Изучение биологических истоков морали позволяет уяснить один важный принцип. Он заключается в том, что помимо абсолютно прозрачных этических норм, таких как осуждение рабства, жестокого обращения с детьми и геноцида (наверное, никто не будет спорить с тем, что их нужно соблюдать во всех без исключения случаях), существует также обширная этически туманная область. Прежде чем провозглашать нормы и правила, касающиеся каких-либо тем из этой области, нужно очень хорошо подумать, почему данная тема нас волнует. Для этого нужно знать в том числе и биологическую историю эмоций, которые она вызывает. Таких исследований не было. Собственно говоря, даже мысль об их необходимости возникает редко.
Что будем мы думать о морали и чести, когда лучше узнаем себя самих? Не сомневаюсь, что во многих, возможно, в подавляющем большинстве случаев установления, принятые в большинстве современных обществ, успешно пройдут испытание биологическим реализмом. Некоторые, такие как запрет контрацепции, осуждение гомосексуализма и принудительные браки девочек-подростков, его не пройдут. Как бы то ни было, ясно, что пересмотр основ этики в свете науки и культуры пойдет этому разделу философии только на пользу. Если же более глубокое понимание самих себя равносильно «моральному оппортунизму», который с таким жаром поносят благочинные доктринеры, — ну что ж, пусть будет так.
Армагеддон в конфликте между наукой и религией (если мне будет позволена столь сильная метафора) разгорелся всерьез к концу XX века. Он связан с попыткой ученых объяснить религию, вплоть до основ, не как независимую реальность, где человечество пытается найти свое место, не как поклонение божественному Присутствию, а как продукт эволюции путем естественного отбора. По своей сути это борьба не людей, а мировоззрений. Людей нельзя сбросить со счетов, а вот мировоззрения — можно.
Создан ли человек по образу и подобию Бога или Бог — по образу и подобию человека? В этом суть расхождений между религией и научным атеизмом. От ответа на этот вопрос во многом зависит то, что люди думают о себе самих, и то, как они относятся друг к другу. Если Бог создал человека по образу и подобию своему, как говорят нам религии, то резонно предположить, что Он лично отвечает за свои создания. Если же это не так, то весьма вероятно, что наша Солнечная система — не уникальна среди примерно десяти секстиллионов звездных систем во Вселенной. Число приверженцев организованных религий резко упало бы, если бы такая точка зрения распространилась в широких кругах.
Мы подходим к ключевому вопросу, который, как мне кажется, теологи разных времен и народов всегда безосновательно усложняли.
Существует ли Бог? Если да, является ли он персонифицированным Богом, которому мы можем молиться, надеясь получить ответ? А если ответ все еще «да», то можем ли мы ожидать бессмертия — спокойной и уютной жизни на протяжении (для начала) следующих триллионов триллионов лет?
В XX веке ученые и верующие резко разошлись по этим коренным вопросам. В 1910 году опрос выдающихся американских ученых (отмеченных звездочкой в библиографическом справочнике American Men of Science) показал, что 32 % из них верят в персонифицированного Бога, а 37 % — в бессмертие. Когда такой же опрос был проведен в 1933 году, эти показатели упали соответственно до 13 и 15 %. Эта тенденция продолжается. В 1998 году члены Национальной академии наук США — элитарной избираемой группы, финансируемой федеральным правительством, — в большинстве своем оказались атеистами. Только 10 % заявили, что верят в Бога или бессмертие. Биологов среди них было всего лишь 2 %.
Во многих современных странах не так уж важно, принадлежит население к организованной религии или нет. Посмотрим, например, на огромную разницу в религиозных вопросах между США и странами Западной Европы. Судя по результатам опросов, опубликованным в конце 1990-х годов, более 95 % американцев верят в Бога или какую-либо универсальную жизненную силу, в то время как в Великобритании таких людей 61 %. Веру в то, что Иисус — Бог или сын Бога, разделяют 84 % американцев и только 46 % британцев. По данным исследования 1979 года в жизнь после смерти верили 70 % американцев и всего лишь 46 % итальянцев, 43 % французов и 35 % жителей Скандинавских стран. Сегодня почти 45 % жителей США регулярно (чаще, чем раз в неделю) ходят в церковь. Аналогичный показатель среди британцев составляет 13 %, среди французов — 10, среди датчан — 3, а среди исландцев — 2 %.
Меня часто спрашивают, с чем связаны эти трансконтинентальные различия, тем более странные, что большинство американцев — потомки эмигрантов из Западной Европы. Не перестает удивлять также широкое распространение в США буквального понимания Библии и отрицание половиной населения этой страны биологической эволюции. Как человек, воспитанный в традициях южных баптистов (евангелической церкви, к которой принадлежит очень большая часть американских фундаменталистов), я хорошо знаю силу Библии короля Якова, душевную теплоту и щедрость верующих в нее и их чувство, что они — последний оплот веры в теряющей Бога культуре. Библия для них — нетленная ценность, неоспоримый авторитет, средство удовлетворения всех духовных потребностей. Они черпают смысл в бездонных колодцах ее освященных веками текстов. В ней они находят утешение в печали и дружескую поддержку в минуты одиночества; она сулит искупление тем, кто сбился с дороги. Как поется в любимом многими гимне:
О, Иисус — наш друг небесный,
Помощь в тяготах пути,
О, как сладко нам в молитве
Душу к Богу вознести[30].
Широкое распространение протестантского фундаментализма среди жителей США имеет исторические причины, объяснение которых я оставляю историкам. Однако тем, кто действительно считает, что насмешки и здравый смысл могут разрушить их культуру, я советую задуматься. Иногда разумные, образованные люди отождествляют себя и смысл своей жизни со своей религией, и это как раз такой случай.
Если мы полностью отрицаем персонифицированного Бога, богов и нематериальных духов, что насчет божественной силы, которая создала Вселенную? Может быть, такой Создатель достоин почитания, даже если Ему нет до нас дела? Таков аргумент деизма: материальная жизнь целенаправленно создана чем-то или кем-то. Если так, то сейчас, 13,7 млрд лет после Большого взрыва, причина создания Вселенной остается абсолютно непонятной. Несколько серьезных ученых полагают, что по крайней мере Бог-Творец должен существовать. В основе их рассуждений лежит антропный принцип: возникновение звездных систем и появление жизни на основе углерода требовало тонкой «настройки» физических законов и параметров. Сущности и силы окружающей нас Вселенной действительно удивительно хорошо «подстроены» под возможное возникновение жизни — не слишком сильно, не слишком слабо, а в самый раз, — для чего в астрономии есть термин «зона Златовласки[31]». Например, окажись Большой взрыв чуть более мощным, материя разлетелась бы слишком быстро и звезды и планеты не смогли бы возникнуть. Следует признать, что антропный принцип заставляет задуматься. Однако есть и осложняющее обстоятельство, о котором пишет Томас Диксон:
«Откуда мы знаем, следует ли нам удивляться какой-либо конкретной конфигурации физических констант? Любая комбинация почти бесконечно маловероятна, не правда ли? В любом случае, откуда мы можем знать, что эти константы действительно могут варьировать так, как это предполагают эти доводы? Может быть, они просто зафиксированы природой или связаны друг с другом каким-то образом, который мы не понимаем? И должно ли реальное существование триллионов других вселенных, в противовес только лишь потенциальной возможности их существования, каким-то образом уменьшать наше удивление от существования и физического устройства нашей собственной Вселенной (это при условии, что это вообще кого-то удивляет — меня, честно говоря, ничуть)?»
Этот контраргумент перекликается с проницательным наблюдением, которое Юм вложил в уста Филона:
«…убедившись на множестве других, гораздо более близких нам вопросов в несовершенстве и противоречивости человеческого разума, я не могу ждать успеха от его слабых догадок в области столь возвышенной и столь отдаленной от сферы нашего наблюдения»[32].
Предположим, что в обход этих рассуждений мы найдем способ истолковать физические законы Вселенной как доказательство существования высшего сверхъестественного существа. Даже тогда было бы огромной натяжкой объяснять божественным вмешательством биологическую историю на нашей планете. Если биологические и антропологические данные хоть что-нибудь значат, было бы столь же большой ошибкой считать, как это делали Платон и Кант, что существуют универсальные, независимые от особенностей человеческого существования этические принципы, а значит, и данный Богом нравственный закон, который столь красноречиво проповедовали К. С. Льюис и другие апологеты христианства. Напротив, есть все основания полагать, что религия и мораль возникли в эволюционной истории человечества под действием естественного отбора.
