Возникшее явление приобретает все большую глубину и, одновременно, распространяется вширь, не ограничиваясь инженерными специальностями. По мере того, как количество людей с высшим образованием в стране растет, интеллектуальные профессии становятся все более массовыми, а значит -«обыкновенными». Теряется их былая привлекательность и романтизм, утрачивается престижность интеллектуального труда. А зарплата не компенсирует снижение престижности таких профессий.
Возникает и все шире распространяется так называемый феномен «работающих безработных» (термин, введенный А.Л. Андреевым) [Андреев, 2008, с. 245]. Инженеры все чаще добровольно переходят в рабочие, что во многих случаях дает выигрыш в заработке. За полтора десятилетия (19701987) количество таких рабочих с дипломом инженеров в СССР возросло с 2,4 тыс. до 211 тыс., т.е. почти в 100 (!) раз.
Из-за финансовых проблем и избытка специалистов с высшим образованием, низкого качества вечернего и заочного образования прекратился рост числа студентов, а число студентов на вечерних и заочных отделениях даже сократилось [Народное хозяйство…, 1991, с. 219]. Э то был один из немногих положительных сдвигов.
Что касается внутренних изменений в высшем образовании, то наиболее заметной была «перестройка» программ и содержания курсов гуманитарных дисциплин. Она проводилась исключительно в духе новых партийных установок и под строгим контролем вузовских парткомов КПСС.
При этом в учебных программах устранялись лишь самые одиозные установки предыдущего периода. Но поскольку новые установки излагали старые преподаватели этих дисциплин, то они, как отмечает Г.И. Ханин, это делали, чаще всего, так же плохо, как и прежде.
В некоторой степени расширилась финансовая и организационная самостоятельность вузов. Наряду с ослаблением политического контроля это приближало новый статус вузов к ликвидированной большевиками в 1920-е годы университетской автономии. Но и в этом получилось не все так однозначно. Полученные результаты можно характеризовать известным афоризмом бывшего премьер-министра России В.С. Черномырдина: «Хотели как лучше, получилось как всегда».
В результате сформировавшийся в предыдущий период клан вузовских руководителей (при сопутствовавшей этому, – по словам Г.И. Ханина, -«нравственной и профессиональной ущербности большинства преподавателей») легко установил контроль за деятельностью вузов в своих корыстных целях. Теперь, в связи с ростом самостоятельности вузов, перед ректоратом открывались благоприятные возможности «похозяйничать». В итоге, вместо прогрессивного обновления получилось, за немногими исключениями, дальнейшее загнивание вузов. Теперь ни государство, которое делегировало свои полномочия ректорам, ни вузовское профессиональное сообщество, которое было слабым и «ущербным», ни гражданское общество, которого вообще не было, не могли этому помешать.
После 1991 г. государство «ушло» из многих секторов экономики, оставив на произвол судьбы и почти всю сферу высшего образования. Резко сократилось финансирование вузов. Да и не только вузов. Рухнуло все – экономика, финансовая сфера, остановилась работа промышленности, «легло» сельское хозяйство, разрушилась система управления.
Приведем краткую хронологию тех событий.
22 января 1991 г. – жуткая в своей нелепости и бесчеловечности «Павловская денежная реформа» – изъятие у людей за 3 дня банкнот в 50 и 100 рублей.
С 2-го апреля вторая подобная акция – подъём в 2-3 раза цен на основные потребительские товары (до этого момента цены были постоянны в течение десятилетий – со времен Н.С. Хрущёва).
Разгул бандитизма, на улицах «гопники», бездействие милиции, повсеместно железные решетки на витринах, безобразные железные двери и ставни на окнах, темные улицы без освещения. С 26 февраля 1991 г. в крупных городах вводится совместное патрулирование МВД и армии – не помогло.
С 1 марта в СССР начались шахтёрские забастовки, наряду с экономическими требованиями выдвигались и политические. В прессе, «Самиздате», на кухнях говорят «о политике». На устах у всех – «борьба с привилегиями партийной номенклатуры». Начавшийся в 1988-1989 г. процесс «выборности ректоров вузов» привел к протестным настроениям по отношению всевластия парткомов в вузах. С января 1991 г. идет массовая «приостановка членства в КПСС» рядовыми коммунистами – преподавателями кафедр: партбилет кладется в сейф, партвзносы – не платятся, распоряжения парткома не выполняются, факультетские партбюро и парторганизации кафедр прекращают свою работу.
17 марта – Всесоюзный референдум о сохранении СССР.
12 июня – избрание Президентом РСФСР Б.Н. Ельцина. Указом № 1 от 11 июля 1991 г. «О первоочередных мерах по развитию образования в РСФСР» декларируется приоритетное финансирование образования, впервые говорится о поддержке создания негосударственных образовательных учреждений.
9-22 августа – ГКЧП. 26 декабря 1991 г. СССР прекратил существование.
В январе 1992 г., когда в качестве первого шага новой экономической реформы («шоковой терапии Е. Гайдара) были «отпущены» «в свободное плавание» цены (начало), произошел взрыв инфляции.
С этого момента инфляция стала непрерывно расти, что привело к резкому обострению всех экономических и социальных противоречий. Наступила разруха, сопоставима с той, которая была в России в начале XX века – во время гражданской войны.
Многомесячные задержки зарплаты, покупательная способность которой, несмотря на поквартально индексирование, едва позволяла сводить концы с концами. Деньги, те «миллионы», которые получали все, не имели ценности. Получив их, старались сразу же избавиться – истратить на продукты, одежду, вещи первой и «второй» необходимости.
Об отношении властей к российской науке пишет Г.И. Ханин: «:…Для российского руководства в 1990-е годы наука и весь сектор НИОКР были как чемодан без ручки: и нести неудобно, и бросить жалко. Разогнать за ненадобностью было неловко: в ХХ веке мир бы этого не понял. Интеллигенцию просто посадили на голодный паек. Наверное, в душе удивляясь: чего же эти ученые никак не разбегутся?» [Ханин, 2010, с. 6.].
Резко падает мотивация преподавателей вузов. Старшее поколение кафедральных работников (профессура 1960-х годов) еще держится «старых» профессиональных принципов. А большинство доцентов, кандидатов наук, относящихся к тогдашнему «младшему» и «среднему» поколению – открыто начинают следовать «новому» принципу: «Как платят, так и работаем». В результате снижается качество преподавания (идет «халтура», одновременно резко (до минимума) снижаются требования к студентам.
В дальнейшем такое отношение к преподавательской работе для многих станет привычкой. Возникшие профессиональные деформации будут диктовать такой стиль работы, даже тогда, когда условия оплаты изменятся (в 2000-е годы) – а «халтура» останется.
Да и отношение студентов в то время аналогичное – по своим родителям они видят ненужность, невостребованность образования, отсутствие рабочих мест. Многие инженеры, специалисты с высшим образованием, бывшие работники НИИ и проектных институтов, находит возможность выжить в работе так называемыми «челночниками» – закупка товаров «мешками» в одном регионе (в начале в СССР, а затем – и в Китае, в Турции), и продажа -в других. Среди «челночников» было и немало преподаватели вузов.
Неплатежеспособность населения вела к прекращению коммунальных платежей – стала ускоренно рушиться система ЖКХ, ничтожные компенсации от муниципалитетов не спасали. Во многих (во всяком случае -провинциальных) городах была отменена плата за проезд в общественном транспорте (трамваях, автобусах); городская администрация напрямую финансировала автотранспортные предприятия с целью хоть как-то сохранить автопарк, персонал и его работоспособность. И такая ситуация продолжалась более двух лет.
Вспоминается, как приехав в этот период в Санкт-Петербург, автор этих строк, заходя с друзьями-питерцами в автобус «по привычке» не платил за проезд, – невольно попадая, порой, в неловкие ситуации.
В этих условиях начался отток кадров из вузов. Стали уходить ученые, преподаватели. Уходили наиболее «мобильные», чувствующие свою возможность найти себя в новом качестве, открывали свое дело (свой бизнес). Но уходили и от безысходности, из-за невозможности на нищенскую зарплату преподавателя вуза (особенно, если нет ученой степени – она все-таки давала некоторую прибавку) обеспечить жизнь себе и своим детям. Уходили в фермеры, в пчеловоды, в «челноки»… С общеобразовательных кафедр вузов преподаватели уходили в школы работать учителями – в тот период в школах, имеющих муниципальное финансирование, зарплата была выше, чем в государственном вузе, и выплачивалась более регулярно.
