Илья Голенищев-Кутузов - Благодарю, за всё благодарю: Собрание стихотворений

Ангелы моей страны родной,
Видел вас в моем бессильи:
Распростерли надо мной
Белые израненные крылья.

Только миг – и отступили прочь,
В сон отчизны ледовитый.
Уж никто не в силах мне помочь,
И лежу я как убитый.

Но сквозь призму хладного огня,
За чертой последней отречения,
Различаю – вне меня –
Времени возвратное движение.

Хлынет сердца жертвенная кровь
В древний холод мирозданья.
Зазвучу перед тобой, Любовь,
Обнаженным голосом страданья.

…Мы – граждане вселенной,
Всем близкие, всем чуждые; мы – дети
России, обновленной сокровенно.
По всем путям, по бездорожьям многим
Идем с Востока, видим запад солнца
И говорим на многих языках.
В гонении, в рассеяньи, в смущеньи
Умов и в нищете усталой плоти
Не гневный страх, но звездное терпенье
Таим в сердцах, где нет давно надежды
На торжество земных великолепий.
Пускай вокруг, хуля людей и Бога,
Случайные попутчики толпятся,
Взывая о возмездьи, о величьи
Былого, и влачат с собой повсюду –
От стен Парижа до манджурских сопок
И храмов потрясенного Китая –
Тоску утробную по растегаям,
Воспоминанья о садах вишневых,
Туфлях обломовских, и самоварах,
И табелях о рангах, и скрижалях
Незыблемых, и о столпе закона, –
Они не мы.
Их поглощает время.
И мемуарным отсветом мерцают
Их призрачные хищные обличья.
А мы таим в себе непостижимый,
Единый лик Архангела России.
Мы огненною скорбью крещены,
Живой и мертвою водой омыты;
Пройдя врата отчаянья и смерти,
Мы поняли величие и силу
Сопротивление в духе.
Наступили
Те времена, когда опять поэты
Ведут народ в пустыню, иссекая
Потоки вод из скал невозмутимых,
Чтоб из сердец текла живая влага.
Мы восстаем магическою силой
Над злобою египетской и болью
Склонившихся к земному тленью дней,
Над хаосом российских днепростроев,
Над рудами сибирскими, над сонмом
Левиафанов, торжищ и колхозов,
И видим, что ушли в земные недра
Благие духи. Мать-земля сырая
Лежит без чувств. Лишь ангелы успенья,
Как странники, являются бездомным
На перекрестках, рубежах, распутьях
России…

В моих последних, татарских,
Еще не крещенных глубинах
Над пеплом усадьбы барской
Слышится свист Соловьиный.

Мне видится дикое поле,
Дотла сожженные сёла.
О вольная воля,
Разбойничьей песни веселость!

Во мне пламенеет, клубится
Вся страсть возмущенной стихии:
Я больше не в силах скрыться
От страшного зова России.

Я не хочу быть чище и святее,
Чем родина моя.
Нет, лучше смерть, нет, лучше нож злодея
И мрак небытия,

Чем причитания святош и стариц,
И ектеньи ханжей,
И укоризненный горе воздетый палец,
И белый бред вождей.

Кому судить, – в борении, в страданьи
Над бездною времен,
Россия, ты – святое упованье
Народов и племен.

Пускай еще слепых стремлений взрывы
Терзают облик твой,
Ты создаешь невиданные дивы,
Ты жертвуешь собой.

Ты восстаешь из бездны возмущенных
Вскипающих глубин.
Отчизна мира, сердце угнетенных,
Мой путь и твой – один.

Да, я знаю: из крови и мук,
Из позора и смрада,
Из сведенных отчаяньем рук,
Из привычного ада,
Из чумных и расстрелянных лет,
Что зияют как рана,
Из жерла пожирающих бед,
Непосильного срама,
Из трущоб, и песков, и пурги
Всероссийского горя,
От варягов до желтой Урги
И от моря до моря –
Восстает от последнего дна
Обессиленной бездны
И грядет океана волна! –
Многолика, безвестна,
Всё мощней, всё слышней, всё ясней,
И сердца потрясает глухие
В озареньи очищенных дней
Молодая Россия.

Опять кричат досужие витии,
И режет воздух громкоговоритель,
И делят ризы алые России,
И каждый мнит, что он ее спаситель.
Но мне ль судить измученную землю?
Не соблазнюсь ни правдой, ни химерой:
Какая есть, о родина, – приемлю
С терпением, надеждою и верой.

Опять нас разделяют знаки.
И твой не мой, и мой не твой.
Кровавые восходят маки
Над обнаженною землей.

В твоей руке тугая лира.
К чему? В честь явленных богов
Уже возносится секира
И связень древних батогов.

И крест надломленный кружится,
Не в силах вечность побороть,
Звезда кровавая нам снится,
Вонзается в живую плоть.

Разит нас серп, крушит нас молот,
Слепят плакатные огни,
И ненавистью мир расколот.
Смирись. Душой навек усни.

И растворись в толпе безликой,
Воспламеняйся, холодей,
Приветствуй исступленным криком
Непререкаемых вождей.

И, разрушая, погибая,
Плечом к плечу и к мысли мысль,
Верь в торжество земного рая
И в правоту священных числ.

Но если лирою Орфея
Ты выведен за тот предел,
Где только духи, пламенея,
Встают над прахом душ и тел,

Тогда, превыше всех страданий,
Пылай ликующим огнем,
Освобождая от желаний,
От страха смерти,
И в твоем

Огне вселенском и кристальном
Преобразится дольний слух,
И в океане изначальном
Бессмертный отразится дух.

Только ты. Отягчаются веки
Долгожданной слезой.
Только ты – и певучие реки
Вновь текут предо мной.

И со мной – колыханья, мерцанья
Уходящих годин,
Словно не было вовсе изгнанья
И досрочных седин.

Словно грудь эта только дышала
Первых дней глубиной,
И душа только звукам внимала
Древней песни степной.

Испания, нет нам роднее
И нет обреченней страны.
Из бездны столетий, рдея,
Из пламенной глубины
Встают твои скалы, твердыни,
Дороги, соборы, сады
Под пенье загробной латыни,
Под звон медно-красной руды.

Твоя золотая армада
Плывет к берегам Ципанго.
Но слышится тихое «Nada» –
Понятное нам «ничего».
И там, над толпой, воспаленной
Миражами долгих сиест,
Колеблется – вижу – зеленый
Святой инквизиции крест.

И скорбью – упорнее зонда –
Пронзает сердца и звенит
Пустыни мираж, canto hondo,
И вдаль заключенных манит.

И в карцере тихой Севильи,
В оковах меж гордых колонн
Поруганный нищий в бессильи,
Безумной мечтой уязвлен,
Провидит сквозь полдня дремоту
В кристальном и звездном огне
Печальную тень Дон Кихота
На тощем, как вечность, коне, –

Чтоб смехом, и болью, и смехом
Звучали, пьянели века
И чтоб несмолкаемым эхом
Сердца отзывались, пока
Не встанет из бездны падений,
Играя с превратной судьбой,
Народный и солнечный гений
Над древней испанской землей.