Для цеха оружейников он исполнил вооруженную фигуру св. Георгия, полную жизни; голова его выражает красоту юности, смелость и доблесть в оружии, некий гордый и грозный порыв и изумительное движение, оживляющее камень изнутри. И, конечно, ни в одной современной нам скульптуре не найти столько жизни, ни в одном мраморе столько одухотворенности, сколько природа и искусство вложили в это произведение руками Донато. А на пьедестале, который поддерживает сень, венчающую эту статую, он низким рельефом изобразил святого, поражающего змия, на коне, заслужившем высокую оценку и много похвал, впереди – другой низкий рельеф с полуфигурой Бога Отца. А на той части фасада, что против церкви, он исполнил из мрамора в античном, так называемом коринфском ордере совершенно вне всякой немецкой манеры, по заказу цеха торговцев, сень для двух статуй, которые он, однако, не захотел сделать, так как не сошелся в цене. Фигуры эти после его смерти были отлиты из бронзы Андреа Верроккио, как об этом будет сказано в своем месте. Из мрамора же им было изваяно для переднего фасада колокольни Флорентийского собора четыре статуи размером в пять локтей каждая: две из них, сделанные с натуры, находятся посредине: одна – Франческо Содерини в молодости, другая – Джованни ди Бардуччо Керикини, которую ныне называют Дзукконе; ее считают самой редкостной и прекрасной из всего, что он когда-либо сделал; сам Донато, когда хотел поклясться так, чтобы ему поверили, говорил: «Клянусь моим Дзукконе»; а в то время, как он работал над ним, он приговаривал, обращаясь к нему: «Говори же, говори, чтоб ты лопнул!» Со стороны же канониката он исполнил над дверью в колокольню Авраама, собирающегося принести в жертву Исаака, а также и другого пророка; обе эти фигуры были помещены на место других двух статуй.
Для Синьории этого же города он отлил из металла группу, которая была поставлена на площади, под одной из аркад правительственной лоджии, и которая изображает Юдифь, отрубающую голову Олоферну. Вещь эта исполнена с великим совершенством и мастерством; для всякого, созерцающего внешнюю простоту в одежде и в облике Юдифи, ясно обнаруживается внутреннее величие духа жены и Господня помощь, оказанная ей, точно так же, как в самом Олоферне – вино, и сон, и смерть, сковавшая его члены, которые, утратив чувствительность, имеют вид похолодевших и повисших, как плети. Вещь эту Донато настолько отделал, что отлив получился тончайший и прекраснейший; а затем он ее так хорошо отшлифовал, что прямо-таки диво на нее глядеть. Точно так же и пьедестал, в виде простейшей гранитной балясины, полон изящества и радует взор. Художник настолько был удовлетворен этим произведением, что захотел (чего он не делал в других случаях) подписаться своим именем, как явствует из следующих начертанных слов: «Donatelli opus» (Работа Донателло). Во дворе же дворца Синьории находится обнаженный бронзовый Давид натуральной величины, который, подняв ногу, наступил ею на отрубленную голову Голиафа, а в правой руке держит меч. Фигура эта настолько естественна в своей оживленности и мягкости, что художники не хотят верить, что она не отлита с натуры. Раньше статуя эта стояла во дворе дома Медичи и лишь после изгнания Козимо была перенесена в означенное место. Ныне герцог Козимо, соорудив фонтан там, где она раньше находилась, убрал ее и бережет для другого обширнейшего двора, который он задумал разбить с задней стороны дворца, то есть там, где раньше держали львов. Кроме того, в зале, где находятся часы работы Лоренцо делла Вольпайя, по левую руку, есть другой прекраснейший Давид, из мрамора; у него между ногами лежит мертвая голова Голиафа, и он держит в руках пращу, которой он его сразил. В первом дворе дома Медичи вделаны восемь мраморных медальонов, на которых воспроизведены античные камеи и обратные стороны медалей, а также несколько историй, прекрасно им исполненных; медальоны эти вделаны во фриз, проходящий между окнами и архитравом над арками лоджии. Кроме того, там же при входе в сад находятся реставрированный им Марсий из античного белого мрамора, равно как и бесконечное количество античных голов, им восстановленных и помещенных над дверями, которые он украсил орнаментом с крыльями и алмазами (герб Козимо), отлично исполненным лепниной. Из гранита он сделал прекрасный сосуд, из которого бил фонтан, а в саду Пацци во Флоренции – другой, подобный ему, точно так же источавший струю. В названном дворце Медичи – Мадонн из мрамора и бронзы, исполненных барельефом, а также другие истории из мрамора с прекраснейшими фигурами, удивительно сделанные в очень низком рельефе.
И так была велика любовь, которую Козимо питал к доблестям Донато, что постоянно давал ему работу; и в свою очередь Донато так любил Козимо, что по малейшему намеку с его стороны угадывал все его желания и во всем ему повиновался. Рассказывают, что один генуэзский купец заказал Донато бронзовую голову, которая вышла прекрасной, как сама природа, и была очень тонко отлита для легкости и для удобства далеких перевозок, причем заказ этот Донато получил через посредничество Козимо. И вот, когда она была закончена, купцу показалось, что Донато запрашивает лишнее, поэтому решение дела поручили Козимо, который, приказав принести голову на верхнюю террасу дворца, поместил ее между зубцами, выходящими на улицу, чтобы лучше было видно. Козимо, желая уладить спор, нашел, что предложение купца очень далеко от требований Донато, поэтому, обратившись к купцу, он заявил, что тот дает слишком мало. Купец же, которому сумма казалась преувеличенной, стал утверждать, что Донато работал немного больше месяца и что ему причитается не более полфлорина в день. Тогда Донато, которому казалось, что его очень уж обижают, вспылил и сказал купцу, что он в одну сотую часа может погубить труды и достижения целого года, и, толкнув голову, сбросил ее на улицу, где она разбилась на мелкие куски; к этому он добавил, что купец, по всему видно, привык торговать бобами, а не покупать статуи. Тот, устыдившись, стал предлагать ему двойную цену, только бы он повторил работу, но Донато так и не согласился, несмотря на посулы купца и просьбы Козимо.
В доме Мартелли находится много историй, исполненных им в мраморе и в бронзе, и в числе прочих Давид, вышиною в три локтя, а также много других произведений, щедро им пожертвованных в знак той преданности и любви, которые он питал к этому семейству, в особенности круглая статуя св. Иоанна из мрамора, вышиною в три локтя. Это исключительное произведение находится ныне в доме наследников Руберто Мартелли, который в своем завещании, под страхом нарушения его воли, запретил ее закладывать, продавать или дарить, как свидетельство и подтверждение тех милостей, которые Донато принимал от Мартелли, а они от него, и как признание его доблести, которую он приобрел, пользуясь их покровительством и содействием. Далее он исполнил и отправил в Неаполь мраморную гробницу одного архиепископа, ныне находящуюся в церкви Сант Анджело ди Седжо ди Нидо; на ней изваяны три круглые фигуры, которые несут на голове гроб, а на самом гробе изображена история, исполненная барельефом настолько прекрасно, что она сделалась предметом бесчисленных похвал. В том же городе, в доме графа Маталоне, находится голова лошади, исполненная Донато столь совершенно, что многие принимают ее за античную. В городке Прато им сделана мраморная кафедра, с которой показывают пояс Богоматери; на полях этой кафедры он изваял детский хоровод, столь прекрасный и удивительный, что многие утверждают, что он в этой вещи не менее проявил совершенство своего искусства, чем в других произведениях. Там же для поддержки этой кафедры им были исполнены две бронзовые капители, из коих одна на месте, а другая была унесена испанцами, которые разграбили эту область.
Случилось, что в то время венецианская Синьория, услыхав о его славе, послала за ним с тем, чтобы он увековечил память Гаттамелаты в городе Падуе, и он охотно туда отправился и исполнил конную статую, которая находится на площади Сант Антонио и в которой чувствуется храп и дрожь коня, а в фигуре всадника – его великое мужество и неукротимость, столь живо выраженные при помощи искусства. Донато показал себя таким чудодеем, отливая вещь столь огромных размеров и соблюдая соразмерность и качество исполнения, что он поистине может сравниться с любым античным мастером в отношении движения, рисунка, искусства, соразмерности и отделки. Поэтому он не только поражал всех, кто в то время видел эту вещь, но и доселе поражает всякого, кто ее видит. За это падуанцы всячески пытались перевести его в свое гражданство и при помощи всевозможных милостей удержать его в Падуе, а чтобы занять его, заказали ему в церкви братьев-миноритов истории из жития св. Антония Падуанского для пределлы большого алтаря: сцены эти исполнены с таким вкусом, что люди, понимающие в этом искусстве, остаются при виде их восхищенными и потрясенными, разглядывая прекрасные и разнообразные композиции, полные огромного количества смело задуманных фигур и перспективных сокращений. Точно так же на стенке алтаря он исполнил прекраснейшее изображение Марии, оплакивающей тело Христово. А в доме одного из графов Каподилиста он сделал деревянный каркас коня, который без шеи сохранился до сих пор; отдельные части его подобраны с такой точностью, что всякий созерцающий эту работу может судить о смелости ума и о величии духа Донато.
