психические модели реальности (визуальные образы, звуковые ряды, воспоминания и т. д.) и перемещаться в пространстве.
На самом деле именно этот этап — первые годы жизни ребёнка — имеет первостепенное значение для формирования основ его будущей сложной психической деятельности.
Да, в этот момент всё наше «мышление» — ещё доязыковое, правополушарное. Но это уже полноценное мышление — ребёнок думает, ориентируется в ситуации, оценивает происходящее, принимает решения.
СПЕЦИФИКА ЧУВСТВ
Основа нашего мышления — это, как ни странно, тело, а точнее — наша кожная и проприоцептивная (можно сказать, двигательная) чувствительность.
Выдающийся отечественный психолог — сначала Ленинградского университета, а затем переехавший в США на работу в Университет Джорджа Мейсона — Лев Маркович Веккер, о котором я уже вспоминал в этой книге, создал в своё время фундаментальный научный труд, системно описывающий психические процессы.
В нём он и показал, что наше восприятие вовсе не так однородно, как может показаться на первый взгляд.
Например, вы можете рассмотреть какой-то физический объект, а потом вспомнить его, вообразить, нарисовать или узнать на фотографии (хотя фотография объекта — это не сам объект, вас это не смутит).
Или другой пример: вы можете послушать музыку, а потом этот мотив будет крутиться у вас в голове.
То есть фактического изображения на сетчатке уже нет, фактического воздействия звука на ваш слуховой аппарат — тоже нет, а вы всё равно как бы видите и слышите.
Вы как бы «сняли» с предмета его характеристики и дальше можете оперировать ими как вам заблагорассудится.
Однако не со всеми чувствами так.
Есть такие ощущения, которые вы испытываете только в момент своего непосредственного взаимодействия с физической реальностью — есть она и есть чувство, нет с ней контакта, — и эти ощущения практически невоспроизводимы сами по себе.
Думаю, что вы знаете, каков на ощупь бархат, и можете, я думаю, легко отличить его от шёлка или шерсти, но вы не можете воспроизвести «чувство бархатности» в себе.
Вы его узнаете, когда прикоснётесь к бархату пальцами — произойдёт специфическое искривление поверхности кожи на них, и структура этого искривления создаст в вашем мозге специфический субъективный опыт, называемый тактильным чувством.
Но стоит вам отнять руку от бархата, и это искривление кожных покровов исчезнет, а с ним пройдёт и чувство бархатности.
То есть эти ощущения — они, по сути, свидетельствуют о фактической реальности, с которой вы имеете дело — вам не кажется, не мерещится, это не галлюцинация.
Вроде бы различия между чувствами (ощущениями) первого и второго рода не так уж существенны: ну, воздействует объект на нас или не воздействует — какая, в сущности, разница, если и в том и в другом случае он всё равно у меня «в голове»?
Но разница на самом деле огромна — если ощущение с объекта можно «снять», то его можно и исказить. Более того, искажение будет обязательно иметь место.
Если же у вас мало сопутствующих данных, так называемого контекста, то уж точно будет одна сплошная иллюзия.
А вот если ощущение у вас появляется только в тот момент, когда вы с объектом взаимодействуете, — тогда другое дело, тут вам дана, так сказать, сама правда жизни.
Можно сказать, что мы буквально прицеплены к внешнему, реальному миру, имеем о нём уверенное знание не потому, что у нас просто какие-то впечатления в голове кружатся — обрывки образов и звуков, подобно сновидениям, а потому, что мы можем его — этот мир — физически пощупать, тактильно ощутить, быть с ним в подлинном физиологическом контакте.
Впрочем, это ещё далеко не всё… Роль тактильных, а также и проприоцептивных [33] ощущений значительно шире, потому что на их основе строится и наше с вами пространственное, или, точнее даже сказать, наше «объёмное» чувство.
Да, большое значение в формировании пространственного чувства имеют и другие наши «сенсоры», включая, например, органы слуха.
Но, например, изображения, которые оказываются на сетчатке вашего глаза, двухмерны, потому что сама сетчатка — плоская. Вам только кажется, что предметы в вашей комнате отстоят друг от друга на разные расстояния.
На сетчатке же — лишь зрительные рецепторы, улавливающие падающие на них фотоны, и откуда они прилетели, издалека или от чего-то рядом, — рецепторы не знают.
В действительности ощущение «объёмности» предметов создаётся в нашем мозге благодаря тому самому тактильному и кинестетическому чувству, потому что все эти предметы (или подобные им) вы трогали когда-то в детстве и знаете, что они самостоятельны, имеют размер, объём, форму, а не просто какие-то пересекающиеся линии на плоском экране.
Грубо говоря, то, что стул — это «стул», вы узнали не потому, что вам кто-то в детстве про это рассказал, а потому, что вы сидели на нём попой, взбирались на него, падали с него, неловко на нём раскачиваясь.
Так вы определяли для себя его целостность, границы и его сущность — то, чем он для вас является.
Вам не обязательно знать, что перед вами «стул», чтобы сесть на него. Вы можете присесть на подоконник, на журнальный столик, на барный стул, на диван — это всё для вас «одного поля ягоды», но с разными границами, с набором дополнительных ощущений — мягкости, жёсткости, высоты и т. д.
И самое главное, вы всё это можете понимать, не имея для этого слов.
Именно по этой причине младенцы норовят всё потрогать, засунуть в рот, порвать, сломать, согнуть, вытянуть, разлить, прыгнуть в лужу и т. д. и т. п. Они учатся думать мир. И ведущим здесь для них является в первую очередь правое полушарие.
По мере взросления ребёнка увеличивается в размерах и его мозг.
Но не за счёт новых нейронов — новые нейроны возникают в мозге только в строго определённых областях (например, в гиппокампе — для формирования новых воспоминаний).
Растут в мозге связи между нейронами, а поэтому сильнее всего за первые пять лет жизни меняется наше мозолистое тело — те самые связи, которые контачат правое полушарие с левым и левое с правым (рис. 33).
Рис. 33. Мозолистое тело и передняя комиссура на трёх стадиях развития человека:
а) эмбриональная стадия (16 недель);
б) при рождении (40 недель);
в) взрослый индивидуум.
Изначально совершенно крошечное, мозолистое тело постепенно превращается в многополосный автобан, соединяющий правый и левый мозг человека.
Впрочем, не следует думать, что «пространственное чувство» возникает и развивается только в правом полушарии, хотя поначалу именно оно является в этом отношении ведущим.
Удивительно, но, как показывают недавние исследования, области мозга, которые у человека являются центрами речи, обнаруживаются также и у наших ближайших эволюционных родственников
