В 1928 году 35 летний Ярков был осужден за контрреволюционную деятельность.
В 1951 году он был вновь арестован как руководитель некоей тайной секты. В прошлом Ярков страдал каким-то нервным недугом. Освидетельствованный судебно-психиатрической комиссией, он был признан невменяемым и помещен на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Находясь там в течение трех лет, Ярков убедился в том, что арестованные по 58 статье УК, все были признаны невменяемыми. «Это были очень интересные, безусловно выдающиеся, оригинальные люди», – пишет Ярков, – «вся вина которых сводилась к тому, что они в нервно-психическом отношении были более чутки, более нетерпимы ко всяким проявлениям социальной несправедливости, подлости и жестокости и реагировали на все это более болезненно, чем это полагалось в быту».
Но были и настоящие психически больные. Например, Бурштейн.
Бурштейн в 1960 году написал Яркову письмо, в котором объявил себя немцем, поэтому требовал эмиграции в Германию для продолжения научно-исследовательской деятельности в области психиатрии.
В 1953 году Сергей Писарев пишет Сталину письмо, в котором критикует органы безопасности в фальсификации «заговора врачей», имеющего целью отравить партийных вождей. В институте им. Сербского ему поставили диагноз шизофрения. В 1970 году Писарев возобновил свою кампанию, обличая институт им. Сербского в постановке заведомо ложных диагнозов шизофрении в отношении инакомыслящих. Комиссия ЦК КПСС, созданная по письму Писарева, полностью подтвердила выводы последнего, но материалам комиссии не был дан ход.
Геофизик Николай Самсонов, лауреат Сталинской премии, в 1956 году пишет письмо в ЦК под заглавием «Мысли вслух», в котором критикует современное руководство страны, искажающее ленинские принципы. Самсонов признается невменяемым, помещается в Ленинградскую психбольницу, где пребывает до 1964 года.
Федор Шульц, коммунист с 1919 года. В 1937 году стал критиковать политику Сталина, за что пробыл в заточении почти 20 лет. Реабилитированный в 1956 году, Шульц не успокоился и пишет письмо в «Правду», где утверждает, что, вопреки заявлениям Хрущева, политзаключённые в СССР есть.
Шульц был признан невменяемым и помещен в психиатрическую больницу.
Особняком стоят дела Валерия Алмазова (Тарсиса) и Александра Есенина-Вольпина. Оба состояли на учете с диагнозом шизофрения: первый с 1962 гола, второй с 1948 года.
Тарсис пять раз на протяжении 19 лет госпитализировался в психиатрические больницы. И тот, и другой обследовались зарубежными психиатрами, которые нашли их психически здоровыми. А чего следовало ожидать?
Сейчас уже трудно отделить зерна от плевел. Истина таится в еще не раскрытых архивах КГБ и института им. Сербского. Но трудно поверить, что среди горстки диссидентов, шедших на заведомые мучения и лишения, не было больных с явной или краевой психопатологией. Конечно, можно подвергнуть сомнению данные сотрудника института Сербского профессора Ф. Кондратьева, который опубликовал следующие сведения: по ст. ст. 70 и 191–1 УК РСФСР за 25 лет органы КГБ направили на экспертизу в Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. профессора В. П. Сербского со всей территории СССР 370 человек. Часть из них признавалась невменяемыми и направлялись на принудительное лечение, а другие этапировались в места лишения свободы.
По сведениям психиатра М. Буянова от «карательной» психиатрии пострадало не более 100–120 человек. Профессор Л. А. Королева дает сведения, ссылаясь на зарубежные источники, что к середине 80-х годов в местах лишения свободы по политическим статьям находилось около 200 осужденных.
Пусковым моментом к более широкому использованию психиатрии в политических целях послужило высказывание Н. Хрущева о том, что только психически ненормальные люди при коммунизме будут совершать преступления, что только они способны выступить против существующего строя.
29 апреля 1969 года будущий генсек, председатель КГБ Ю. Андропов, направляет письмо в ЦК КПСС с предложением использовать психиатрию для борьбы с диссидентами. По этому поводу было принято секретное постановление Совета СССР.
Уже в 1980 году число спецпсихбольниц достигло 11.
Судебно-психиатрическая экспертиза проводилась по ст. 70 и 191-1 обычно в ГНЦССП им. Сербского, а также в НИИ психиатрии МЗ РСФСР и в НИИ психиатрии в Харькове и Одессе.
С 1972 по 1976 гг. в институте Сербского было проведено по ст. 70–85 экспертиз, а по ст. 191-1 – 47 экспертиз.
Все эти данные расходятся с утверждениями нынешних правозащитников, считающих, что от «карательной» психиатрии пострадали сотни, если не тысячи людей.
Но внятных цифр, опять же, не приводится.
Врачи независимой психиатрической ассоциации, ознакомившись с медицинскими архивами нескольких тюремных психиатрических больниц, пришли к заключению, что за тридцать прошедших лет (1956 – 86 гг.) были признаны невменяемыми и отбывали принудительное лечение в этих больницах 1789 советских и иностранных граждан. Здесь были и ярые националисты, и религиозные фанатики и бывшие «бендеровцы», «власовцы» и пр. А сколько же среди них было диссидентов – неизвестно.
Перелистывая страницы «всемирной паутины», постоянно находишь одни и те же фамилии людей, подвергшихся мучениями карателей-психиатров: Гершуни, Горбаневская, Подрабинек, Григоренко, Новодворская, Тарсис, Вольпин, Плющ, Ж. Медведев. Эти фамилии, как карты в пасьянсной колоде перетасовываются, раскладываются то так, то этак.
В один голос утверждается, что душевно больных среди «испытанцев» не было. Стыдливо умалчиваются факты лечения в психиатрических больницах за рубежом некоторых диссидентствовавших эмигрантов.
Я не могу назвать пофамильно этих удивительных психически нездоровых людей по этическим соображениям. Многие из них живы и, дай им Бог, еще долгой жизни и здоровья, ведь они вынесли на своих плечах все тяготы ГУЛАГА, «психушек», мучительно-тяжелого лечения.
Не все они оказались стойкими, многие отказались от убеждений, не вынеся испытаний выпавших на их долю. Но честь им и хвала – они пробили брешь в стене молчания, окружавшей СССР и бросили зерна свободы в почву, тогда еще в 1965 году, не готовую дать им жизнь. И только через 20 лет свершились их надежды.
Так кто же были эти диссиденты? Чудаки, фанатики, безумцы?
Глава III
Психология и психопатология диссидентства
Движение диссидентов чрезвычайно раздражало советские и партийные власти. Скрыть это движение от народных масс было невозможно, т. к. «голоса» через вой глушилок доносили правду о правозащитном движении.
Власти, как могли, старались опорочить диссидентство. Средства массовой информации пытались очернить как саму идею диссидентства, так и отдельных представителей движения. Квинтэссенцией советской пропаганды явилась книга Н. Н. Яковлева «ЦРУ против СССР». Вот какая характеристика диссидентам дается в этом труде: «… отдельные люди, недоучки, лоботрясы с непомерно развитым апломбом и претензиями, собственную неполноценность ставившие в вину обществу. Люди трусливые, ленивые, злобные. О них бы никто не знал, если бы не массовые средства пропаганды США и Запада».
Когда читаешь эти строки, так и представляется злобный огнедышащий дракон, брызгающий ядовитой слюной, от которой гибнет все живое вокруг.
Все бессмысленная и чудовищная ложь.
Исследования, проведенные известным диссидентом Андреем Амальриком, автором знаменитой книги «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?», за которую он был осужден к отбыванию срока в лагерях, свидетельствуют о следующем. В конце 60-х годов среди участников демократического движения было 45 % ученых, 22 % – представителей творческой интеллигенции, 13 % – инженерно-технических работников, 9 % – издательских работников, учителей и юристов, 6 % – рабочих и 5 % – крестьян. Таким образом, диссиденты в массе своей были людьми с высоким интеллектуально-творческим потенциалом. Все они к началу своей диссидентской деятельности работали, занимая достаточно высокие посты. Так что ни лоботрясов, ни лентяев, ни недоучек среди них не было. Что касается людей амбициозных, гиперсоциальных, честолюбивых, жаждущих признания, то они составляли некоторую и немалую часть среди инакомыслящих. У отдельных лиц имелась явная акцентуация характера или психопатия, чаще шизоидного круга.
Если говорить о шизоидной психопатии как варианте аномалий личности, где дифференциальная диагностика с шизофреническим процессом затруднена, так как зачастую грани между этими дефинициями[2] расплывчаты и нечетки, то следует привести высказывание российского психиатра П. Ганнушкина.
В его характеристике, данной шизоидным психопатам, разве не всплывают знаменитые образы диссидентов, витийствующих в наше время?
Петр Борисович писал так: «При наличии интеллектуальной или художественной одаренности или достаточной возможности проявить свою инициативу и самодеятельность, шизоиды способны к чрезвычайно большим достижениям, особенно ценным благодаря их независимости и оригинальности. Среди шизоидов можно найти людей, занимающих позиции на тех вершинах царства идей, в разреженном воздухе которых трудно дышать обыкновенному человеку: сюда относятся утонченные эстеты, художники, глубокомысленные метафизики, наконец, талантливые ученые-схематики и гениальные революционеры в науке, благодаря своей способности к неожиданным сопоставлениям с бестрепетной отвагой преображающие, иногда до неузнаваемости, лицо той дисциплины, в которой они работают».
