Подрастая, птенцы гоацина утрачивают эти рудиментарные коготки. Взрослые птицы летают плохо, с трудом, тяжело хлопая крыльями. Метров сто пролетят вдоль русла реки и падают в береговые заросли перевести дух. И однако же они, безусловно, гораздо более искусные летуны, чем археоптерикс, — ведь у них, как и у всех современных птиц, есть скелет, приспособленный за 140 млн. лет к нуждам полета.
Первая и главнейшая нужда всякого летающего существа — предельно облегчить вес. У археоптерикса, как у пресмыкающихся, кости были сплошные, массивные; у настоящих птиц они тонкие, как бумага, или же полые, пустые внутри, лишь кое-где укрепленные косыми перемычками наподобие подкосов, придающих прочность крылу самолета. Легкие птиц переходят в воздушные мешки, заполняющие всю полость тела и дающие самый низкий при данном объеме удельный вес. Тяжелый хвостовой отдел позвоночника, имевшийся у археоптерикса, уступил место перьям с особо прочным стержнем, которые не нуждаются в костной опоре. А вместо увесистых челюстей с рядами зубов, должно быть особенно затруднявших полет, так как от них голова перевешивала хвост и нарушалось необходимое равновесие, у современных птиц развилось еще одно легчайшее приспособление, состоящее, как и перья, из роговой ткани, — клюв.
Но клювом, даже самым совершенным, невозможно жевать, а птицам, как правило, необходимо размельчать пищу. Этот процесс у них совершается в специальном отделе желудка, так называемом мускульном желудке, который расположен на одной линии с крыльями, примерно в центре тяжести туловища, где он почти не влияет на равновесие при полете. Клювом же остается только собирать пищу.
Кератиновые клювы, как и кератиновая чешуя рептилий, особенно легко поддавались требованиям эволюции. Насколько они пластичны, как быстро могут изменяться, приспосабливаясь к той пище, которой питается птица, можно видеть на примере гавайских цветочниц. Предком этих птиц была, по-видимому, небольшая, с воробья, птаха с прямым коротким клювом, которая обитала на Американском континенте. Но несколько тысяч лет назад стайку этих птиц случайным ураганом унесло в открытый океан и забросило на Гавайи. Там оказалась богатая растительность и совершенно не было птиц, так как Гавайские острова вулканического происхождения и образовались сравнительно недавно. Возможность пользоваться разными видами пищи, оказавшимися к их услугам в новой среде, очень быстро привела к образованию нескольких разных видов этих птиц, причем каждый специализировался на своем особом корме и обзавелся соответственной формой клюва, наиболее приспособленной для сбора данной пищи. У одних клюв тупой и короткий, удобный для склевывания зерен, у других — крепкий, крючковатый, чтобы раздирать падаль. У одного вида клюв тоненький, вытянутый и изогнутый, им они высасывают нектар из цветков лобелии; у другого надклювье в два раза длиннее подклювья и служит для выстукивания и отдирания коры, из-под которой добываются долгоносики; еще у одного вида створки клюва скрещиваются, что позволяет доставать гусениц из цветочных бутонов. Такое же разнообразие форм клюва было отмечено у галапагосских вьюрков самим Дарвином, он считал его веским доказательством своей теории естественного отбора. А на Гавайях Дарвину побывать не довелось. Не то бы он, наверное, нашел, что здешние цветочницы еще убедительнее доказывают его правоту.
В других областях царства пернатых эволюция клюва как приспособления к некоторым особым условиям обитания достигла еще больших крайностей. Мечеклювый колибри, например, является обладателем клюва-хоботка, который в четыре раза длиннее самой птички и служит для высасывания нектара из узкогорлых цветков, произрастающих на склонах Анд. У попугая ара мощный клюв устроен наподобие щипцов для колки орехов, ими он раскалывает даже такой прочный орех, как бразильский. Дятел пользуется своим клювом, словно долотом, чтобы доставать из древесины древоточцев. Изогнутый клюв фламинго снабжен внутри частым ситом; работая глоткой, птица прогоняет сквозь это сито воду и отцеживает для еды маленьких рачков. Птица-водорез летает над самой водой, задевая поверхность опущенным подклювьем, которое у нее почти вдвое больше надклювья. Стоит ей почувствовать прикосновение рыбки, и клюв мгновенно захлопывается, захватывая добычу. Список диковинных птичьих носов воистину бесконечен, он служит наглядным примером изменчивости роговых образований.
Кстати сказать, какую бы пищу ни избирали себе те или иные виды птиц, это всегда высококалорийная пища: рыба, орехи, нектар, личинки насекомых, плоды с высоким содержанием сахара. Объясняется это тем, что полет — очень энергоемкий процесс. А для того чтобы энергия в форме тепла не расходовалась даром, крайне важна теплоизоляция. Так что перья необходимы птицам не только для придания аэродинамических свойств крыльям, но и для того, чтобы у них достало энергии ими махать.
Как теплоизоляторы перья даже действеннее шерсти. Только пернатое, пингвин, способно выжить зимой на ледяном куполе Антарктики, в этой самой холодной области земного шара. У пингвина перья служат исключительно для сохранения тепла. Они нитевидные, и воздух под ними держится неразрывным слоем вокруг всего туловища. Такое устройство да еще толстая прокладка подкожного жира позволяют теплокровному пингвину неделями стоять под ледяным ветром при температуре на 40° ниже точки замерзания и даже не поддерживать своего внутреннего жара пищей. А человек, если ему приходится посещать эти места, тоже не нашел еще лучшего средства для сохранения температуры своего тела, чем перья обитающей в Арктике утки — гагачий пух.
Перья, от которых зависит столь многое в жизни птицы, регулярно выпадают, линяют, взамен вырастают новые. Происходит это обычно раз в год. Но и все остальное время перья нуждаются в неотступном заботливом уходе. Птицы промывают их в воде, протирают пылью. Каждое оттопырившееся перышко аккуратно укладывают на место. Если перо растрепалось, если бородки на нем погнулись, птица тщательно разглаживает их клювом, прочесывает — пропускаемые сквозь тиски клюва волоконца сдавливаются вместе, бородочки снова сцепляются подобно застежке-молнии, и опять образуется ровная, прочная поверхность.
У многих птиц в коже у основания хвоста есть большая сальная железа. Из нее птица берет на клюв каплю жира и смазывает перо за пером, придавая им гибкость и водоотталкивающие свойства. Но некоторые птицы, среди прочих цапли, попугаи и туканы, таких желез не имеют. Они смазывают себе перья не салом, а особым мельчайшим, похожим на тальк порошком — пуховой пудрой; она образуется от постоянного размельчения кончиков специализированных перьев, которые растут у них иногда пучками, а иногда распределены по всему перовому покрову. А вот у бакланов и их сородичей, змеешеек, много времени проводящих под водой, перья устроены так, что насквозь промокают, но этим птицам только того и надо: теряя воздух из-под перьев, они уменьшают собственную плавучесть, и им легче нырять в погоне за рыбой. По окончании охоты они должны немного постоять на прибрежной скале и, расправив крылья, тщательно просушиться.
Кожа под перьями, естественно, привлекает блох, пухоедов, вшей и разных других паразитов. Она горячая и укрыта от глаз — настоящий рай для кровососов. Поэтому птицы время от времени растопыривают перья и выклевывают из-под них непрошеных жильцов. А сойки, скворцы, галки и некоторые другие виды приманивают к себе на кожу разных хищных насекомых, по-ви-димому используя их в борьбе с паразитами. Птица садится на муравейник, ерошит и топорщит перья, и растревоженные, сердитые муравьи обсыпают ее с головы до ног. Иногда она даже берет — осторожно, чтобы не задавить, — в клюв одного муравья и водит им по коже и по перьям. При этом обычно выбирает таких особей, которые в раздражении выбрызгивают муравьиную кислоту, безусловно смертельную для паразитов. Такое поведение птиц выработалось, вероятно, как средство гигиены, но теперь отдельные птицы делают это, насколько можно понять, чистого удовольствия ради — раздражают себе кожу с помощью ос, жуков, дыма от костра и даже тлеющих сигаретных окурков. Птица может полчаса кряду топтаться на месте, обмирая от блаженства, иной раз валясь с ног в попытках подставить под приятно раздражающее действие самые дальние и, казалось бы, неудободосягаемые участки своего тела.
На занятия туалетом у птиц уходит немалая толика времени — из того, что они проводят на земле, а не в полете. Зато в воздухе эти заботы окупаются. Старательно уложенные перья не только образуют превосходные аэродинамические профили крыльев и хвоста, но и те, что покрывают голову и туловище, выполняют не менее важную функцию — придают птице хорошо обтекаемый контур, так что рассекаемый воздух почти не создает завихрений и не препятствует полету.
