МИФЛИ дал стране замечательных поэтов, таких как Павел Коган (1918-1942 гг.), автор слов всем известной «Бригантины» (1937 г), одной из первых «бардовских» песен, Давид Самойлов (19920-1990 гг.), Семен Гудзенко (1922-1953 гг.), Юрий Левитанский (1922-1996 г.), Борис Слуцкий и др. Из этого института вышли видные дипломаты и политики: В.С. Семенов (1911-1992 гг.), будущий Верховный комиссар СССР в Германии и посол в ГДР, руководивший жестоким подавлением протестов немецких рабочих 17 июня 1953 г.; О.А. Трояновский (1919-2003 гг.), помощник Председателя Совмина СССР (при Булганине, Хрущеве, Косыгине), Посол у Японии, Китае, Представитель СССР при ООН, А.Н. Шелепин (1918-1994 гг.) – председатель КГБ СССР.
Реформирование образования, включая высшее, начатое в 1929-1931 гг. и осуществляемое до середины 1930-х годов, как отмечает А.Л. Андреев, не сводилось к ним структурной его перестройке, ни к корректировке учебных планов. Она имела более глубокую основу и была связана с фундаментальными изменениями в социальной политике сталинского режима. Власти переключают все усилия общества на решение задач технической модернизации страны. При этом у властей возникло понимание того, что решение этой задачи невозможно без специалистов. Лозунгом дня становится: «кадры решают все». Теперь уже не классовая борьба, а образование становится локомотивом развития.
2-я пятилетка: «Кадры, овладевшие техникой, решают все»
В конце 1932 г. было объявлено об успешном и досрочном выполнении первой пятилетки за четыре года и три месяца. Страна переходила к новому этапу своего развития – завершению социалистической реконструкции народного хозяйства. Вторая пятилетка (1933-1937 гг.) проходила под лозунгом «Кадры, овладевшие техникой, решают все».
Ставшее афоризмом выражение «Кадры решают все» изначально прозвучало в речи И.В. Сталина, произнесенной 4 мая 1935 г. перед выпускниками военных академий РККА в следующем контексте: «. Раньше мы говорили, что "техника решает всё". Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо. Но этого далеко и далеко недостаточно. … Техника без людей, овладевших техникой, мертва. Техника во главе с людьми, овладевшими техникой, может и должна дать чудеса. … Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг "техника решает всё", являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, должен быть теперь заменён новым лозунгом, лозунгом о том, что "кадры решает всё". В этом теперь главное» [Сталин,
Речь в Кремлевском дворце…]. В газете «Правда» эта речь публиковалось 6 мая 1935 г. одновременно с редакционной статьёй «Кадры решают всё!».
В связи с новым «лозунгом дня» ускоренная подготовка кадров, овладевших техникой, стала одной из важнейших задач. По плану второй пятилетки общий контингент учащихся высших учебных заведений возрастал с 469,8 тыс. в 1932 г. до 660,6 тыс. в 1937 г., прежде всего, расширялась подготовка инженерно-технических кадров [Волков, 1999].
С другой стороны, в период второй пятилетки было прекращено наращивание числа студентов. Оно выросло за 1933-1938 гг. лишь на 31 % вместо 2,5 раз за годы первой пятилетки. Теперь акцент делается на качество – как вузовского преподавания, так и качество жизни преподавателей и студентов.
В 1933 г. Постановлением СНК СССР «Об ученых степенях и званиях» были установлены ученые степени кандидата наук и доктора наук, т.е. фактически сохранилась дореволюционная система с заменой ученой степени «магистр» на ученую степень «кандидат наук». Восстановление ученых степеней, отмененных в 1919 г., а также защит диссертаций, имело большое значение для повышения качества высшего образования в СССР.
Проводится работа по укреплению университетов, призванных готовить высококвалифицированных специалистов по общенаучным дисциплинам и педагогов. В них были восстановлены географические, химические, геологические и другие естественнонаучные факультеты, закрытые в период разукрупнения высших учебных заведений. С 1 сентября 1934 г. были восстановлены исторические факультеты Московского и Ленинградского университетов.
Особенно остро встали вопросы повышения качества подготовки специалистов. В постановлении ЦК партии и СНК СССР от 23 июня 1936 г. «О работе высших учебных заведений и руководстве высшей школой» указывалось, что к вузам должны быть предъявлены более высокие требования, обеспечивающие подготовку высококвалифицированных, политически воспитанных, всесторонне образованных и культурных кадров.
В этой связи большая работа проводилась по совершенствованию учебных планов и программ. Она имела целью повышение общенаучной и общетехнической подготовки специалистов, осуществление более тесной связи обучения с производством. Большое значение имело решительное осуждение бригадно-лабораторного метода преподавания и повышение роли лекций, семинарских занятий, самостоятельной работы студентов.
В 1937 г. были приняты постановления Правительства СССР «Об ученых степенях и званиях», «О введении штатных должностей и должностных окладов для профессорско-преподавательского состава в вузах». Введена научно учебная нагрузка профессорско-преподавательского состава применялась до 1956 г. Продолжительность рабочего времени составляла для профессора – заведующего кафедрой 540-600 часов в год, для профессора и доцента – 660-780 часов, для старшего преподавателя, ассистента, преподавателя – 720-840 часов. Переработка оплачивалась исходя из ставки соответствующего оклада [Антонов, 2005].
Другим проявлением упора на качество образования явилось устранение в середине 30-х годов социальной дискриминации при поступлении в вузы и в аспирантуру. Изменилась к лучшему и организация учебного процесса, вернувшись, в сущности, к дореволюционным формам.
В 1940 г. в СССР приходилось 42 студента 10 тыс. населения, что превысило аналогичные показатели в странах западной Европы в 2-5 раз; но до США (где этот показатель составлял 108 студентов) [Миронов, 2003, с. 384] было еще далеко… Развивается культура: к 1940 году число библиотек в СССР почти в 7 раз превзошло Российский уровень 1913 г. [Там же, с. 385]
За годы второй пятилетки общие расходы на содержание высшей школы по линии государственного бюджета возросли с 1060 млн. рублей в 1933 г. до 2276 млн. рублей в 1937 г., т.е. более, чем в 2 раза. Уделяется серьезное внимание подготовке новых кадров для высшей школы: работает аспирантура, растет численность аспирантов.
В.В. Антонов пишет, что в 1940/41 учебном году только в Москве готовились стать преподавателями и научными сотрудниками 9 тыс. человек. Это совпадает с данными С.В. Волкова о том, что как раз столько человек поступило в аспирантуру три года назад, в 1938 г.) [Волков, 1999, табл. 27]. При этом общее число научных работников составило в 1940 г. приблизилось к 100 тыс. человек [Там же, табл. 28].
В целом в этот период были устранены самые негативные стороны предыдущего (первой пятилетки) этапа развития высшего образования. С другой стороны, в 1930-е годы окончательно произошла трансформация места высшего образования в жизни общества. Из центра науки образования вузы в СССР окончательно стали, в основном, центрами только образования. Наука была выедена из вузов в систему Академии наук СССР и ВАСХНИЛ СССР и союзных республик и отраслевые институты ведомств.
Вместе с тем следует признать, что отделение науки от высшего образования имело пагубные последствия для высшей школы, т.к. это привело к снижению качества образования. Правда, это отделение, как пишет Г.И. Ханин (2008), не было тотальным: лучшие вузы в порядке совместительства привлекали к преподаванию лучших ученых, но, все же, – эпизодически.
Кровавые репрессии 1937-1938 гг. отразились и на высшей школе. Но они в меньшей меньше, чем в других областях общественной жизни, касались большинства членов преподавательского корпуса. Преимущественно репрессии этого периода затронули административный персонал и преподавателей общественных кафедр. Самым губительным же было, как отмечает Г.И. Ханин, их влияние на нравственную жизнь вузов: эпидемия доносов, «стукачества», бессудных арестов калечила моральный облик и студентов и преподавателей.
О деморализации преподавателей и студентов вузов (применительно к упоминавшемуся нами выше московскому вузу ИФЛИ, формировавшего элиту общества, идеологический корпус власти), пишет Л.М. Млечин: «Это может показаться странным и невероятным, но в тридцать седьмом, восьмом, девятом, то есть в годы разгула сталинского террора, не пощадившего и ИФЛИ (и там сажали – и студентов, и преподавателей, а на комсомольских собраниях, проходивших каждую неделю по два-три раза, на трибуну выходили чередом дети „врагов народа“ и каялись, что проглядели, не увидели, как у них под боком мама или папа… – говорилось с оттенком отчужденной брезгливости: „отец“, „мать“ или чаще – „он“, „она“.), в это время поэты ещё громогласно провозглашали что-то свое» [Млечин, 2004].
