именно части населения, в которой проникновение этих отношений ощущается наиболее болезненно. Вот почему они сосредоточили на себе весь одиум, связанный с этим разрушительным и гибельным для многих мелких хозяйств процессом. В этом отношении Рошер совершенно правильно определяет ожесточенные преследования евреев в средние века как своего рода кредитные кризисы варварского свойства. Одновременно с падением роли евреев в экономической жизни росли общая ненависть и вражда к ним. Почти повсеместное изгнание евреев из стран Западной Европы в конце средневекового периода и явилось результатом этого двойного процесса.
Уже самый этот факт изгнания евреев может служить лучшим опровержением парадоксальной точки зрения Зомбарта. Евреи не только не играли той чрезвычайной роли в развитии капиталистического хозяйства нового времени, какую приписывает им Зомбарт, но, по-видимому, не играли в этом процессе никакой роли вообще. Капиталистическое развитие началось ранее всего в Англии, стране, откуда евреи изгнаны были еще в конце тринадцатого столетия. За Англией следовала Франция, где та же участь постигла евреев столетием позже. В Англии евреи вновь появляются лишь в половине семнадцатого столетия, во Франции в конце того же столетия. В капиталистическом развитии обеих этих стран, по крайней мере, в начальных наиболее важных и существенных стадиях этого развития евреи, таким образом, фактически не могли принимать никакого участия. Евреи получили возможность возвратиться в Англию и затем во Францию лишь после того, как экономическое развитие нового времени сразу широко раздвинуло узкие рамки средневекового хозяйства и устранило присущие этому последнему замкнутость и исключительность, лишь после того, как рамки хозяйственной жизни оказались достаточно широкими для того, чтобы рядом с представителями национального торгово-промышленного класса в нем оказалось достаточно простора и для евреев, и для их экономической деятельности. И естественно, что евреи массами стали приливать в страны и местности с наиболее развитой экономической жизнью, где они могли найти наиболее выгодное и широкое применение как своим капиталам, так и своим выработавшимся в течение столетий и даже тысячелетий практическим способностям.
Таким образом, Зомбарт в своем утверждении чрезвычайной роли еврейства ставит истину, как говорится, вверх ногами и видит причину в том, что на самом деле является скорее следствием. Не привлечение евреев послужило первоначальным стимулом к экономическому прогрессу в странах, достигших наиболее раннего и наиболее интенсивного капиталистического развития, а, напротив, экономическое развитие этих стран имело своим последствием свободное допущение и массовый прилив евреев в эти страны; не Израиль, употребляя выражение Зомбарта, шествует точно солнце по Европе, пробуждая всюду, где он появляется, капиталистическую жизнь, а, напротив, Израиль устремляется туда, где восходит солнце капиталистической жизни. В экономическом развитии нового времени евреи вновь принимают, таким образом, деятельное участие, но уже не в качестве обособленной замкнутой нации, а с тем, чтобы в конце концов раствориться в общем потоке капиталистического развития. Современный капитализм, по существу, глубоко интернационален. Для него есть ни эллин, ни иудей, ни варвар, ни скиф, но всяческая и во всех капитал. Конечно, полное выяснение роли еврейства в истории экономического развития нового времени может быть лишь результатом специального исследования, но таким исследованием книга Зомбарта, содержащая в себе ряд парадоксальных утверждений, основанных на некоторых случайных сопоставлениях, во всяком случае, признана быть не может.
Stade (s. 135 f) отрицает не только единовременность факта завоевания, но и единство личности вождя, считая Иисуса Навина мифической собирательной личностью, ср.: Wellhausen. Israelitische und Jüdische Geschichte (5 Auflage). Berlin, 1904. S. 36-47, который не идет, впрочем, так далеко в отрицании традиции,
