«Суета одиночества» представляет собой систему защитных механизмов, которая отдаляет человека от решения существенных жизненных вопросов и которая постоянно побуждает его стремиться к активности ради активности совместно с другими людьми. «Истинное одиночество» проистекает из конкретной реальности одинокого существования и из столкновения личности с пограничными жизненными ситуациями, переживаемыми в одиночку. Истинное одиночество может быть и творческой силой. Экзистенциалисты не прослеживают причинных корней одиночества в привычном смысле этого слова. Их не особенно интересуют факторы, увеличивающие или уменьшающие вероятность одиночества, для них оно изначально присуще человеку. Экзистенциальная позиция, таким образом, заключается в определении одиночества как универсальной характеристики человеческого существования.
Одиночество по своей драматической природе не может быть только переживанием, предполагающим трагедию субъективности, но является состоянием контрарности, которое предполагает мелодраматическое, то есть противоположность «Я» – «Другой». С точки зрения феноменологической методологии, сущность помещается в существование, «человек и мир» понимается исходя из их «фактичности». Мир всегда есть «уже там», раньше рефлексии. «Опыт мира» как опыт, переживаемый субъектом, первичен по отношению к какому-либо знанию. Поэтому сущность вещей ищется не в субъективности, а в бытии.
Еще со времен Декарта оппозиция внешнего и внутреннего мира стала определяться в философии через субъект – объектные отношения. Современная теория познания как внешний, так и внутренний опыт объединяет в мире объекта. Субъект оказывается чистой, внеопытной нормой, устанавливающей и мир опыта, и методологические формы опытного познания, и категории разума. «Я» как чистый субъект познания есть неощутимое, бессодержательное и немыслимое «Я». Таким образом философия субъективности помещает «Я» в состояние абсолютного одиночества – уровня предельности мышления. В феноменологии сложилось представление о сознании как о непрерывном и нескончаемом потоке особым образом сконцентрированных переживаний, имеющих свои общезначимые законы и принципы, совершенно изолированные от всего внешнего, в том числе и от материального мира. Э. Гуссерль даже саму мысль об аппеляции к реальности называл «наивной» и решительно требовал очищения сознания от любых высказываний относительно того, что находится вне его. Этот процесс очищения представляет собой по сути отделение сознания от объективной реальности и воздержание от любых высказываний относительно внешнего мира путем сосредоточения исключительно на анализе «чистой» субъективности. Тут с очевидностью возникает проблема одиночества человеческого «Я», получившая в истории философии наименование проблемы интерсубъективности, то есть возможности или невозможности теоретико-познавательного общения индивидов с другими познающими субъектами, признание их существования вообще. Здесь, однако, существует опасность признания тотального одиночества субъекта во Вселенной, так как существует единственная реальность – реальность «Я», все остальное, так или иначе, представляется в виде проекции или трансценденции субъекта во вне. В данном случае сущностью одиночества является преграда между трагическим в своей монадической замкнутости субъектом и миром «предметов». Личность не способна испытывать себя «вместе с» другими или в мире «как дома» и ощущает себя в отчаянии одиночества и изоляции; из-за этого чувствует себя личностью, расщепленной на два и более «Я». В нашем понимании, одиночество (loneliness) – это переживание, вызывающее комплексное и острое чувство, которое выражает определенную форму самосознания и показывает раскол основной реальной сети отношений и связей внутреннего мира личности. Единство личности как сознательного субъекта, обладающего самосознанием, не представляет собой изначальной данности. Осознание себя как «Я» является результатом развития личности.
Нарушение единства сознания (раздвоение) бывают связаны с нарушением отношений «Я» и «Ты». По мнению Г. Марселя, такие нарушения связаны с отсутствием «духовного мира – интеллигибельной сферы», где личности могут идентифицироваться друг с другом, не прекращая быть «для себя». Этот мир должен представлять собой «переживаемое пространство», «место встречи», коммуникацию и желание коммуникации. Из этой встречи с «Ты» возникает личность, через эту «интерсубъективность» человек становится более доступен самому себе. Отсутствие этого «пространства» может быть связано с тенденцией современного общества к уменьшению прямых коммуникаций. Объективное, внешнее изменение взаимоотношений человека с окружающими, отражаясь в его сознании, изменяет и внутреннее психическое состояние человека, перестраивает его сознание, его внутреннее отношение к другим и к себе. А так как не существует самосознания вне присутствия другого человека, то, по нашему мнению, начало сознания своего «Я» становится предпосылкой возникновения одиночества.
Существует и иная точка зрения на процесс самосознания. Так, Гегель говорит о том, что вне представления отдельного индивида находится опыт, который позволяет нам изначально воспринимать и понимать себя в качестве человека. Это некий существующий в нас как единичном «Я» «чистый» опыт. Опыт, позволяющий нам различать себя и отличать от внешнего мира. Но различать и отличать таким образом, что при этом «Я» не остается безразличным к внешнему миру, но объединяется с ним, вбирает его в себя, хотя и в качестве иного, отличного от своего «Я». По Гегелю, это априорный опыт – всеобщий принцип, который должен быть «положен» в действительности в качестве объективного. Он является главной причиной возникновения всерастущего одиночества в макросоциальной среде сегодня. Дело в том, что Гегель показал одну сторону – утверждение всеобщего в единичном. Однако одновременно необходимо признание реальности бытия уникально-единичного, принципиально не сводимого к конкретным переживаниям других «Я». Нельзя отрицать существование единичного, индивидуального как самостоятельного проявления субъективности. Отграничивая реальную субъективность от индивидуальных проявлений «энергии» души – мы тем самым обедним ее внутреннюю жизнь, обезличим субъективность. Так как субъективность включает в себя два типа опыта: рационального (то, что объективно), в данном случае «чистого» опыта, и иррационального (индивидуальных желаний и притязаний единичного «Я»), то нарушение иррациональных состояний субъективности, по нашему мнению, становится предпосылкой возникновения одиночества.
Общество вынуждает индивида действовать в соответствии с социально оправданными, ограничивающими свободу действия образцами. Это ведет к противоречию между внутренними истинным «Я» индивида и проявлениями «Я» в отношениях с другими людьми. Индивид становится одиноким, в тех условиях, когда с одной стороны, он осознал собственное «Я», но с другой – думает, что ему будет отказано в контакте со стороны других. Страх быть отвергнутым приводит к тому, что индивид придерживается своих социальных ролей и поэтому продолжает испытывать опустошенность. Здесь одиночество должно рассматриваться как проявление слабой приспособляемости личности. Причина одиночества находится в несоответствиях представлений индивида о гибкости его собственного «Я».
Еще одной причиной одиночества является отчужденность человека от себя самого. Такого рода отчуждение возникает вследствие того, что человек ставится перед необходимостью ожиданий других: субъект либо должен отказаться от удовлетворения своих сокровенных желаний, и тогда он сможет продолжить жизнь как член культурного общества; либо он будет исторгнут из него, при этом его желания так или иначе останутся не удовлетворены. В связи с этим было бы интересно еще раз проанализировать одиночество Ницше, где конструктивным элементом его состояния является не уникальное «Я», а «другой». Коммуникация не удерживается в «Я-Ты – отношении» и любое «Ты», равноправное с «Я», грозит стать чужим. «Я» функционирует, распадаясь на множество доиндивидуальных образований. «Я» есть другой другого другого. Первичной же, хотя и невидимой на поверхности подобного коммуникативного поведения, остается структура «Я-чужой». Ницшеанский запрет на «Ты» предлагает запрет на взгляд чужого в личном примере своей жизни. Коммуникативная стратегия Ницше состоит в том, чтобы избегая быть видимым, видеть самому, быть «пограничным существом». Таким образом, одиночество образует и поддерживает вид непрямой коммуникации, не имеющей однозначных каналов передачи сообщения. Не существует «Я» Ницше, фиктивными ликами которого завладевают вступающие в коммуникацию: ведь иногда мы мыслим не как индивид, а как коллектив. В таких случаях имеет место особое чувство одиночества и множественности. Пребывая в переживании одиночества, мы приобретаем множественность психологических состояний.
