всегда — в жизни. Говорят, Н^в однажды Эйнштейна попросили объяснить созданную им теорию ммсительности, он ответил, что, пожалуй, проще всего было бы вос-
I» №: когда юноша проводит час с девушкой, которую он любит, это I кажется ему одной минутой, но если того же самого юношу заста-просидеть в течение минуты на раскаленной печи, этот краткий <уток покажется ему, как минимум, часом. Однако сейчас мы м о реальности, а не об относительности.
Древние комментаторы библейских текстов, объясняя, почему Бог детей Израиля в Землю Обетованную через дикую пустынную :ость, и этот путь занял сорок лет, а не через страну филистимлян, *гто потребовалось бы одиннадцать дней, видят причину подобного Всевышнего в том, чтобы люди, воспитанные в рабстве, смогли тепенно подготовить себя к мудрому использованию свободы и к ее стам. Но мы знаем, что все они (целое взрослое поколение, которое ло из Египта) умерли в той пустыне. Поход в Землю Обетованную лея настолько долгам, что люди так никогда и не добрались до нее. Не очень давно мне пришлось совершать ритуальный обряд, прово-а последний путь мужчину в возрасте около шестидесяти лет, котоскоропостижно скончался как раз в тот момент, когда запланировал новую жизнь и использовать свое нелегко заработанное богатство
и оставшиеся годы на то, чтобы наслаждаться, делая самые разные вещ о которых он мечтал в юности, в самом начале своей карьеры. Со слезах на глазах родные покойного говорили мне о длинной и трудной дорог полной тяжкого труда и неприятностей, которую он прошел, чтобы дс стегнуть своего большого успеха, и как у них болит сердце, когда они пс нимают, что ко времени, когда он мог бы успокоиться и, что называете «прожигать жизнь», ее нить оборвалась. «Какая жалость», — рыда они. А я думал: какая жалость, что он не остановился на выбранном иг пути намного раньше, что не довольствовался меньшим материальны; успехом и не занялся пораньше тем, что доставило бы ему удовольств:: Самый длинный и извилистый путь в то место, куда вы хотите попаси далеко не всегда самый короткий и уж тем более — самый приятны Если человек ждет или путешествует слишком долго, то очень час. вообще никогда не добирается до того места, куда стремился.
Седьмой камень преткновения — это пренебрежение так называ^ мыми мелочами. Последующий анекдот о президенте МакКинли53 — ц; тория, возможно, недостоверная, но идеально уместная в данном чае — иллюстрирует эту мысль. Перед президентом стояла трудная д лемма: он должен был выбрать на высокий дипломатический пост одн го из двух одинаково способных мужчин. Оба были его старыми друз:/ ми. Он долго рылся в памяти и вспомнил инцидент, который помог е : принять решение. Однажды в ненастный вечер МакКинли сел в трамв и направился в заднюю часть вагона, намереваясь занять последнее св бодное кресло, когда на ступеньки с трудом поднялась старая прачке тяжелой корзиной одежды. Она осталась стоять в проходе, поскольку, :Г смотря на ее возраст и жалкий облик, никто не уступил ей место. Непод леку от этой женщины сидел один из двух нынешних кандидатов, кот рый, разумеется, тогда был намного моложе. Этот джентльмен был гружен в чтение газеты и позаботился о том, чтобы продолжить чтение тем самым проигнорировать старуху. МакКинли подошел к женщине отвел ее на свое место. А тот мужчина так и не поднял глаз. Он никог не узнал, что этот акт мелкого эгоизма позже лишил его высок должности, которая была венцом его амбиций.
Есть сотни историй, подчеркивающих важность так называемых м лочей. Дверь, оставленная незапертой; документ без подписи; несколь-непотушенных углей, забытых в камине; Эдисон, потерявший важнь патент из-за неверно поставленной запятой. Жизненно важные сраж ния были проиграны по причине «нехватки гвоздя»54. Мы становим
ыьными, слушая песни, в которых говорится: «О, как все важны», — но сами только и делаем, что игнорируем эти самые
-.'дном молитвенном собрании, проходившем в старой сельской . гто-то подслушал набожного прихожанина, который, преклонив , пылко умолял: «Используй меня, о Господи, я готов служить Тена большой, руководящей должности». Большие идеи, большие . большие события, большие люди — мы чувствуем, что хотим на-I гае-то рядом с ними, вращаться вокруг них, а маленькие вещи, | жизни якобы для «маленьких» людей. А правда такова, что ни-I:1человек, никакая работа не являются маленькими. Конечно, и ЛЮ-■Иедиоюсти отличаются: с ними легче или тяжелее иметь дело, к 1Че или тяжелее прийти, их результаты более или менее сущест-Ко все, что требует нашего внимания или действий, не может маленьким — оно большое. «Без острых ножей, — сказал однажды I французский повар, — я просто другой повар». Это было хорошей > для его подмастерья, который точил ножи.
ЛКфоший руководитель ни в коем случае не выпускает из виду мел-эв — он знает, что, если не заниматься ими, они могут принес-Маго проблем. Для оперирующего хирурга нет никаких мелочей: в ■ftjre каждая малейшая деталь — это вопрос жизни и смерти. Для j любая неясность или якобы несущественная юридическая пута-(может стоить его клиенту свободы, иногда даже жизни. Для свя-сдужителя тоже не бывает никаких мелких проблем, потому что в веской душе нет ничего малозначительного.
‘МЫХ мц
нжоль*
важна
1 срая ювим!
I "Ял должны ценить мелкие детали и уделять им больше внимания; ► Цкжны заботиться о них. Оскар Хаммерстайн II55 однажды увидел »чок статуи Свободы, снятой с вертолета. Голова статуи была изопросто прекрасно, с мелкими подробностями, и Хаммерстайн и. что скульптор много и кропотливо поработал над прической рКиы. Каждая прядь волос была в нужном месте. Возможно, в свое I скульптор и не думал, что кто-нибудь — за исключением, пожалуй, — когда-либо увидит эти волосы56. Но он позаботился о данной Ibn» н уделил ей так же много внимания, как и липу, руке или факелу, и в Новом Завете приводится притча о человеке знатного рода, ift, обнаружив, что его раб успешно справился с небольшим пору. сказал ему: «Хорошо, добрый раб! за то, что ты в малом был ве-Мевьми в управление десять городов»57.
Восьмой камень преткновения состоит в слишком скоролх прекро-я щении борьбы. Недавно я прочел в одном из журналов историю (nd утверждению ее автора, правдивую) под заглавием «Галька успеха» | Сломленный, обескураженный и физически истощенный, Рафаэль Сола но уселся
