Если счастливых партнеров тупайа разлучить, они испытывают сильный стресс. Шерсть на хвосте взъерошивается, они прячутся, мало едят и много спят, одним словом, демонстрируют явную скорбь от разлуки с любимым. Люди со своей склонностью к романтике, конечно, охотно слушают подобные истории. Два живых существа, тесно связанные друг с другом и страдающие в разлуке… Однако имеет ли смысл что-то подобное в жесткой борьбе за сохранение вида?
Выбор партнера только по запаху не гарантирует создания семьи из двух сильных особей, что было бы желательно для появления жизнеспособного поколения, а скорбь по поводу потери супруга мешает своевременным поискам новых сексуальных партнеров. Биологи-эволюционисты рассматривают моногамные связи как недостаток, если речь идет о распределении наследственного материала. Это, конечно, очень объективные аргументы, однако так функционирует эволюция. Или все же она функционирует иначе, чем мы думаем? Оставляет ли она нам место для такой бессмысленной и бесплодной роскоши, как скорбь, верность и смертельная (в прямом смысле слова) обида проигравших? Мысль, которую, по меньшей мере, нужно было принять во внимание, прежде чем односторонне описывать эволюцию с точки зрения борьбы за существование.
И конечно, не стоит окружать романтическим ореолом таких животных, как тупайа, ибо их поведение порой при всем желании не назовешь романтичным. Так, зоологи университета Мюнхена установили, что гармоничные супруги тупайа не выносят, если вокруг них кишит слишком много детей: как только их количество превышает определенную «квоту», они просто съедают свое подрастающее поколение. Как отцы, так и матери. И заметных проявлений скорби, увы, не выказывают…
СЛИШКОМ МНОГО ХОРОШЕГО: ЕСЛИ УМЕНИЕ ПРИСПОСАБЛИВАТЬСЯ ЗАХОДИТ СЛИШКОМ ДАЛЕКО
Никаких помех: рыба-слон издает тарахтящие звуки
Попытайтесь вспомнить свое последнее посещение океанариума. Помните ли вы, что там был бассейн с громкоговорителем, из которого вылетали звуки, напоминающие помехи в плохо настроенном радиоприемнике? Во многих океанариумах есть такие бассейны. Их обитатели — рыбы, способные вырабатывать электрические импульсы, которые с помощью громкоговорителя можно преобразовывать в звуки. Одна из них — рыба-слон. Некоторые называют ее тапиром{4}, и это вполне объяснимо, потому что выглядит она как свинья с хоботом, заблудившаяся в воде. Ее забавная внешность и умение генерировать электрические сигналы стали причиной того, что все чаще в последнее время рыбу разводят в домашних аквариумах. Вырабатываемый ток рыба-слон «использует» не для нападения или обороны, а для ориентирования в темноте и поиска пищи — точно так же, как летучие мыши используют систему биолокации. В зоне хвоста рыбы-слона находится своеобразный «генератор», вырабатывающий слабое электрическое поле. Предметы или животные, попадая в поле, создают помехи, которые рыба-слон «регистрирует» с помощью чувствительных клеток, расположенных на «хоботке», что и позволяет ей ориентироваться в темноте. Великолепно!
Это не единственное качество, несомненно, способное произвести впечатление. Рыба-слон обладает огромным (в сравнении с массой тела) и весьма производительным мозгом. Если соотношение веса мозга к весу тела у других рыб составляет, например, 1 %, у человека — примерно 2,3 %, то у рыбы-слона — 3,1 %, то есть в три раза больше, чем у других жабродышащих. Кроме того, шведские исследователи установили, что половина вдыхаемого кислорода используется для работы мозга. К сравнению: у прочих позвоночных животных эта доля составляет от 2 до 8 %, и даже у человека это только 20 %.
Возникает вопрос: для чего этим рыбам необходимы такие большие резервы головного мозга? Вероятно, она размышляет над такими философскими вопросами, как «Что прячется за водяной блохой?», или о принципе неопределенности мрачной трясины девственных лесов? Или спрашивает себя, почему пузыри из компрессора всегда поднимаются к поверхности воды, как шарики? Против такого предположения говорит то, что большая часть черепа рыбы занята мозжечком, а не серой массой головного мозга, как у человека. Но учитывая то, что рыба-слон исследует окружающий ее мир с помощью электрических импульсов и все необходимые для формирования картины мира сигналы поступают в мозжечок, приходится признать, что этот орган особенно хорошо был проработан эволюцией.
С другой стороны, некоторые «коллеги» рыбы-слона умудряются справляться с джунглями данных и без наличия больших полушарий головного мозга. Как, например, электрические угри из Южной Америки. Они также используют электрические импульсы для ориентации, но им вполне хватает обычного «рыбьего» мозга, чтобы обработать получаемую информацию. Вот почему специализированный «Журнал экспериментальной биологии» смиренно пишет: «Остается загадкой, почему рыба-слон позволяет себе роскошь иметь такой большой и поглощающий большое количество энергии головной мозг».
Эта загадка, во всяком случае, рыбе совсем не мешает, дела у нее идут хорошо: популяция не находится под угрозой вымирания. Наверное, она говорит себе: лучше сильный мозжечок, чем слабые полушария головного мозга. К чему может привести последнее, мы наблюдаем достаточно часто. Для этого всего-то и нужно во второй половине дня включить телевизор и посмотреть какое-нибудь ток-шоу.
Мания величия рогатых воронов
Один турист был сильно удивлен, когда на капот его автомобиля села удивительная птица — с длинными ресницами, пурпурным окрасом шеи, черным оперением и клювом с наростом, напоминающим рог. Это рогатый ворон. Чтобы увидеть его, нужно слетать в Южную Африку.
Радостное возбуждение туриста вскоре сменилось откровенным ужасом. Сначала птица заинтересованно посмотрела в лобовое стекло, потом… Ворон с остервенением начал долбить стекло и остановился только тогда, когда от него остались одни осколки. Ворон издал звук, напоминающий грозное рычание, будто хотел сказать: «Чем ты недоволен? Я сделал то, что должен был сделать», и улетел.
Разгневанный рогатый ворон, очевидно, просто увидел собственное отражение в ветровом стекле и принял его за своего соперника. Вполне возможно. Разумеется, ворон не мог разбить стекло просто так, под настроение. Местные жители знают: хотя эта птица и выглядит забавной, однако она может быть непредсказуемой и агрессивной, особенно в период размножения.
Рогатые вороны живут большими семьями, насчитывающими до 12 особей, из которых тем не менее только самая доминантная пара будет активно размножаться. Остальные помогают прокормить подрастающее поколение. Вся эта толпа, которая заботится о птенцах, очень похожа на большую семью с единственным ребенком. Можно себе представить, что за баловни в ней вырастут: мало того что им передали гены доминантные птицы, таким еще и льстят со всех сторон.
Семья рогатых воронов, которые, впрочем, не имеют отношения к нашим воронам, а относятся к семейству птиц-носорогов, охраняет огромную территорию, достигающую порой 100 квадратных километров! И это при том, что большую часть времени своей долгой, иногда продолжающейся 40 лет, жизни ворон почти не летает, а ходит пешком! Кроме того, эти птицы не слишком разборчивы: едят практически всё, что меньше их по размеру, от саранчи до змей, и не погнушаются разорить чье-нибудь гнездо или съесть кусочек-другой падали. Для того, кто гуляет пешком и живет в небольшой колонии, действительно нет надобности в такой территории, на которой можно было бы разместить две тысячи футбольных полей.
Несмотря на это, рогатые вороны не согласны отдать ни пяди своих земельных наделов. Каждое утро громким грудным голосом они издают рык, напоминающий грозное рычание льва. Зловещее рычание рогатого ворона, размеры которого не превышают метра, можно услышать на расстоянии до пяти километров. Это отпугивает не только конкурентов собственного вида, но и таких крупных хищников, как леопарды.
Возникает вопрос: зачем рогатому ворону нужно такое огромное пространство, которое очень сложно защитить тому, кто преимущественно обитает на земле? Для поиска пищи? Нет, ему вполне хватило бы и территории поменьше. Некоторые зоологи предполагают, что на гигантских территориях агрессивным животным легче избежать встречи с друг с другом. Однако эта аргументация кажется мало обоснованной, так как для дюжины гуляющих пешком птиц достаточно было бы площади в десять квадратных километров, чтобы не действовать друг другу на нервы. Кроме того, возникало бы значительно меньше конфликтных ситуаций, если бы в период размножении птицы не так остро ставили вопрос доминирования.
Возможно, эволюция выбрала рогатых воронов для эксперимента, в котором проверяется, насколько далеко можно зайти с такой манией величия, отягощенной крупной феодальной собственностью. У людей такие эксперименты чаще всего приводили к катастрофе — опыт, который еще, возможно, предстоит приобрести рогатым воронам.
