Материал о византийских цехах, сообщаемый Книгой эпарха, дает возможность провести интересную аналогию с цехами средневековой Западной Европы.
От времени Льва VI существует более ста новелл, которые дают очень богатый материал для внутренней истории Византии в конце девятого и в начале десятого веков. Они еще не изучены и не использованы должным образом[869].
Законодательные работы Василия I и Льва VI вызвали на некоторое время оживление в юридической литературе Х и XI веков, выразившееся в том, что, с одной стороны, юристы занялись толкованием и комментированием Василик (такие толкования обычно называются схолиями), а с другой стороны, составлением разнообразных сокращенных изложений и руководств.
Но Х век отмечен в высшей степени интересным явлением в области законодательной деятельности византийских императоров, которые целым рядом новелл должны были отозваться на один из самых острых вопросов социально-экономической жизни той эпохи, а именно на вопрос о чрезмерном развитии крупного землевладения в империи в ущерб мелкому крестьянскому землевладению и свободной крестьянской общине.
[В соответствующем месте русской версии (с. 319—320) после данного абзаца есть довольно большой текст, объясняющий возникновение и развитие крупной земельной собственности, начиная с Римской империи. В последующие издания этот отрывок А.А. Васильевым, по не вполне понятным причинам, не включался. Несмотря на то, что с современных позиций объяснения А.А. Васильева не полны и во многом устарели, ниже, в круглых скобках, следует этот текст, достаточно важный для характеристики взглядов известного византиниста. – Науч. ред.]
(Римская империя передала Византии две основные черты социального строя: господство крупного землевладения (латифундии) и колонат, или крепостное право. Представителям римского крупного землевладения, а именно куриалам и поссессорам, на Востоке соответствовали архонты и ктиторы. Обладая крупной земельной собственностью, поссессоры пользовались большим влиянием в городских куриях, что при существовании в первые века Римской империи муниципального устройства, заключавшего в себе некоторую долю местного самоуправления, давало им еще большую силу. Однако уже в IV веке обстоятельства изменились. Римское правительство, имея податные затруднения с обедневшими к тому времени городами, сделало куриалов ответственными за внесение полностью тем или другим городом требуемой суммы налогов, а когда куриалы стали стремиться избавиться от столь разорительных должностей, оно сделало городские должности наследственными в определенных фамилиях. Эти мероприятия привели к разорению многих представителей крупного землевладения. Позднее, уже в византийское время, муниципальный строй стал разлагаться под давлением центральной власти. Лев VI покончил с остававшейся еще тенью муниципального устройства, закрыв городские курии и подчинив города окончательно императорской власти[науч.ред.78].
В эпоху иконоборчества, т.е. в VIII и IX веках, по всей вероятности, как было уже отмечено выше, в связи с крупными славянскими поселениями на греко-римской земле, в империи появились мелкие крестьянские землевладельцы, многочисленные крестьянские свободные общины; стала отмечаться свобода крестьянских переходов; в поместьях крупных землевладельцев земли иногда обрабатывалась не крепостными, а вольными людьми – половниками и десятинниками (мортитами). Императоры-иконоборцы, направив отчасти свою борьбу против монастырского землевладения, также могли содействовать возрождению крестьянской собственности.
В VIII веке и начале IX в Византии создавалась солидная сила в виде крестьянской общины и мелкого крестьянского собственника, могущая, как казалось, дать отпор притязаниям несколько ослабленного крупного землевладения, однако позже картина снова меняется.)
Во время Македонской династии класс «могущественных» (συνατοι), или магнатов [прежних архонтов и ктиторов, которых часто называют властелями, – выражением, заимствованным из славянского быта][науч.ред.79] снова значительно вырос. На другом полюсе находился класс «бедных» [или убогих][науч.ред.80] людей (πενητες), которых можно сопоставлять с бедными людьми (pauperes) средневековой Западной Европы, или с «сиротами» московского периода русской истории. Бедные люди Византийской империи были мелкими земельными собственниками и членами общин, которых тяжелые налоги и различные повинности заставляли обращаться за помощью к могущественным магнатам, отказываясь от своей свободы и независимости.
Подобное, на первый взгляд, несколько неожиданное усиление властелей в Х веке отчасти может быть объяснено, особенно для Малой Азии, где в Х веке источники отмечают наибольшее число крупноземлевладельческих фамилий, результатами восстания Фомы в двадцатых годах IX века, о чем речь шла выше. Ожесточенность и продолжительность этого восстания были причинами разорения большинства мелких держателей и перехода их в руки богатых соседей. Но это лишь одна из предполагаемых причин. Вообще вопрос об усилении крупного землевладения в Византии в IX и Х веках еще в должной мере не разъяснен.
Государи эпохи Македонской династии, по крайней мере, начиная с Романа I Лакапина (919—944) и кончая временем Василия II (976—1025), выступали энергичными борцами за дело мелкого землевладения и крестьянской общины против властелей. Причины такой борьбы императоров с крупным землевладением надо искать именно в чрезмерном увеличении последнего. Властели, располагая на своих обширных территориях большим числом крепостных, могли иногда выставить из них настоящее войско и, пользуясь этим, составляли заговоры против императора. Поэтому императоры, задавшись целью сломить силу властелей при посредстве защиты интересов мелкого крестьянства и крестьянской общины, этим самым выступали на защиту своего трона и власти, которым, особенно из Малой Азии, в Х веке угрожала серьезная опасность.
Но императорам приходилось защищать не только крестьянские интересы, но и так называемые воинские участки или военно-поместное землевладение. Как известно, еще во времена Римской империи солдатам, стоявшим на границах, а отчасти и внутри государства, отводились земли с обязательством военной службы. Эти воинские участки дожили до Х века, хотя и находились в состоянии упадка. Последним в IX и Х веках стала точно также угрожать опасность со стороны властелей, которые стремились скупать воинские поместья, как они скупали крестьянские угодья. Поэтому императоры должны были выступить на защиту также и воинских участков.
Меры, предпринятые государями Македонской династии для защиты крестьянского и воинского землевладения, в сущности довольно просты и однообразны. Главным образом они заключались в запрещениях властелям вкупаться в крестьянские общины и приобретать крестьянские и воинские участки.
Меры правительства по данному вопросу открываются новеллой соправителя Константина Багрянородного, Романа I Лакапина, изданной в 922 году. В новелле выставлено три положения: 1) предпочтительное право при продаже и при отдаче во временную или наследственную аренду недвижимой собственности, т.е. земли, дома, виноградника и др., принадлежит крестьянам и их свободной общине; 2) властелям запрещается делать приобретения от бедных тем или иным способом, будет ли это посредством дара, завещания, покупки, найма или мены; 3) воинские участки, отчужденные каким-либо способом в течение последних тридцати лет или же имеющие впредь быть отчужденными, возвращались без всякого вознаграждения к своему первоначальному назначению.
Постигшие империю вскоре после издания этой новеллы тяжелые бедствия подвергли испытанию мероприятия Романа. Необычайные морозы, неурожай, страшный голод и моровая язва главным образом отразились на судьбе крестьянства. Пользуясь отчаянным положением последнего, властели по ничтожной цене, за небольшое количество хлеба, скупали у бедных их земельные участки.
Ввиду столь открыто возмутительного отношения властелей Роман издал в 934 году вторую новеллу, в которой самым решительным и резким образом порицает жестокое любостяжание властелей, оказавшихся «для несчастных сельских жителей подобием мора или гангрены, въевшейся в деревенское тело и уготовлявшей его погибель»[870]. Данная новелла представляла крестьянам, у которых властели, вопреки закону, купили землю, начиная с голодного года, право выкупа ее за ту же цену; по получении денег новые владельцы должны быть немедленно удалены. После упоминания об успехах византийского оружия над внешними врагами новелла заканчивается такими решительными словами: «Если мы достигли таких успехов против внешних врагов, то как нам не сокрушить домашних, внутренних врагов природы, людей и доброго порядка справедливым желанием свободы и острием настоящего законодательства»[871].
