с ребёнком именно речевой контакт.
Сам ребёнок начинает усваивать множество социальных правил, проигрывает их в рамках своих детских забав, играя в «дочки-матери», «сватовство и свадьбу», «магазин» и т. д.
Более того, он начинает даже руководствоваться этими правилами в своём поведении, у него формируется способность воспринимать речевые инструкции и следовать им.
Ребёнок постепенно переходит из мира «предметно-конкретного мышления» в мир, где у него возникают куда более абстрактные ценности и интересы.
И если в первые годы он ориентировался в основном на внешнюю информацию, существовал, по сути, ситуативно, то теперь у него возникает, накапливается всё больше «внутренней» информации о происходящем, для управления которой и необходимо левое полушарие.
Фактически изменение доминантности полушарий с правого на левое — это переход от какого-то «восприятия мира» на определённое «отношение к нему»:
• есть то, как он на меня воздействует и что я по этому поводу ощущаю — «правое» зеркало;
• и есть то, как я пытаюсь воздействовать на него, — и это уже «левое» зеркало.
При этом, конечно, ощущения от мира и его постоянное влияние на ребёнка никуда не исчезают — правый мозг точно так же работает, другое дело, что сам ребёнок постепенно перестаёт его слышать.
Всё большее влияние на ребёнка оказывают схемы, создаваемые с помощью языковых конструкций в его левом полушарии, а не его бессловесное понимание правого полушария.
В ряде исследований было показано, например, что для детей эта смена доминантности в отношении между полушариями зачастую чревата даже психофизиологическими проблемами.
Дело в том, что правое полушарие имеет более обширные связи с подкорковыми структурами, регулирующими вегетативные реакции — работу сердечно-сосудистой системы, желудочно-кишечного тракта, потливость, половую функцию и т. д.
Поэтому при передаче правления от правого к левому полушарию часть детей сталкиваются с соответствующими функциональными расстройствами организма — дистониями, дискинезиями, гипергидрозами, экземами и т. д. и т. п., вызванными как раз проблемами центральной (преимущественно правополушарной) регуляции вегетативных функций организма.
Мы обычно думаем, что «хочу» и «надо» — это императивы, свойственные «нижнему» мозгу и «верхнему» мозгу соответственно. Но, как вы видите, тот же самый принцип работает и в отношениях между «левым» и «правым» мозгом. Хотя здесь, конечно, и чуть другие «хочу», и чуть другие «надо».
Так или иначе, у обоих участников этой дискуссии — и у «левого» зеркала, и у «правого» зеркала — есть своё «понимание», «видение» происходящего с ребёнком и его самоощущение жизни.
Поскольку же, понятное дело, никто из них не считает себя неправым — а с какой, собственно, стати? — дискуссия между этими новоявленными субличностями, как мы с вами уже говорили, может продолжаться бесконечно.
Взаимные отражения, созданные «правым» и «левым» зеркалом, как и в случае с первыми двумя парами зеркал, обречены на конфликтное взаимодействие и будут производить таким образом нашу с вами психическую активность — спонтанно и самопроизвольно…
Новизна восхищает часто больше, чем величие.
Сенека
Исходя из всего, о чём мы с вами только что говорили, естественным образом вытекает ещё одно существенное отличие между «правым» и «левым» зеркалом.
Назовём эту особенность «реакцией на новизну».
Действительно, правое полушарие не просто так первым включается в работу после нашего появления на свет. У него в принципе, как оказывается, такая специфика — реагировать именно на что-то новое, необычное, на изменение привычного паттерна.
Это достаточно интересная особенность мозга:
• представляете — одна его половина отвечает за стабильность, за порядок, за всё привычное, за ясное-понятное,
• а другая словно стоит на стрёме — смотрит, что идёт не так и где надо что-то срочно придумывать и вообще действовать нестандартно.
Неудивительно, что данный вопрос привлёк большое количество исследователей, которые пытались понять, в чём же, собственно, специфика этого реагирования двух полушарий мозга на поступающую извне информацию.
Уже хорошо известный нам Элхонон Голдберг выделил три ключевых направления в этих исследованиях.
Например, если дело действительно обстоит таким образом (правое полушарие отвечает за «новизну», а левое — за что-то рутинное),
• то любой специалист в каком-то деле будет пользоваться, выполняя его, своим левым полушарием,
• тогда как человек, который является новичком в этом же деле, должен будет при выполнении тех же самых действий активизировать своё правое полушарие.
И действительно, данный принцип был продемонстрирован во множестве исследований.
Так, например, Томас Бевер и Роберт Дж. Кьярелло из Университета Аризоны исследовали активность полушарий головного мозга у опытных меломанов, владеющих музыкальными инструментами, и у тех, кто не имел музыкального образования52.
Результаты стали неожиданностью.
Дело в том, что традиционно считалось, что за распознавание музыки отвечает правое полушарие — конечно, ведь оно у нас такое «творческое» и «креативное»!
Но правда, как это часто бывает, оказалась чуть, так сказать, заковыристее:
• испытуемые без музыкального образования и в самом деле выполняли задание, связанное с распознаванием нот, тональностей и т. д., при помощи правого полушария,
• а вот испытуемые с музыкальным образованием, напротив, использовали для этих же самых целей левое полушарие.
Вообще говоря, это, конечно, что-то с чем-то…
Выглядит как какой-то невероятный парадокс — как может быть, что у разных людей (при этом все были правшами с левым доминирующим полушарием) музыка обрабатывается в мозге у кого-то слева, а у кого-то справа?
При этом единственное существенное отличие между «левомузыкальными» и «правомузыкальными» людьми состоит в том, что одни отучились на музыкантов, а другие не знают, с какой стороны к роялю подойти!
Впрочем, это кажется странным ровно до тех пор, пока мы думаем, что в голове у нас живут слова, музыка плюс живопись и кинематограф. Но это не так…
В нашей голове лишь нейронные структуры, которые ничего не смыслят ни в словах, ни в музыке, ни в чём угодно ещё, они лишь обрабатывают сигналы, и если сигнал мозгу не знаком, он отправляет его на сервера правого полушария, а если рутинный, обычный, без изюма, так сказать, — то в левое, и всё.
Второй вопрос Элхонона Голдберга состоял в следующем: допустим, у нас не новички и профессионалы, а один человек — как будет реагировать его мозг на новизну, если навык, который мы будем тестировать, ему хорошо знаком?
По идее, новый стимул в рамках этого навыка, должен включить правое полушарие, а известный — левое. Как это проверить?
Сотрудники Лаборатории нейрофизиологии Института физиологии в Университете Пизы нашли предельно элегантное решение: они использовали очень простой навык — навык распознавания лиц, поскольку большинство из нас с этой задачей худо-бедно справляются (я, впрочем, особенно худо и бедно).
Итак, они предложили полушариям головного мозга (по отдельности
