БВ – А что произошло с Виктором Нидерхоффером?
ДС – Он зарабатывал довольно значительные суммы, пока на рынках происходили случайные и бесцельные колебания. Затем он начал проигрывать, и ему хватило характера остановить свои операции. Мы ушли с рынка первыми. Очень немногим торговцам, занимавшимся товарно-сырьевыми операциями, удалось это сделать.
БВ – И как его дела в последнее время?
ДС – Весьма неплохо.
БВ – Ведет ли он сейчас операции для вас?
ДС – Нет.
БВ – Обращаете ли вы в ходе интервью внимание на какие-либо еще качества человека?
ДС – Я очень плохо понимаю характер человека. Я хорошо умею оценивать акции и достаточно неплохо прогнозирую исторические события. На самом деле я ужасно плохо оцениваю характеры людей, поэтому я сделал так много ошибок. Потребовалось пять лет и довольно много неприятных событий, прежде чем я смог подобрать правильную команду управляющих. Я рад, что в результате мне удалось подобрать ее, но я не могу сказать, что в подборе команды добился такого же успеха, как и в управлении финансами.
Думаю, что мне подходит роль старшего партнера или босса, поскольку с большим состраданием отношусь к трудностям, с которыми сталкиваются финансовые менеджеры. Когда они испытывают трудности, я могу оказать им значительную поддержку, и это, я полагаю, внесло свой вклад в создание позитивной атмосферы в моей компании. Но я не слишком хорошо отбираю людей.
БВ – Какая часть ваших возможностей основана на умении выбирать рынки, а не инвестиции?
ДС – Это зависит от ситуации. Иногда я сосредоточивался на конкретных акциях, а иногда отбирал рынки или сегменты рынка. Как я уже говорил, я не играю, следуя жестким правилам; я ищу изменений в правилах игры.
БВ – Если вы ищете изменений в правилах игры, то в потоке событий должны быть дни, являющиеся критически важными. Если работать слишком интенсивно практически постоянно, невозможно их узнать. Одно из различий между мной и вами заключается в том, что вы, кажется, умеете узнавать эти особенные дни.
ДС – В самом начале моей карьеры, когда я был помощником в брокерском киоске, находившемся напротив биржи в Лондоне, у меня был босс, полковник Пугач, очень скрупулезный человек. Каждое утро он приходил и остро оттачивал свой карандаш. Он говорил мне, что, если деловых операций в этот день у нас не будет, уходя, нужно оставить кончик карандаша таким же острым, каким он был утром. И я не забыл его совет.
В более общих словах, управление портфелем инвестиций не является работой в обычном смысле этого слова. Это нечто другое. Это принятие на себя риска. Объем работы, которую вам приходится выполнять, обратно пропорционален вашему успеху. Иными словами, если вы занимаетесь обычной работой, если вы продавец или рабочий, ваш успех напрямую зависит от количества вкладываемого вами труда. Чем больше вы трудитесь, тем больше товара вы произведете; чем больше клиентов вы посетите, тем больше заказов, скорее всего, вам удастся получить. Это прямое соотношение. Когда вы рискуете и принимаете правильное решение, если вы правильно оцениваете ситуацию, вам не требуется работать слишком много. Но если вы допустили ошибку и возникает расхождение между вашей гипотезой и реальным ходом событий, вам необходимо провести весьма серьезное исследование для того, чтобы понять, в чем же именно заключается ошибка. Чем менее успешно вы действуете, тем больше вам придется работать над тем, чтобы исправить ситуацию. Если инвестиционный портфель дает хорошие результаты, вам придется работать меньше. Это обратное соотношение.
БВ – Но так ли это? Не обманываетесь ли вы? Иногда, когда все идет хорошо, дела как раз находятся на грани катастрофы. Разве не приходится вам иногда проводить огромную подготовительную работу, даже если все идет хорошо, просто для того, чтобы подготовиться к тому времени, когда ход событий обратится в противоположном направлении?
ДС – Конечно, так это и должно быть. Но я не люблю работать. Я делаю абсолютный минимум, необходимый для того, чтобы принять решение. Многим людям нравится работать. Они собирают огромное количество информации, намного больше, чем необходимо для принятия решения. И они привязываются к некоторым инвестициям, поскольку они хорошо знакомы именно с этим видом инвестиций. У меня иной подход. Я концентрируюсь на ключевых моментах. Когда необходимо, я работаю просто яростно, поскольку я в ярости оттого, что мне приходится работать. Когда я не должен работать, я не работаю. Это стало важным элементом моего подхода. Если бы я знал, где именно будет допущена ошибка, я бы сделал что-нибудь, чтобы ее предотвратить. Но обычно все происходит по-другому. Давайте смотреть правде в глаза. В деятельности финансовых менеджеров также существует некая последовательность подъем-спад. Они все понимают правильно, добиваются хороших результатов, но затем становятся слишком самоуверенными, и в конце концов это их губит. И я не исключение. Когда все идет хорошо, я – часто случается – расслабляюсь. Тогда все идет наперекосяк. Ситуация может меняться очень быстро. И тогда либо я управляю событиями, либо события управляют мной. Вот почему никогда не следует отказываться от чувства неуверенности. Опыт показал, что обычно мне удается ограничить ущерб 20%. Если оглянуться назад, во многих случаях я терял в течение года до 20% средств, если сравнивать низший и высший показатели по конкретным операциям, а затем исправлял ошибки и завершал год с позитивным результатом.
БВ – Есть ли у вас какая-либо формальная процедура для ограничения возможных убытков?
ДС – Нет. На практике если что-то идет не так и я знаю, что это, но считаю, что первоначальный тезис должен оставаться в силе, а причиной ущерба является внешний источник, то я скорее увеличу ставки, чем стану продавать. Я должен знать, почему я теряю деньги.
БВ – Как вы узнаете, что что-то идет не так?
ДС – Я чувствую боль. Я в значительной степени полагаюсь на простые инстинкты. Когда я активно управлял фондом, я страдал от болей в спине. Начало острой боли было сигналом: что-то не так с моим портфелем вложений. Боль в спине, разумеется, не подсказывала мне, в чем именно была ошибка, но она заставляла меня начать искать ошибки. Это ненаучный подход к управлению портфелем вложений.
БВ – Но вы теперь активно не участвуете в управлении фондом.
ДС – Если бы я участвовал в управлении фондом, я бы сейчас с вами не разговаривал. В течение длительного периода времени я эффективно управлял фондом совершенно самостоятельно. Я был капитаном корабля, но я также был и кочегаром, подкидывал уголь в топку. Тогда я стоял на капитанском мостике, я звонил в корабельный колокол и говорил «лево руля», а потом бежал в машинное отделение и сам исполнял приказ. В перерывах я останавливался и анализировал, какие акции покупать и т.д. Но это время прошло. Теперь у меня есть организация. Я также уступил свое место на капитанском мостике другому человеку. Я остаюсь председателем правления и занимаюсь решением стратегических вопросов.
БВ – Не хотите ли вы сказать, что вы на своем корабле стали простым пассажиром?
ДС – Я сказал бы, что я несколько больше, чем пассажир. Я скорее похож на владельца корабля.
БВ – Но бывает так, что вы входите в капитанскую рубку и беретесь за штурвал?
ДС – Я навещаю капитана, но никогда не берусь за штурвал, поскольку это очень ответственная работа и я мог бы нанести ущерб, если бы вмешивался в это ответственное дело.
БВ – Когда вы начали отходить от активного участия в управлении финансами?
ДС – В 1989 г., когда я стал принимать активное участие в революционном процессе в Восточной Европе, я уже не мог продолжать заниматься бизнесом ежедневно. Я не мог постоянно оставаться на связи с фондом. Я передал управление команде молодых людей, возглавляемой Стенли Дра-кенмиллером.
БВ – Но ведь вы получили 1 млрд. долл., играя против фунта стерлингов в 1992 г., – а это было после того, как вы передали управление Стенли. Неужели это его заслуга?
ДС – Да. Я никогда не считал это своей заслугой. Я принимал участие в этом процессе. Я сказал ему, что такая возможность возникает один раз в жизни, отношение вероятностей риска и выигрыша было чрезвычайно благоприятным, и следовательно, мы должны были вести игру в большем масштабе, чем обычно. И он последовал моему совету.
БВ – Таким образом, именно он привлек тот огромный объем залогового капитала, который поступил тогда в группу фондов Quantum. Но разве идея игры на понижение курса фунта стерлингов была его?
ДС – Да. Он советовался со мной, но это была его идея.
