много поработать во время учебы в университете. Мы организовывали кампании, направленные против антисемитизма. Этот мужчина был геем и долгое время жил со своим партнером. Обилие всяческих кампаний в защиту прав геев, которые проводили СМИ, давало нам возможность беседовать на многие интересные темы. В этих разговорах я хорошо раскрыл тему отношения христиан к гей-бракам. Все наши беседы проходили в уважительной и дружеской атмосфере. Через несколько лет после того, как Верховный суд США узаконил гей-браки, мы заговорили о росте антисемитизма в студгородках Канады. Мой собеседник, недолго думая, сказал, что противостояние «гомофобов» гей-бракам начало уменьшаться. По его мнению, то же самое произойдет и с антисемитизмом. «А ты бы назвал меня гомофобом?» – спросил я его, зная, что он был в курсе моих взглядов. Этот человек задумался, прочистил горло и с некоторой неловкостью сказал: «Думаю, что могу назвать тебя другом», – и поменял тему разговора. Похоже, что защитникам прав геев сложнее расчеловечивать своих оппонентов, если они имеют дело с конкретными людьми, которые открыто высказывают свою позицию, основанную на христианских ценностях, а не действуют согласно тем стереотипам, которые сложились о христианах [159].
Некоторые христианские деноминации оказались плохо подготовленными к вызовам, связанным с движением за защиту прав геев, потому что прежде приняли многие из ценностей сексуальной революции. Многие церкви спокойно проглотили такое явление, как развод по любой причине, и игнорируют растущее количество разводов у себя в церквях. Прихожане католических церквей массово применяют средства контрацепции, а в большинстве протестантских церквей не существует каких-либо богословских препятствий к использованию средств предохранения в качестве планирования семьи. Более того, мало кто из протестантов помнит, что неприятие контрацепции было явлением универсальным во всех протестантских деноминациях вплоть до 30-х годов XX века. Англиканская церковь была первой церковью, которая разрешила ограниченное использование противозачаточных средств [160]. Приняв на веру многие культурные явления, которые преуменьшали роль семьи как союза на всю жизнь и отвергали неразрывную связь между семьей и рождением детей, многие христианские лидеры отказались от ряда фундаментальных истин, относящихся к таким сферам, как сексуальность и брак.
Либеральные церкви, с другой стороны, стали удобными коллаборационистами в деле расширения движения в защиту прав геев. В свое время для получения поддержки в проведении кампаний по легализации абортов активисты в защиту абортов в Канаде и Соединенных Штатах установили контакты с псевдохристианскими церквями, которые давно уже отреклись от фундаментальных ценностей. Точно так же Кирк и Мэдсен указали на важность поддержки церквей для проведения их кампаний. Они утверждали, что если активисты движения в защиту прав геев смогут убедить либеральные деноминации оказать поддержку их ценностям и принудить колеблющиеся церкви к сотрудничеству с помощью массированного общественного воздействия, то, используя их голос, смогут заявить о нравственной легитимности их ценностей.
Традиционных христиан, которые осуждают гомофобию, постоянно причисляют к маргиналам и ненавистникам.
По мере того как либеральные церкви стали благосклонно воспринимать однополые отношения, делать шаги к рукоположению священников-геев и озвучивать одобрительные ремарки в отношении гей-браков, гей-активисты начали делать громкие заявления в адрес общества, ожидающего ответа от христианских церквей. Они начали эффективно маргинализировать христианские деноминации, которые вот уже 2000 лет придерживаются христианского вероучения о сексуальности, в то же время заявляя, что либеральные деноминации (те, кто за любовь во всех формах) являются истинными представителями христианства на Западе. Вот почему традиционных христиан, которые осуждают гомофобию, постоянно причисляют к маргиналам и ненавистникам, наподобие членов Баптистской церкви Вестборо. Это произошло потому, что движение в защиту прав геев с помощью последовательного создания альянсов с псевдохристианскими общинами переписало понятие того, что значит быть христианином. Они утверждают, что традиционное христианство уже не имеет значения. Для них, конечно же, принципиально важно не судить своего ближнего: не суди никого, за исключением тех случаев, когда ты судишь людей, которые, как тебе кажется, осуждают тебя.
Кирк и Мэдсен также пишут, что важно убедить среднего обывателя в том, что гомосексуалисты как люди ничем от них не отличаются. «Если мы говорим о том, что о гомосексуализме нужно рассказывать, – подчеркнули они, – то нужно делать именно это. На ранних стадиях кампании нельзя шокировать и отталкивать общественность преждевременной демонстрацией гомосексуального поведения [161]. Нужно дистанцироваться от сексуальных образов, а от темы прав геев необходимо, насколько это возможно, максимально отдалиться и перейти к обсуждению абстрактных социальных вопросов» [162].
Именно такое понимание – страх перед тем, что демонстрация реального образа жизни гомосексуалистов оттолкнет потенциальных сторонников политических целей движения – было отражено в сатирической статье, опубликованной веб-ресурсом The Onion под названием «Гей-парад отбросил массовое признание геев на 50 лет назад»:
Массовое признание геев и лесбиянок, та победа в борьбе за гражданские права, за которую была заплачена высокая цена в течение десятилетий борьбы против предубеждений и дискриминации, была отброшена на 50 лет назад в результате проведения ежегодного гей-парада в прошлую субботу.
«Я всегда думала, что гомосексуалисты – это обычные люди, как мы с вами. И этот стереотип о гомосексуалистах как об ищущих наслаждений и помешанных на сексе извращенцах был просто разрушительным мифом», – сказала сорокаоднолетняя мать четверых детей Ханна Джарретт. Она была шокирована видом 17 загорелых и блестящих от масла молодых людей в трусах «джоки», резвящихся под технобит на мобильной сцене в форме огромного фаллоса. «Боже мой, боже мой, как я ошибалась!» – сказала она.
Парад, организованный Альянсом геев, лесбиянок, бисексуалов, трансвеститов и трансгендеров Лос-Анджелеса (LAGALABATATA), был проведен с целью «пропагандирования принятия, терпимости, и равенства в отношении гей-сообщества города». В результате была достигнута прямо противоположная цель, поскольку это событие подтвердило самые худшие страхи тысяч зрителей-натуралов. В их памяти надежно утвердился извращенный и искаженный образ жизни геев, который представлен в самых враждебных правых изданиях, пропагандирующих ненависть [163].
Задача по популяризации гомосексуального поведения стала намного проще после начала сексуальной революции. Она поменяла мышление большинства жителей Северной Америки в отношении секса и аккуратно устранила многие нравственные ограничители, которые существовали до этого. Гей-активисты вошли в открытую дверь. Движение в защиту прав геев старалось представить его представителей как «нормальных» членов общества, однако Альфред Кинси еще раньше в пух и прах разбил мысль о том, что в обществе могут быть «нормальные» люди. Представляя работу Кинси, движение действовало избирательно: Кирк и Мэдсен утверждали, что среднего обывателя нужно убедить в том, что гомосексуальность выражается в фиксированной ориентации, которая не может поменяться
