285
Еще больший крюк делает в своем анализе «Алкивиада», как мне кажется, Ямпольский (см. примеч. 278 ). В качестве примера успешной экспедиции за интермедиальным руном укажу на работу Смолярова 2006.
286
Впервые в: Огонек 2007, 32 (6—12 августа) под заголовком: Дмитрий Быков. Суд над Ахматовой. Снова пострадала, и снова в августе. Печатается с любезного разрешения Дмитрия Быкова и в отчасти отредактированном мной виде.
287
«Звезда», 1996, 4: 211–222.
288
Впервые в: «Русский журнал» (онлайн), 30.07.2008. Это ответ на упоминаемую тексте статью Н. В. Перцова, выросшую из его возмущенного выступления по поводу моего доклада (на Лотмановских чтениях в РГГУ в декабре 2007 г.), и статьи, посвященных разбору стихотворения ныне покойного Льва Лосева (1937–2009) («Звезда», 2008, 2: 215–228). Свою полемику, а затем и ответ на мой ответ Перцов разнообразно тиражировал в печати и путем электронной рассылки, продолжив тем самым свои давние нападки на ряд моих демифологизаторских работ (см. выше примечание к «Трем инвенциям»). Меня это подвигло, среди прочего, на рассказ «Гипсовая десничка…» и виньетку «Двойная спираль» (в настоящем сборнике).
289
Перцов Н. В. О феномене демифологизации классиков в современной культуре (в связи с «детской резвостью» двух почтенных профессоров) // Творчество Велимира Хлебникова и русская литература ХХ века: поэтика, текстология, традиции: Материалы Х Международных хлебниковских чтений. Астрахань: Астраханский университет, 2008. С. 225–236.
290
Каждый читатель вправе любить или не любить стихотворение Лосева, мой разбор, все стихи Лосева, все мои научные и ненаучные сочинения, да и вообще всю филологию, но повод ли это для жаркой дискуссии?
291
Хотя слушатели ее первого, устного, варианта на Лотмановских чтениях в декабре 2007 от души веселились.
292
Это явствует из его рассылки многочисленным коллегам (в частности, мне) меморандума по поводу причин публикации статьи в РЖ – ввиду ее отвержения рядом печатных органов. Перцов пишет об этом и в своем ответе читателям в разделе «Обсуждение» в РЖ.
293
да и в других моих работах о Пушкине: Жолковский 1977, 2001, 2005а,б.
294
Для этих нарциссических игр у меня есть виньетки (см. Жолковский 2003, 2008б ), на которые Перцов, естественно, тоже набрасывается.
295
То же относится к цитируемой мной статье Джеральда Смита – он не хвалит и не ругает Лосева за «унижение классиков», а корректно констатирует один из его поэтических мотивов. Стихи же Лосева таки да любит.
296
Для справки: статья о Лосеве – длинная, совершенно академическая, стихотворение Лосева рассмотрено в ней на многих уровнях и с учетом богатых интертекстов, однако ни в отклике Перцова, ни в последующих обсуждениях (в читательских блогах) эти ее аспекты никем не затрагивались, – весь пыл ушел на защиту Пушкина, как если бы он в этом нуждался. Моя статья – один из серии моих разборов русской поэзии ХХ века (в рубрике «Уроки изящной словесности» в журнале «Звезда»), и в них тоже никакой демифологизации, а один только дотошный филологический анализ любимых стихов; сборник этих статей («Новая и новейшая русская поэзия») должен вскоре выйти в издательстве РГГУ.
297
Да и что это за тон, как если бы подразумевался призыв разжаловать почтенных профессоров обратно в студенты?
298
В этой связи процитирую академика А. А. Зализняка, разрешившего проблему подлинности «Слова о полку Игореве», – его речь при вручении ему Солженицынской премии 2007 года: «Мой опыт привел меня к убеждению, что если книга по такому “горячему” вопросу, как происхождение “Слова о полку Игореве”, пишется из патриотических побуждений, то ее выводы на настоящих весах уже по одной этой причине весят меньше, чем хотелось бы. Ведь у нас не математика – все аргументы не абсолютные. Так что если у исследователя имеется сильный глубинный стимул “тянуть” в определенную сторону, то специфика дела, увы, легко позволяет эту тягу реализовать… незаметно для себя самого раздувать значимость аргументов своей стороны и минимизировать значимость противоположных аргументов. В деле о “Слове о полку Игореве”, к сожалению, львиная доля аргументации пронизана именно такими стремлениями – тем, у кого на знамени патриотизм, нужно, чтобы произведение было подлинным; тем, кто убежден в безусловной и всегдашней российской отсталости, нужно, чтобы было поддельным…
Действительным мотивом, побудившим меня ввязаться в это трудное и запутанное дело, был отнюдь не патриотизм. У меня нет чувства, что я был бы как-то особенно доволен от того, что “Слово о полку Игореве” написано в XII веке, или огорчен от того, что в XVIII. Если я и был чем-то недоволен и огорчен, то совсем другим – ощущением слабости и второсортности нашей лингвистической науки, если она за столько времени не может поставить обоснованный диагноз лежащему перед нами тексту» (http://www.sibai.ru/index.php?Itemid=1079&id=941&option=comcontent&task=view).
299
Покушения эти давно уже преследуют человечество: то вдруг заявляется, что Земля – не центр вселенной, то, что человек, скорее всего, произошел от обезьяны, то, что экономические интересы и подавленные сексуальные желания влияют на его жизнь. Одни сплошные огорчения.
300
Как пушкинисту Перцову, конечно, известна история публикации «Гавриилиады» – сначала за границей и только много позже в России, причем долгое время с купюрами кощунственных мест. То же относится к лермонтовскому «Демону», а в области политического инакомыслия – к огромному количеству текстов, как до, так и после революции; Синявский и Лосев натурально вписываются в эту картину. В результате русский читатель испытывает хроническое отставание от собственной литературы. Перцов в этой печальной ситуации странным образом идентифицирует себя не с вольной прессой (часто, увы, зарубежной), а с цензурой. Говорю по собственному опыту – однажды он в качестве редактора уже пытался (безуспешно) воспрепятствовать публикации моей статьи («Трех инвенций…», включенных и в настоящий сборник) в российском лингвистическом издании – на том основании, что в ней сочувственно поминался Синявский (см. примечания к этой статье).
301
Имелся в виду Синявский – Лосев во время этой полемики был еще жив.
302
Характерно, что эпиграфом к своей статье Перцов взял две цитаты из Пушкина, как если бы речь шла исключительно о Пушкине, а не о задачах филологии, да и вообще как если бы Пушкин был авторитетом по всем вопросам.
303
Боязнь «измены» филологическому призванию можно, вероятно, понять и всерьез – как опасение, что демифологизация кумиров приведет к девальвации самой профессии. Думаю, что подобные опасения необоснованны: другие науки, миновав сакральную фазу, прекрасно развиваются.
304
Это понятие было апроприировано покойным М. И. Шапиром (чем я как автор могу только гордиться) под слегка измененным названием «дурнописи». Перцова оскорбляет мое приложение понятия «плохопись» к поэтике Хлебникова.
305
См. мое интервью Дмитрию Быкову в «Огоньке» (http://ogoniok.ru/5008/27/, а также в настоящем сборнике) и реплику в РЖ (www.russ.ru/krug_chteniya/ahmatova_2007). Полезность книги Катаевой, при всех ее недостатках, в том, что она привлекает внимание к теме, табуируемой ахматоведческим истеблишментом.
306
Опровержению клеветнических намеков Синявского на немужественность Пушкина Перцов отводит немало места, заодно возвращая мужское достоинство и его рукам. Но главное проявление мужественности нашего национального поэта мы, конечно, должны видеть вообще не в легкомысленной порнухе, а в воспевании ратного дела: «Слово ножка естественно употребить применительно к младенцу или красотке, а не к стройно сложенному мускулистому юноше… Присутствовавшие были потрясены мужественными и гордыми строфами “Воспоминаний в Царском Селе”, исполненными удивительных для юноши поэтических достоинств, написанными рукой “не мальчика, но мужа”… В БОЛЬШУЮ ПОЭЗИЮ [выделено Перцовым. – А. Ж .] он вошел торжественными сильными стихами, опубликованными в журналах, а не любовной лирикой, ограниченной в ранней юности Пушкина стенами Лицея».
307
Впервые в: Новый мир 2009, 2: 96—117.
308
Дмитрий Быков, посмотрев на старую фотографию Мазая, сказал, что это вылитый Федор Сологуб, который, наверно, таким учителем и был. Кстати, творец Передонова, преподаватель гимназии Федор Кузмич Тетерников (1863–1927), был как раз на три десятка лет старше нашего Мазая, вполне мог успеть поучить его и стать образцом для подражания.
309
Ямпольский 1989.
310
Осповат 2007: 14.
311
Олеша 1965: 273.
312
Олеша 1999: 419.
313
Бунин 1993: 338. Заглавие, впоследствии Буниным снятое, было в первой, журнальной публикации 1916 г. (там же, с. 488).
314
Жолковский 2006.
315
Дело именно в русском корнеслове и вариациях на тему единого фонетического комплекса, которые оценил бы Хлебников. Архетипически же «ухо» – символ скорее вагинальный, ср. английский лимерик:
