Жители Пскова не пожелали принять Ярослава, и князь, постояв на «Дубровне», вернулся на Волхов. Поняв, что новгородцы в поход на Псков выступать не собираются, Ярослав призвал войско из Переяславля-Залесского. Вскоре под стенами Новгорода раскинулись шатры переяславцев. Часть их остановилась по дворам в «Славне». Видимо, жители Славенского конца города не разделяли западнических устремлений новгородцев и были наиболее лояльны к Владимиро-Суздальской Руси.
С приходом полков цены на продукты резко вздорожали. «Купляху хлебъ по две куне, и кадь ржи по три гривне, а пшеницю по пяти гривенъ, а пшена по семи гривнъ». Тем временем псковичи заключили мир с Ригой. В залог союза в Ригу было отправлено сорок псковских мужей.
Ярослав Всеволодович послал в Псков «Мишу», предлагая городу выступить с его полками в поход на Ригу. К тому князь потребовал выдачи своих недругов в Пскове.
Ответ псковичей укорил Ярослава Всеволодовича в том, что он, осаждая города Колывань (Таллин), Кесь (Венден), Медвежью Голову, брал откуп и удалялся восвояси. Псковичам же приходилось принимать гнев германцев и прибалтов.
Новгородцы приняли сторону псковичей, отказались выступить в поход на Ригу и потребовали от Ярослава удалить переяславские полки с берегов Волхова.
Ярослав Всеволодович покинул Новгород, оставив на Городище сыновей Федора и Александра с «Феодоромъ Даниловицемъ, съ Тиуномъ Якимомъ».
Когда о том стало известно в Пскове, горожане отпустили от себя ранее приглашенных союзников — германцев, чудь, латышей — и выдворили прочь сторонников Ярослава Всеволодовича.
Не терял времени даром и папа римский Гонорий III. В Риге интересы святого престола представлял епископ Моденский. Он-то, по-видимому, помимо прочих каналов и поставлял информацию о союзнических отношениях Ордена с Псковом. Ранее в 1224 г. епископ Моденский принимал в Риге послов от новгородских земель. А в 1227 г. Гонорий III отправил русским князьям письмо с призывом принять латинское католичество как единственное спасение от грядущих бедствий.
В 1228 г. новгородский архиепископ Антоний по собственной воле покинул кафедру и ушел в монастырь на «Хутино къ Св. Спасу». Освободившееся место занял владыка Арсений, выдвинутый князем и избранный народом.
Бедствия Новгорода 1228 г.
А осенью 1228 г. небеса опрокинули на земли севера Руси бесконечные дожди. Урожай хлеба убрать не могли. Необходимое для зимовки скота сено либо гнило на лугах, либо не было скошено или свезено на дворы. Начались бедствия. Народ стал искать виновника несчастья. И выбор пал на владыку Арсения. Решили, что это его козни послужили причиной затворничества прежнего архиепископа Антония, потерявшего речь, в Хутыни. Кончилось дело тем, как обычно и происходило в Новгороде, что, посовещавшись на вече, народ вывел Арсения из покоев архиепископов и был близок к тому, чтобы убить владыку. Арсений попытался укрыться в Софии, да перешел в Хутынь, стоявшую вдали от шума и страстей вечевой площади Ярославова двора в Новгороде.
Из хутынской обители в Новгород привели немого Антония и придали ему в помощь «Якуна Моисеевица, Микифора щитника». Но на том новгородцы не остановились. Страсти буйной славянской души, разогревавшиеся толпой подобно тому, как пламя нагревает смолу на еловых бревнах, расходились не на шутку. Горожане принялись грабить боярские дворы. Разорили гнездо ненавистного исполнителя княжеской воли тысяцкого Вячеслава. Ограбили двор его брата «Богуслава, и Андреичевъ, Владыцня Столника и Давидковъ Софийского и Судимировъ». Особо новгородцы ополчились на «Душильця на Липьньскаго Старосту». Двор его послали грабить, самого же старосту хотели повесить, да он вовремя ускакал в Переяславль-Залесский к Ярославу Всеволодовичу. Схватили лишь жену ненавистного старосты.
У Вячеслава отняли пост тысяцкого и дали его «Борису Негочевичю».
К Ярославу Всеволодовичу новгородцы отправили послов просить князя приехать и «Забожнцье» отложить, и судей по волостям не слать, то есть облегчить страдавшему от ненастья Новгороду налоговое бремя.
Страсти в Новгороде достигли зимой 1228–1229 гг. такого накала, что из Городища, из княжеской усадьбы, тайно ночью, в «Сыропусныя недели», бежали в Переяславль-Залесский «Феодоръ Даниловиць съ Тиуномъ Якимомъ», захватив двух юных Ярославовичей «Феодора и Альксандра».
Новгород в очередной раз решил сменить княжеский дом, допускавшийся на север Руси, и отправил в Чернигов «Хота Станимировиця Гаврилу на Лубяници». Старейший из Ольговичей Михаил Всеволодович с сыном в ту пору находился в небольшом городке, среди земель вятичей, в «Брыну». Предложение новгородцев Михаилом без колебаний было принято, и князь с сыном поспешил к Торжку. Ольговичи в последние годы перед нашествием Батыя на Русь имели серьезные намеренья господствовать не только в Галиции, в Киеве, но и на севере, в Новгороде и в окружавших его бескрайних землях, полных пушниной, лесом, рыбой и множеством несметных богатств.
Новгородские послы, ехавшие к Ольговичам, были задержаны сидевшим в Смоленске Мстиславом Давыдовичем, бывшим в дружбе с Ярославом Всеволодовичем. Однако это не помешало Михаилу Всеволодовичу по «Велице дни, Фомины недели исходяче» приехать в Новгород. Князь целовал крест «на всей воли Новгородстей и на всехъ грамотахъ Ярославлихъ». Михаил дал свободу «смердомъ на пять летъ даний не платити, кто сбежалъ на чюжю землю». Прочим «кто зде живеть» Михаил установил платить дань, как положил «передний Князи».
Тем временем новгородцы продолжили собственный суд и установили свои дани. На «Ярославлихъ любьвницехъ» взяли «кунъ много». Не были забыты и жители пригородного княжеского Городища. С них также взяли немало кун на строительство нового Большого, или Великого, моста через Волхов, выше старого.
А со старым мостом случилось вот что. Осенью 1228 г. в реке Волхов была большая вода. Озеро Ильмень на три дня оказалось скованным льдом. Вскоре южный ветер сломал лед в Ильмене и понес его в Волхов. Льдины «въздре» (задрали) восемь городен старого Великого моста, свидетеля множества буйств и драк новгородцев. Бревна от разрушенных городен ночью река принесла к «Питбе подъ св. Николу». Последняя, девятая городня моста была разрушена льдинами 8 декабря 1228 г. на праздник «Св. Патапия».
Заметим, что год 1228-й оказался неурожайным не только для новгородских земель. Составитель Лаврентьевской летописи под 1228 г. пишет: «Рожь не родися по всей нашей земли, дорого быс жито».
Михаил Всеволодович понимал, что глухой и немощный владыка Антоний не в силах управлять громадной новгородской епархией, и организовал выборы нового архиепископа. Претендентов оказалось трое: волынский епископ Иосаф, некий грек и дьякон Юрьевского монастыря Спиридон.
Жребий положили на алтарь св. Софии. Юный сын Михаила Всеволодовича (Ростислав) взял два, оставшийся указал на Спиридона. 17 декабря 1229 г. дьякон Спиридон поехал в Киев к митрополиту. В мае 1230 г. в Новгород въехал новый архиепископ.
Михаил Всеволодович уехал в Чернигов улаживать дела в Южной Руси и взял с собой некоторых новгородцев — «Богуслава Гориславиця, Сбыслава Якунковиця, Домоша Твьрдиславиця, Глеба Посадниць сынъ, Михаилка Микифоровиця, Михаля Прикупова». В Новгороде князь оставил сына Ростислава.
Тем временем Ярослав Всеволодович овладел новгородской волостью — Волоком Ламским. Михаил перед отъездом в Чернигов отправил к Ярославу послов «Нездилу Прокшиниця, Иванка Тудорковиця», требуя отступиться от Волока и других новгородских земель, ранее занятых силой. Ярослав продержал послов все лето и от Волока не отступился.
Не все было спокойно и в ростово-суздальской земле. Под 1228 г. лаврентьевский летописец рассказывает, что Ярослав Всеволодович, слушая «некыихъ льсти… оусумнеся брата своего Юргя». Ярослав привлек на свою сторону ростовских племянников Василька, Владимира и Всеволода Константиновичей и начал всерьез помышлять о противостоянии Юрию. Да не суждено было «лиху быти». Юрий Всеволодович по праву старшего в Большом гнезде созвал братию на княжеский съезд в Суздаль. Там Юрий «исправивше все нелюбье межю собою». Князья целовали крест друг к другу, назвали Юрия своим отцом и господином. В ту пору стоял сентябрь 1228 г. Приспел праздник Рождества Богородицы, и князья вместе с епископом Митрофаном встретили праздник, одарили друг друга дарами и разъехались по волостям. А епископ Ростова Великого Кирил в 1228 г. оставил свою кафедру, пришел в Суздаль к св. Димитрию «в свою келью», желая «лечити свою немочь». На съезде в Суздале князья решили отобрать у ростовского владыки Кирилла всю его собственность, говоря, что он богат так, как «ни единъ» епископ «в Суждальстеи области». Кирилл поблагодарил за то бога и в сентябре 1228 г. постригся в схиму, приняв имя «Кирьякъ». Остаток имущества владыка роздал «любимым и нищим».
