Юрий Новиков - Осторожно: TERRA!

Это началось осенью. Ветер сорвал последнюю листву, принес первые осенние дожди, мокрый снег и… пыль. Наступила зима, прошел Новый год, а ветер не стихал и вместе с теперь уже сухим, колючим снегом все нес и нес пыль. Она проникала всюду: оседала слоями между рамами окон, скрипела на зубах, ржавыми бородавками прилипала к стенам домов, по утрам заслоняла встающее солнце. Пыль вначале была черная, потом серая и желтая — значит, где-то за Доном «кончился» чернозем, и ветер нес глину, ту, которая лежала под почвой и на которой ничто не родит…

Так прошли осень, зима и весна 1968–1969 годов. Черные бури захватили весь Северный Кавказ, Ростовскую область, Восточную Украину, все черноземные земли до Курска на севере.

В мае утихло. Мы только что заполучили веселого бежевого цвета ГАЗ-69 и отправились из Ростова «по районам». Проехали Батайск, выскочили на широкую магистраль Москва — Баку и… остановились — дальше шоссе не было. На асфальте лежали барханы. Они засыпали придорожные лесополосы, до верхушек покрыв деревья, а кое-где, сломав невысокие молодые стволы, длинными языками вползли на дорогу. Внешне барханы были в точности как в пустыне на картинках учебников географии, но состояли из снега с пылью; там, где они не мешали, лежали еще долго и были прекрасными холодильниками для любителей летних пикников; большинство же разгребли бульдозерами, растаскали по обочинам и засеяли. В июле хлеба стояли редкие, невысокие, комбайны молотили воздух: урожая не было. Летом и осенью 1969 года пыльные бури прекратились, в селах откопали и отстроили заново разрушенные ураганным ветром овчарни и свинарники, залатали крыши на домах, отбросили от окон пыльные сугробы, немного пришли в себя и успокоились.

И в самом деле, разве это случилось впервые? И разве не так же пылила степь и 50 и 100 лет назад? Известный русский агроном А. А. Измаильский еще в конце прошлого века предостерегал: «Если мы будем продолжать так же беззаботно смотреть на прогрессирующее иссушение степной почвы, то едва ли можно сомневаться, что в сравнительно недалеком будущем наши степи превратятся в бесплодную пустыню».

Но ведь не превратились же! И урожаи снимаем немалые: в хороший год по 30 и более центнеров «на круг». В хороший. А в плохой? Хлеба хватает в степи. Нам! А нашим детям? Внукам?

Знаете ли вы, что еще Д. И. Менделеев предлагал «освобождать семьи, засеявшие известное число дерев в степях юга России, от воинской повинности, считая эту работу однозначащей с защитой государства»?

Охрана и сохранение земли — дело далеко не одних ученых и конструкторов. Кто может точно учесть вредные последствия плохой, неверной вспашки — не в этом году, а через 10, 50, 100 лет? «Земля… обработанная дурно плугом, хуже земли, хорошо обработанной сохой». Это писал И. А. Стебут в 1871 году. Как же мы обращаемся с землей, которая всех нас кормит?

Есть общество охраны животных, архитектурных памятников, природы вообще. А общество охраны почв?

Почва, кстати, как и все орудия и средства производства, созданные человеком, тело настолько же естественное, насколько и искусственное. Этот наружный покров планеты, способный давать огромный урожай растений, неузнаваемо изменен земледельцами всех времен — от неолита до наших дней. Овеществленная история — это поистине история земледелия. В ней все: и суровая борьба за кусок хлеба предков наших, и их труд, и их кости…

Земледелие — непрерывно длящийся вот уже 15–20 тысяч лет опыт. В этом опыте начало и конец отделены друг от друга зачастую столетиями. И в этом нет ничего удивительного: экспериментатором здесь являются равно и человек и природа. А последняя в отличие от своего беспокойного детища торопиться не любит. Вот и получается, что мы ежегодно пожинаем плоды не только собственных трудов, но и трудов наших прадедов. Поэтому-то агрономическая наука всегда с интересом обращалась к истории. И не случайно, что первый русский доктор агрономии А. В. Советов избрал темой своей диссертации «Историю систем земледелия»: очень уж она оказалась поучительной…

«На руку земледельца опирается мир», — говорит французская пословица. Но человек существует на нашей планете много сотен тысячелетий, а земледелие — всего один-два десятка. Что же служило опорой человечеству на протяжении большей части его истории? Как было изобретено земледелие, и было ли оно вообще «изобретено»?

До земледелия люди занимались охотой, рыбной ловлей и собиранием плодов. Руссо называл этот век «золотым»: природа давала человеку все необходимое для жизни в готовом виде; и хотя условия его существования были далеко не комфортабельны, он от этого не страдал, поскольку вообще понятия не имел о кафельных ваннах и кондиционерах… Великий французский мыслитель, изрядно, видимо, уставший от утонченности быта своей эпохи, полагал, что жившие в описываемые времена предки наши должны были быть весьма счастливы: имея необходимое, они не гнались за излишествами, главное же — не боялись их потерять. Что ж, спорить не будем.

Странно, однако. Сотни тысячелетий бродил человек по планете, давая себе лишь один труд — наклониться, чтобы подобрать с земли вкусные дары ее, и вдруг почему-то решил расстаться с таким удобным состоянием. Кончилась «эра присвоения», началась «эпоха преобразования». И стал человек человеком-созидателем.

Многим историкам первобытного общества переход человека к земледелию представлялся совсем нехитрым делом. Один из них, Э. Тейлор, писал: «Не следует считать земледелие каким-то очень уж сложным изобретением. Ведь даже самый грубый дикарь при его знакомстве со свойствами собираемых им съедобных растений должен отлично знать, что семена и корни, будучи посажены в почву в надлежащем месте, начнут непременно расти».

Столь малое расстояние между собиранием растений и их возделыванием кажется легко преодолимым: ведь дикарь знает, что посаженное им растение вырастет и принесет плоды, природа уже шепнула ему на ухо свои тайны, и остается идти и обрабатывать землю.

«Земледелие развилось очень легко, — считает другой известный исследователь первобытного общества, К. Вейле, — почти шутя, из забавы или простого случая и быстро повело к поверхностному использованию почвы, которое мы теперь называем мотыжным хозяйством».

Итак, следуя цитированным историкам первобытности, мы должны представить себе нашего далекого бородатого предка человеком, хотя и явно неповоротливым (соображал-то он ни много ни мало — несколько сотен тысячелетий), но все же склонным к научным сопоставлениям, анализу и даже шутке. (Если, по Вейле, земледелие изобретено шутя, то не лучше ли было научиться выращивать коров величиной со слона или пресловутый гибрид оной с медведем — летом молоко дает, зимой лапу сосет?) Быстренько сопоставив факты и проведя необходимые эксперименты по выращиванию чего-нибудь вкусненького на опытной делянке близ хижины своей, кинулся он в сельпо покупать мотыгу, грабли и прочий сельскохозяйственный инвентарь…

Все бы именно так и было, да вот опыт (и сравнительно недавний) «обучения земледелию» отсталых народов говорит совсем о другом. В свое время бразильское правительство пыталось привить земледельческие навыки племени индейцев бороро, для чего последнее было наделено землей и в избытке семенами, орудиями производства и, конечно, инструкторами. Последние на глазах своих бесстрастно помалкивающих «учеников» взрыхлили и засеяли землю… Однако полного созревания посеянного упомянутые бороро не стали дожидаться, в нетерпении они выкопали и с аппетитом съели семена, после чего отправились в джунгли, чтобы с помощью розданных для расчистки новых участков топоров быстрее добраться до высоко растущих плодов.

По этому поводу русский историк И. Зибер писал так: «Первобытному обществу благодаря неумению или недобросовестности пришельцев навязываются совершенно чуждые ему экономические формы жизни, идущие ему как корове седло. Оно принуждено носить эти формы без всякого смысла и понимания, совершенно внешним образом, наподобие того, как те же новозеландцы носили в первое время европейское платье: известно, что их дамы надевали себе мужские панталоны на шею вместо шарфа, а мужчины, держа в руках шляпы, нахлобучивали себе на голову коробки из-под этих шляп».

Чтобы возникла новая отрасль хозяйства, необходимы были, по крайней мере, два условия. Во-первых, она должна была обеспечить человеку более гарантированное питание, чем старая, и, во-вторых, что самое главное, снабдить первого земледельца тем, что возделывать. Ведь одновременно с появлением земледелия должны были появиться и культурные растения: выращивать дикие, малоплодоносящие сорта — дело совершенно неприбыльное по сравнению с тем же собирательским хозяйством.