Так, видно, возникло первое совмещение профессий: дровосек стал хлеборобом. Но еще не землепашцем…
Описанная в финском эпосе система земледелия получила название подсечно-огневой. Распространена она была совсем еще недавно буквально во всех лесистых районах планеты, в том числе и по всей Европе. По сравнению с лиманной эта система отличалась большей сложностью. Во всяком случае, если у первой и развитого собирательского хозяйства аналогий было множество (одни и те же операции посева, ухода за растениями и пр.), то подсечно-огневая технология до возникновения земледелия была совершенно неизвестна. Правда, человек редко отказывал себе в удовольствии устроить небольшой пожар, тем более что в лесах не устанавливали тогда внушительные надписи: «Не разводи костров». Те же австралийские туземцы частенько выжигали большие куски прерий, чем облегчали себе охоту на пострадавших от ожогов мелких грызунов. Тем не менее постоянное выжигание лесов или степей охотничье-собирательскими племенами никогда не практиковалось. Одним словом, подсечную систему следует, безусловно, признать более поздней.
Как утверждают археологи, переход к постоянному земледелию в Западной Европе совершился лишь в первые столетия нашей эры. К этому времени цивилизации Востока имели за собой тысячелетнюю историю, освещенную в многочисленных письменных источниках. Грандиозные пирамиды древнего царства, сложное ирригационное земледелие с применением плуга, развитая металлургия меди и бронзы, иероглифическая письменность Египта и Передней Азии, Кносский дворец на Крите и критское фонетическое письмо — все эти свидетельства культуры Востока создавались в то время, когда в Европе господствовал каменный век буквально на всей ее территории.
«Я был Нилом для своего народа»
Наиболее древние следы земледелия обнаружены в Палестине, в долине Иерихон. Натуфийская культура датируется VII–VI тысячелетиями до н. э. и относится к эпохе позднего мезолита. Долина расположена в глубокой котловине, сложенной из плодородных наносов Иордана. Древний Иерихон находился в 100 метрах от последних предгорий Иудейского хребта. Во время зимних дождей (лето здесь крайне сухое) на его территорию попадают многочисленные ручейки, сносящие с гор продукты водной эрозии. Обстановка очень напоминает описанный выше район южной Туркмении, полное же отсутствие среди орудий производства, найденных при раскопках, почвообрабатывающих приспособлений заставляет думать, что и здесь растения возделывались в условиях лиманной системы, не требовавшей никакой обработки земли.
Однако длительное время подобное земледелие в долинах рек не могло основываться целиком на старой технологии. Во всяком случае, для его расширения и увеличения производства зерна требовалось внести в нее существенные поправки. Видимо, наименьших усилий в этом отношении требовал Нил. Река эта поистине чудо из чудес. Недаром древнегреческий историк Афиней, посетив Египет после завоевания его эллинами, называл ее золотоносной, ибо вместе с водами она несет и плодороднейший ил — «истинное золото, которое в безопасности возделывается, чтобы быть достаточным для всего человечества, когда это золото наподобие Триптолема посылается по всей Земле».
При всем этом даже в эпоху Афинея Египет знал и неурожайные годы и вынужден был ввозить зерно за твердую валюту. А между тем истощения страна «Та Кемет» («Черная земля») не знала, не страдала она ни от ветровой эрозии, ни от черных бурь, ни из-за неправильных севооборотов и прочих факторов, с которыми придется людям столкнуться позднее. Ежегодно Нил приносил с паводком 11 тонн ила на каждый гектар. Это была и новая земля, и новое удобрение. При этом благодаря очень малому среднему уклону реки (1: 13 000) течение было медленным, давало возможность илу полностью осесть в пойме, хорошо пропитать землю, сделать ее готовой к посеву и без обработки. Так как посев ежегодно совершался в обновленную среду, то не нужны были никакие севообороты. Пшеницу сеяли на одном месте тысячи лет — и хоть бы что!
И еще одно очень важное свойство великой африканской реки: в ее воде очень мало солей. А при орошении лучше иметь, как мы вскоре убедимся, недосоленную воду, чем пересоленную.
Нил весьма дисциплинирован. Разливается он, не запаздывая и не торопясь, к сроку и вообще отличается крайне степенным характером, скромным нравом и постоянством своего русла. Этого не скажешь о крупных реках Средней Азии; поэтому лиманное земледелие в долинах подобных капризных рек не могло прижиться: здесь для регулярного возделывания растений на достаточно больших площадях надо было строить различные ирригационные сооружения. Впрочем, перенесенный в долину Нила лиманный способ орошения тоже должен был претерпеть некоторые изменения, трансформировавшись в так называемое бассейновое земледелие.
Как и большинство рек, Нил течет ниже своей поймы, которую затопляет лишь в период паводков. Чтобы как следует промочить почву и дать илу осесть, в большинстве случаев старались задерживать воду на орошаемом участке. Для этого приходилось обваловывать берега реки дамбами, препятствовавшими преждевременному стоку воды назад в реку. В дамбах оставляли каналы для прохода воды при паводках. Отдельные поля также отгораживали друг от друга дамбами, создавая таким образом сообщающиеся друг с другом бассейны. Именно система таких бассейнов и послужила прообразом для иероглифа, обозначавшего страну фараонов.
Но в долине реки было немало мест, куда вода при разливе сама по себе попасть не могла. Эти места могли находиться на одном уровне с поймой или даже лежать ниже ее, но были отгорожены от реки естественными дамбами — прошлыми наносами. Орошение всей долины оказалось возможным только после проведения соответствующих каналов. Кроме того, недостаточно высокий в отдельные годы подъем воды, приводивший к уменьшению площади засеваемых земель, вынуждал сооружать плотины и водохранилища.
Когда один сиутский номарх (правитель области в Древнем Египте), живший примерно лет тысяч пять назад, захотел прославить себя в веках, он приказал высечь на своей гробнице надпись: «Я был Нилом для своего народа».
В отличие от Нила другая великая река — Евфрат — течет выше своей поймы. От нее он отгородился намытыми в течение тысячелетий довольно высокими дамбами — банкетами. Для напуска воды на поля здесь достаточно только прорыть перемычку. И вот уже великий Хаммурапи за 2300 лет до н. э. грозит нерадивому хозяину: «Если кто-нибудь откроет свои оросительные каналы и, небрежно пуская воду, затопит поле своего соседа, он должен возвратить соседу зерно в количестве, пропорциональном площади затопленного поля».
Если бассейновая система Нила стремилась задержать и сохранить воду, то в долине Двуречья, напротив, большую опасность представляло как раз затопление полей, поскольку уровень реки был выше уровня долины. Ирригационные сооружения здесь имели своей задачей не только орошение земель, но и борьбу с наводнениями и заболачиванием равнины. Строительство каналов в Двуречье приняло еще больший размах, чем в Египте, и почиталось первой обязанностью человека. Недаром согласно мировоззрениям древних шумеров и вавилонян человек был создан творцом специально для рытья каналов и обработки земли, а сам процесс творения всего сущего был закончен только после проведения каналов. В двухтысячном году до н. э. ассирийская царица Семирамида повелела высечь на своей гробнице: «Я заставила реки течь вокруг своих владений и направила их воду на удобрение земель, которые ранее были бесплодны…»
У рек различный характер. И если египтяне почитали добронравный и спокойный Нил божеством со всех точек зрения положительным, то обитатели Двуречья относились к Евфрату с несколько иной меркой, ибо он частенько устраивал наводнения и способствовал заболачиванию низкой поймы.
Еще более серьезные неприятности доставляли людям индийские и китайские реки. Здесь, особенно в районах с избыточным увлажнением, приходилось уже на самых ранних ступенях развития земледелия бороться не с недостатком воды, а с ее избытком, осваивать профессию мелиоратора. Великий китайский канал, строившийся без малого два тысячелетия (с 540 года до н. э. по 1289 год), играл роль и орошающей и транспортной системы. Однако главное его назначение — служить гигантской дреной, местом сброса воды, осушения огромных площадей.
Как видим, уже на заре земледелия хлеб давался человеку совсем нелегко. А ведь он практически еще и не начинал собственно земледелия, если под последним понимать необходимость ежегодно не менее одного раза переворачивать всю землю на своем поле. Орошение отодвинуло задачи почвообработки на второй план, здесь механическое воздействие орудия заменено воздействием воды, которая и удобряет и размягчает землю, подготавливая ее к посеву. Правда, мотыга уже очень давно известна и египтянам и вавилонянам, однако использовали они ее главным образом как землеройное орудие. Настоящее свое значение она приобретает много позже, когда в попытках расширить производство зерна люди начинают освоение земель, расположенных настолько высоко, что вода не может достичь их самотеком.
