сих пор ведутся споры. Анатомия не дает на него ясного ответа. «Анатомические и клинические данные убедительно доказывают, что бо́льшая часть поверхности влагалища лишена нервных окончаний, – говорится, в частности, в отчете Кинси. – Многие хирургические операции внутри влагалища не требуют применения анестезии. Доказано, что внутри влагалища нервные окончания сосредоточены в зоне, расположенной на внутренней стенке, вблизи от основания клитора». Однако, помимо стимуляции этой зоны, богатой нервными окончаниями, «женщина может осознавать вторжение некоего предмета во влагалище, в частности если мышцы влагалища сокращены; но получаемое таким образом удовлетворение связано, по-видимому, скорее с мышечным тонусом, чем с эротической стимуляцией нервов». Тем не менее вагинальное удовольствие, безусловно, существует, а вагинальная мастурбация – у взрослых женщин, – по-видимому, распространена даже больше, чем полагает Кинси [333]. Несомненно лишь то, что вагинальная реакция очень сложна и что ее можно назвать психофизиологической, поскольку она не только затрагивает всю нервную систему, но и зависит от всей переживаемой субъектом ситуации: она требует глубинного согласия всего индивида; новый эротический цикл, открывающийся первым коитусом, требует своего рода «монтажа» нервной системы, выработки новой, еще не существующей формы, в которую должна войти и клиторальная система; она складывается долго, а иногда не складывается вовсе. Поразительно, что у женщины есть выбор между двумя эротическими циклами: первый сохраняет ее девичью независимость, второй отдает ее во власть мужчины и ребенка. Действительно, нормальный половой акт ставит женщину в зависимость от мужчины и вида. Именно мужчине – как и у самцов почти всех животных – отведена агрессивная роль, тогда как женщина лишь претерпевает его объятия. Как правило, она всегда может принадлежать мужчине, тогда как он может овладеть ею лишь в состоянии эрекции; мужчина может овладеть женщиной даже помимо ее воли – за исключением такого глубокого протеста, как вагинизм, закупоривающий ее куда надежнее девственной плевы; но даже вагинизм позволяет мужчине утолить свое желание, подчинив себе женское тело мускульной силой. Поскольку женщина является объектом, ее инертность почти ничего не меняет в роли, отведенной ей природой; многих мужчин даже не интересует, хочет ли коитуса женщина, с которой они делят ложе, или просто подчиняется. Половой акт можно совершить даже с мертвой. Коитус невозможен без желания мужчины, и его естественным завершением является удовлетворение мужчины. Оплодотворение может произойти и тогда, когда женщина не испытывает никакого удовлетворения. С другой стороны, оплодотворение для нее – отнюдь не завершение сексуального процесса, напротив, это лишь начало того служения, какого требует от нее вид; процесс этот медленно и мучительно осуществляется в беременности, родах, кормлении грудью.
Итак, «анатомический удел» мужчины и женщины глубоко различен. Не менее различно их социальное и моральное положение. Патриархат обрекал женщину на целомудрие; право мужчины утолять свои сексуальные желания признавалось более или менее открыто, тогда как женщина замкнута в границах замужества: для нее плотский акт, не освященный законом или венцом, есть проступок, падение, поражение, слабость; она обязана защищать свою честь и добродетель; ее «уступка», ее «падение» внушает презрение к ней, притом что ее победитель вызывает восхищение, хотя его и осуждают. С первобытных времен и до наших дней всегда считалось, что постель для женщины – это «услуга», за которую мужчина благодарит ее подарками или содержанием; но служить – значит отдавать себя господину; в таких отношениях нет обоюдности. Свидетельство тому – структура брака, равно как существование проституции: женщина отдается, мужчина берет ее и вознаграждает. Ничто не мешает мужчине подчинить себе женщину более низкого социального положения и овладеть ею: общество всегда терпимо относилось к любовной связи со служанкой, тогда как состоятельная женщина, отдавшаяся шоферу или садовнику, утрачивает свое социальное положение. Нравы позволяли американцам-южанам, ярым расистам, спать с чернокожими женщинами, и до Войны Севера и Юга, и в наши дни; они пользуются этим правом с надменностью властелинов; но белую женщину за связь с негром во времена рабства казнили бы, а сегодня линчевали. Рассказывая о том, что он переспал с женщиной, мужчина говорит, что он ее «взял» или что он ее «трахнул»; наоборот, женщина, говоря о своей связи с мужчиной, иногда употребляет грубое слово «поимела»; греки называли женщину, не знавшую мужчины, «parthenos adamatos», непокоренная девственница; римляне называли Мессалину «invicta», непобежденной, потому что ни один любовник не смог доставить ей наслаждение. Таким образом, для любовника половой акт – это завоевание и победа. Когда эрекция случается у другого, она зачастую кажется мужчине похожей на смешную пародию на намеренный половой акт, но, когда то же самое происходит с ним самим, каждый относится к ней даже с некоторым тщеславием. Мужская эротическая лексика сближается с военной: любовник атакует, как солдат, его член натянут, как тетива, эякуляция – выстрел, как из пулемета или пушки; мужчина ведет речь о наступлении, осаде, победе. В его совокуплении присутствует дух геройства. «Половой акт, который заключается в оккупации одного существа другим, – пишет Бенда в „Докладе Уриэля“, – наводит на мысль о захватчике и захваченной вещи. Поэтому, когда люди обсуждают даже самые цивилизованные любовные отношения, они употребляют такие слова, как „победа“, „атака“, „приступ“, „осада“, „защита“, „поражение“, „капитуляция“, то есть совершенно явно проводят параллель между любовью и войной. Этот акт приводит к осквернению одного существа другим и внушает осквернителю определенную гордость, оскверненный же, даже если все произошло с его согласия, испытывает унижение». В последней фразе вводится новый миф: мужчина пачкает женщину. На самом деле сперма – не один из экскрементов; о «ночной поллюции» говорят лишь потому, что в этом случае извержение семени не достигает своей естественной цели; но никто не считает кофе грязью и не говорит, что он пачкает желудок, на том основании, что от него на светлом платье может остаться пятно. Некоторые мужчины, наоборот, считают, что нечистой является женщина, она «замарана выделениями» и марает мужчину. Так или иначе, превосходство того, кто пачкает, довольно сомнительно. На деле сильная позиция мужчины основана на том, что его биологически агрессивная роль сочетается с социальной функцией главы, господина; последняя функция и придает такое значение физиологии. Будучи повелителем мира, мужчина, как на знак своей власти, претендует на право сильных желаний; о мужчине, наделенном большими эротическими способностями, говорят, что он сильный, мощный, – это определения, описывающие его как активность и трансценденцию. И напротив, поскольку женщина является лишь объектом, о ней говорят, что она горячая или холодная, иными словами, что она способна обнаружить только пассивные качества.
Итак, женская сексуальность пробуждается в совершенно иной атмосфере, нежели мужская. Кроме того, в тот момент, когда женщина впервые сталкивается с мужчиной, ее эротическое поведение
