Таким образом, агрессивные воздействия критической силы: шум, разного рода возбудители, анестезирующие вещества, наркотики, резкие движения – оставят нестираемые следы в первичных зонах психики. Во время терапии свободным сном наяву многочисленные сценарии содержат образы и ситуации, которые, без всякого сомнения, отражают следы этих далеких воздействий. Одно из достоинств этой методики состоит в том, что наиболее существенная часть терапевтической задачи решается путем воздействия нервных импульсов на центральную нервную систему, в том числе – выявление и изменение энграмм[29], создание которых предшествовало возникновению разума, и потому ему недоступных! Терапевт, слушающий сценарий сновидения, всегда должен помнить о том, что образы, о которых пациент ему рассказывает, являются сжатым выражением огромной работы, проделанной на нейрональном уровне. Они являются теми ориентирами, которые позволяют определить более или менее точно те зоны психики, на которые эти прошлые события повлияли.
Среди ощущений, зарегистрированных ребенком во время его развития в животе матери, следует различать:
• те, которые отражают наличие или отсутствие агрессивных воздействий;
• те, которые соответствуют переходу от состояния первичного бессознательного к возникновению способности воспринимать чувственное возбуждение.
В воображении, пытающемся выразить в символах действие нервных импульсов, происходит смешение этих двух типов ощущений, которые я предложил различать для большей ясности анализа сновидений. Первичное бессознательное порождает ощущение утраченного рая, чувство одновременно смутное и насыщенное, в котором смешаны ощущения счастья и неопределенности. Оно запечатлевает в психике некую связь с абсолютным временем, с вечностью. Но очень быстро ребенок начинает воспринимать ритмичные звуки биения сердца матери, ритмичные импульсы кровяного давления. Отталкиваясь от этого, чувственная память сохраняет то, что у ребенка положит начало понятию ритма, которое он сохранит вплоть до своей смерти. Таким образом, возникнет потребность во временных ориентирах, которая положит начало восприятию последовательного времени, времени измеряемого и отсчитываемого.
Метаболические изменения материнского организма, вызванные различными факторами: стрессом, возбуждением, разного рода событиями, приступами гнева – также будут подвергать ребенка болезненным ощущениям изменения ритма. Быстрый, нерегулярный ритм стресса непредвиденным образом сменяет медленный, регулярный, успокаивающий ритм. Когда подобные изменения ритма превышают по своей интенсивности пороговые величины естественной защиты ребенка, они вызывают рефлекторные реакции, которые А. Янов назвал типовым поведением. Это поведение обнаруживается у подростков и взрослых людей каждый раз в состоянии усталости или стресса. Это рефлекторное поведение проявляется также в подходах и реализации сексуального акта. Гармония и координированность отношений влюбленности главным образом покоится на соответствии ритмов. Неосознанный страх нарушения внутреннего ритма может вызвать у женщины страх сексуальных отношений, но при этом она не будет осознавать, какую роль в этом страхе играет история ее внутриутробного развития. История Мод, которая начала свою терапию для расширения поля своего сознания, – хороший пример такого случая. Сеансы следуют друг за другом, принося очень хорошие результаты. Однако в каждом из первых пятнадцати сценариев легко обнаруживаются образы и комментарии, отражающие сильно выраженный контроль ритма. Вероятно, легко возбуждаемый темперамент матери Мод, выражавшийся в вихреподобной активности и резкой смене жизненных ритмов, вызывал у Мод во время ее внутриутробного развития ощущение разрыва. Кажущееся спокойствие, которое Мод противопоставляет всякому жесту, воспринимаемому ею как агрессивный, является всего лишь защитой от болезненного отголоска неприятных ощущений периода внутриматочного развития. Три коротких эпизода, каждый из которых взят из различных сеансов сновидений наяву, выявляют одновременно реальность этих давно оставленных следов в психике и значительность их последствий.
✔ «Я в пустыне… песочные дюны простираются вплоть до горизонта… верблюд идет вперед, медленно и ритмично раскачиваясь… я уютно устроилась, как в гнезде, между его двумя горбами… я совсем маленькая, действительно крошечная… я вижу только песок, но… странно… я вижу также уходящую в бесконечность череду электрических столбов, соединенных между собой проводами…»
✔ «Мне хорошо… вдруг ко мне приближается мужчина… мне немного страшно… страшно, что он нарушит мой внутренний ритм…»
✔ «Мой отец посадил меня себе на плечи… мне три или четыре года… мы смотрим на проходящий мимо цирк: фанфары, барабанная дробь… я спокойна, испытываю доверие… я чувствую ритм его шагов, я знаю, что он защищает меня…»
Таким образом, в процессе терапии Мод динамика воображаемого реактивирует каждую из ячеек ее проблематики, связанной с осложнениями, оставленными травматическими нарушениями ритма. Ничто так хорошо не символизирует ритм, как барабан и его предшественник там-там. В тридцатом сне Марии-Клэр его образ созвучен образу барабана из сновидения Мод: «Я прохожу через водопад… за ним находится влажный грот, не очень глубокий… я присаживаюсь… у меня впечатление, что проходит много времени, но у меня нет никакой возможности проверить это… вдруг я слышу звук там-тама… до этого была полная тишина… меня охватывает паника… и паника все возрастает, поскольку я понимаю, что ритм там-тама напоминает ритм сердцебиения!.. паника возрастает, и ритм там-тама ускоряется… в гроте очень, очень сыро… я скрыта за водопадом, все вокруг покрыто мхом… из-за сырости невозможно дышать. Там-там звучит все громче, все ближе… Из-за этого там-тама у меня ощущение, что мое сердце бьется снаружи! Я начинаю сама зарастать мхом… я знаю, что мне надо выбраться наружу…»
Этот подобный биению сердца внезапный звук тамтама после периода тишины неопределенной длительности иллюстрирует внезапное появление ритмичного последовательного времени на фоне неизмеримого абсолютного времени. В ходе развития своего организма ребенок попадает в пространство с временными ориентирами, которые лягут в основу развития рационального мышления. Два других эпизода свободного сна наяву проиллюстрируют тот факт, что тело матери передает ребенку не только ощущение ритма, но и ощущение гармонии (регулярный ритм = успокаивающая последовательность)и диссонанса (нарушение течения неопределенного времени + нарушение ритма = травмирующая последовательность).
Орелиан вырос в атмосфере плавных жестов своей внимательной матери, которая никогда не слышала голоса своего ребенка. Глухота, которая ее поразила задолго до рождения Орелиана, не позволила ей услышать его первый крик, его первые слова и его детскую речь. Сейчас Орелиану пятьдесят один год. Его шестой сценарий сна наяву заканчивается ощущением гармонии, которое у него возникает от «воспоминания» эмбрионального периода, и выражением взволнованности от страдания, вызванного всем неуслышанным:
«О! Это удивительное ощущение… я спустился в некое замкнутое, теплое пространство… я знаю, это живот беременной женщины… и это я в животе!.. Мне здесь очень хорошо… это живот счастливой женщины… ощущение гармонии… я ребенок, который уже готов родиться… замечательный ребенок!.. странно, я как будто внутри и одновременно я снаружи!.. Я даже вижу, что ребенок улыбается там внутри… он в этом пространстве, как устрица в своей раковине, очень хорошо адаптирован… в состоянии гармонии… в полной гармонии со всеми элементами своей жизни, со звуками, со светом, с движениями… я не страдаю, и женщина, которая меня несет в себе, тоже не страдает… мы едины в этом переживании… мне нравится, как моя мать передвигается, это приятный ритм, ее голос, ее голубые глаза… в момент ее смерти я почти смог снова обрести ее… сказать ей то, что я ей никогда не говорил… снова испытать глубину этого единства… рассказать ей что-то важное обо мне, рассказать, насколько желанна она могла быть… я бы хотел снова стать младенцем в животе своей матери, чтобы обрести ее… мне не хватает матери… вот, на сегодня все!»
Когда динамика воображаемого использует энграммы из эмбрионального периода, то чаще всего происходит смешение ощущений, испытанных в период утробного развития, и проецирование образов из повседневной жизни. Это свидетельствует о двойственности сновидений наяву, выражающих одновременно виденье изнутри и снаружи. Тринадцатый сценарий Сандры подтверждает это правило, но в данном случае речь уже не идет о приятной гармонии, как в ощущениях Орелиана. Мать Сандры в период беременности ею была очень молода и переживала особенно бурный период своей жизни. Допустимо предположить, что ее бурные переживания оставили следы, которые тридцать лет спустя вызывают беспокойные образы у Сандры.
