В чёткий ритм моей работы вмешалось письмо матушки Веры Тимофеевны, отчаянно просившей приехать летом и помочь в ремонте старого дома, из-за ветхости могущего обрушиться в любой момент. Что делать? Ведь недавно назначенный заместитель Родин только начал входить в курс дела. Да и обстановка с каждым днём обострялась по всем «фронтам». Вызвал Анатолия Александровича и, поделившись проблемой с отчим домом, внезапно спросил его: «Если возьму короткий отпуск, продержишься за меня начальником отдела?». От такой внезапной перспективы челюсть у Родина отвисла, но, взяв себя в руки, подумав, он дал согласие. Если своему заместителю не стал говорить, то на сомнения и вопрос генерала Семёнова: «Выдержит ли Родин?», ответил: «Лучший способ стать хорошим замом – это прокрутиться ему в шкуре начальника». Рассматривая мой рапорт, Анатолий Петрович засмеялся и спросил: «Действуешь по древнему принципу обучения бросить не умеющего плавать человека с лодки на глубину?». Рапорт он подписал, а Анатолий Александрович, хоть и крайне трудно ему было, но блестяще справился с задачей. Когда вернулся и заслушивал своего заместителя, то передо мной сидел уже хорошо разбирающийся в делах отдела руководитель, готовый выполнить самые трудные задачи. Лишь утомлённое лицо свидетельствовало о том, как Родину далось такое экстремальное вхождение в должность «начальника». Через недели две, полностью адаптировавшись, предоставил и Анатолию Александровичу возможность восстановить силы летом.
Буквально в первый день после отпуска ко мне ворвался сияющий, но как всегда смотрящий чуть в сторону, Литвиненко. Минут пять я ещё был способен слушать лавину выброшенной на меня информации его работы по «делу» Березовского, которую Александр Вальтерович не удосужился предварительно разбить по первостепенности её важности. Пришлось, как ещё в ОМСДОН, прервать его и потребовать чётко изложить суть выполнения моего задания. Судя по рассказам Литвиненко, поручение он явно перевыполнил, добившись полного доверия не только Березовского, но и его ближайшего окружения. Последний пару раз свозил Литвиненко в Кремль, где познакомил с Коржаковым, Барсуковым, Юмашевым и рядом других высокопоставленных чиновников при Ельцине. При этом мой опер показал постоянный пропуск для прохода в Кремль, выписанный ему в СБП. На то время, Ельцин и его ближайшее окружение, натворив кровавых дел осенью 93-го года, боялись вылезать из своего логова и встречаться с народом, власть и представителей которого расстреляли у здания Верховного Совета. Тем более что первая же пробная поездка ЕБН на один из космодромов России кончилась скандальным эксцессом. Во время движения эскорта президента по городку этого объекта, один из рабочих, которого оцепление не пропускало к дому, где он жил, со словами: «Так это из-за этой сволочи, я не могу к семье пройти?», бросил в бронированный лимузин ЕБН кирпич. Камень, попав в заднее стекло, понятно не нанёс каких-либо повреждений машине. Да и Ельцин вряд ли почувствовал «любовь» народа в этом броске отчаяния. Но его охрана выводы для себя сделала – ездить «в люди» пока опасно.[409] Поэтому каждому из пришедших «с воли» людей, рассказывающих о том, как складывается жизнь в стране, были у Коржакова рады. В этом плане Литвиненко превзошёл себя. Обладая хорошей памятью и наблюдательностью, он с моей санкции выкладывал такие примеры о деятельности ОПГ, коррупции в органах МВД, да и безопасности, что «кремлёвцы» слушали с раскрытыми ртами. В общем, простецкий и откровенный опер в старом свитере и потёртых джинсах, стал для представителей рушащейся из-за страшнейшего кризиса власти важным источником информации. В ходе нашего разговора с Литвиненко о самом Березовском, тот запальчиво предложить взять его вместе с ближайшим помощником Бадри Патаркацишвили в плотную разработку. Особенно возмущало Александра Вальтеровича то, что Бадри был уголовным авторитетом, тесно связанным с грузинскими ворами «в законе», традиционно лидирующим в преступном мире. Через Березовского и Бадри главари криминальной России получали возможность решать многие проблемы, втягивая в коррупционные схемы всё больше госчиновников. К тому моменту мне уже было понятно, что главная опасность по линии противодействия терроризму исходила не только от Березовского и ему подобных нуворишей, а от прикрывающих их Ельцина и его кровавой свиты, готовых на самые мерзкие преступления. Поэтому я прервал Литвиненко и дословно сказал ему: «Саша. Разрабатывать Березовского, конечно надо, но не сейчас. Во-первых, нам просто руководство ФСК не даст это сделать, побежав к «Берёзе» и предупредив больше с тобой не контактировать. Во-вторых, сам Березовский – хитрейший человек (доктор физико-математических наук всё-таки) тут же нутром почувствует, что он в разработке. Поэтому главное для нас с его помощью пролезть в Кремль, получая информацию о новых заговорах и готовящихся кровавых переворотах. А пока пусть Березовский ссорится с Гусинским и Лужковым. Они в борьбе за власть сами друг друга перегрызут. Если же получим данные о новых преступных его деяниях, то после легализации, чтобы тебя не подставить, подумаем вместе, как подключить экономическую контрразведку для реализации». Литвиненко вздохнул и тут же умчался дальше работать. Сразу после его ухода зашли Родин с Гусаком. Оба заявили свою обеспокоенность вояжами Литвиненко к Березовскому и высшим руководителям не только Кремля, но и силовых структур. В сердцах Гусак сказал: «Александр Михайлович! Если это он по Вашему заданию действует, то сделайте Литвиненко своим помощником и уберите из моего направления, где он почти не появляется». Пришлось поделиться с коллегами частью цели, получать с помощью Литвиненко стратегическую информацию о замыслах воинствующей власти готовить для России новые козни-заговоры. В качестве компромисса, предложил Гусаку иногда Литвиненко привлекать к участию в операциях по реализации ДОР. С тем и разошлись. Результаты бурной деятельности Литвиненко ошеломляли. Уровень его информации, получаемой из самых разных источников, был запредельно высоким. Стал замечать, что Литвиненко напрямую выходит на Директора ФСК С. В. Степашина, а затем уже и мне докладывает оперативно значимые сведения. Но как, оказалось, делал он это лишь тогда, когда источник информации настаивал донести её лично Директору, предварительно созвонившись с ним. Подумав, я согласился с доводами Литвиненко, что такая роль «гонца-посыльного» выгодна для дела. Вернувшись после очередной «вылазки» в стан Березовского, Александр Вальтерович сообщил мне о просьбе последнего встретиться лично со мной. Принцип «идти на волну грудью» здесь подходил, и, получив необходимые санкции руководства, первую встречу решил организовать с Березовским в своём кабинете. Нечего было лебезить перед насквозь криминальным олигархом. Родин, вместе с Березовским выписав ему пропуск, через подъезд 4 провёл того ко мне в кабинет. БАБ в просторном помещении почему-то сразу перешёл на шёпот и спросил: «Выпить найдётся?». Хоть и не увлекался этим делом, но в моём баре всегда были спиртные напитки для редких подобных и иных случаев. Как назло осталась лишь одна бутылка начатого отличного молдавского коньяка «Белый аист». Будучи уже ранее откупоренной, содержимое ёмкости, как, оказалось, превратилось в огнедышащую кислотно-убийственную жидкость. Слава богу, что коньяк я пил всегда чуть потягивая и смакуя, налив себе на донышке. Ну, а гостю всегда по полной. Чокнулись за встречу, я пригубил и чуть не поперхнулся, а «Берёза» шарахнув одним махом солидный бокал, крякнул и сказал: «Ну, спасибо, уважили! Никогда не пил более чудесного напитка!». Дальше, совершенно раскрепощённый убойным «Аистом», Березовский сходу повёл беседу о том, каким он видит будущее России. БАБ ввёл меня в курс истории о том, что рыночные отношения, по которым живёт весь цивилизованный мир, поднимут Россию на уровень сверхдержав.[410] Запальчиво и с прищуренными глазами Березовский прошипел: «Мне и другим бизнесменам нужна своя государственная машина, поддерживающая капиталистический путь. Своя армия, милиция и госбезопасность». Тут же предложил оказать помощь в организации «Фонда содействия ФСК», которому предполагал сразу внести несколько миллионов долларов. Выдержав натиск «Берёзы», не став с ним спорить о преимуществах или недостатках той или иной системы развития нашей страны, уклончиво ответил: «Борис Абрамович. Я не сильно разбираюсь в экономике, но обязательно поддержу Вас, если почувствую, что большинство россиян заживёт от этого лучше. Главное, чтобы Ваши реформы или программы принесли пользу, а не вред». Березовский от моих слов откинулся на спинку стула, засмеялся кашляющим смехом и сказал: «Ну, Вы даёте, Александр Михайлович. Это коммунистическая утопия о социальном равенстве и всеобщем благоденствии народа видно засела надолго у Вас в сознании. Меняйте свои взгляды и убеждения в ногу со временем». Разговор мы закончили всё же на миролюбивой ноте необходимости обуздать преступность и зарождающийся терроризм. Пообещал доложить руководству ФСК о его предложениях, создать «Фонд» и по мере сил на своём уровне протежировать эту идею, хотя понимал по печальному опыту разоблачённого нами ФСБР, что БАБ, таким образом, пытается «приручить» ФСК. Прощаясь, Березовский, излучая любезность, пригласил меня в гости в офис АО «ЛогоВАЗ». Поздно вечером от него вернулся Литвиненко и заявил, что БАБ остался доволен встречей и готовится принять меня на своей территории. Договорились с Александром Вальтеровичем, что он аккуратно постарается вывести меня и на главных «акул» Кремля, познакомив с Коржаковым и Барсуковым. К этому времени пришёл ответ на мой мотивированный запрос на Березовского из УФСК РФ по Самарской области. Примерно с десяток листов чекисты с Волги описывали только основные «подвиги» Бориса Абрамовича, связанные со сбытом знаменитых тогда «Лад» и «Жигулей». Все эпизоды этой деятельности носили криминальный характер, но какие статьи УК РСФСР к ним подходили самарские чекисты деликатно умолчали. Будучи не силён по экономическим преступлениям, позвонил начальнику Следственного управления (СУ) генералу B. C. Галкину и попросил прислать опытного следователя именно по этой линии. Через час ко мне заглянул один из грандов СУ, расследовавший дело «АНТА» по незаконной продаже за рубеж наших танков. Внимательно ознакомившись с документом из Самары, он спросил: «Михалыч. Ну, а рюмка чая у тебя найдётся?». Запасы спиртного после визита Березовского я успел пополнить, угостив почётного гостя. Выпив бокал коньяка, мудрый следователь нахмурился и, выругавшись, сказал: «Вот ворюга. И ведь так сплошь и рядом». Чуть подумав, он спросил: «А где у тебя УК?». Ответил ему, что он всегда под рукой справа на столе. Гранд сыска хмыкнул и продолжил: «Зачитай на обложке название». Удивившись такой просьбе, всё же вслух прочитал: «Уголовный Кодекс Российской Советской Социалистической Республики». И тогда следователь произнёс жёстким тоном, будто заколачивал гвозди: «Вот видишь. Мы с тобой до сих пор пытаемся сдержать разворовывание Державы с помощью Кодекса, который защищает госсобственность на средства производства. А они уже третий год как получили лицензию на построение капитализма в стране и живут по волчьим законам частной собственности, грабежами всенародного достояния сколачивая свой первоначальный капитал. Если мне команду дадут, то Березовского всё равно посажу. Однако сейчас этого никто делать не станет по политическим мотивам. Дело не имеет следственной перспективы, но ты материалы храни. Может, Борис Абрамович попадёт в опалу и его начнут прессовать. Тогда и вернёмся к нему с «клещами».[411] Расставаясь с ним, сделал для себя вывод о необходимости переосмыслить стратегию и тактику защиты госбезопасности России в условиях тайной оккупации моей страны её врагами. Надо продержаться во имя будущего возрождения Родины, накапливая силы для решающего сражения.
