Если бы мы в России смогли сформировать во всех от велика до мала миродеяние созидателя, все наши проблемы были бы решены. Для этого нам надо встать на Путь созидания. Я думаю, это наш последний шанс.
1. Поляков О. Л. Созидание как общечеловеческая и национальная идея // Проблемы информационной цивилизации: Международный ежегодник. Вып 3. – СПб., 2007. – С. 186.
А. А. Садыхова. Исламизация Европы: миф или реальность
В последние десятилетия прошлого века в средствах массовой информации все чаще стало употребляться словосочетание «исламизация Европы», причем едва ли не все авторы употребляли и продолжают употреблять его в негативном значении – как «экспансия, насильственное наступление ислама», то есть как некую угрозу, вплоть до терроризма. Попробуем обратиться к пониманию сути этого процесса: действительно ли численный рост последователей ислама в западноевропейских странах следует считать исламизацией? При внимательном изучении данного вопроса оказалось, что на сегодняшний день не существует отдельного исследования, посвященного этой проблеме. С одной стороны, такая ситуация объясняется тем обстоятельством, что этот термин, использовавшийся ранее (примерно до начала 80-х годов XX века) лишь в узком кругу востоковедов, сегодня широко применяется повсеместно. С другой стороны, наполнение этого слова различным смыслом вполне естественно, поскольку оно относится к идеологемам. Соответственно, каждый автор, говоря об исламизации Европы, понимает это явление по-своему.
В отечественном и зарубежном востоковедении под исламизацией всегда было принято понимать принятие ислама населением захваченных мусульманами (арабами или турками) стран, т. е. обращение населения в ислам (добровольное или принудительное). Исламизация в востоковедении обычно рассматривалась как процесс аналогичный христианизации населения. Именно в таком смысле используют этот термин известные отечественные востоковеды И. П. Петрушевский (Петрушевский 2007: 36–68), О. Г. Большаков (Большаков 1993: 199), С. М. Прозоров (Прозоров 2004: 377), И. М. Фильштинский (Фильштинский 1985: 6–8), А. Б. Халидов (Халидов 1985: 66) и другие, а также зарубежные Х. А. Гибб (Gibb 1962: 148), Р. К. Хитти (Hitti 1946: 89), А. Массэ (Массэ 1963: 39), Г. Э. фон Грюнебаум (Грюнебаум 1986: 52–55), Т. Арнольд (Arnold 1935) и Дж. Эдисон (Addison 1942). С 70-х гг. прошлого века в связи с обострением международных политических процессов этот термин стал все чаще употребляться несколько в ином смысле: как процесс усиления влияния ислама на государственную политику и различные стороны общественной жизни мусульманских стран, избравших ранее светский путь развития государственности. Последнее значение, безусловно, имеет ярко выраженную политическую окраску. С таким смысловым значением употребляют этот термин ученые, исследующие современные социально-политические процессы в странах Ближнего и Среднего Востока, например, отечественные востоковеды Н. Н. Дьяков (Дьяков 1994: 46), В. Е. Донцов (Донцов 1997: 67), Р. Г. Ланда (Ланда 2005: 96) и зарубежные Бернард Льюис, Удо Штайнбах, Петер Хайне, Оливье Руа, Жиль Кепель (Кепель 2004: 47–65).
Анализ значений слова «исламизация», содержащийся в наиболее известных западных национальных толковых словарях и энциклопедиях, показал, что об исламизации как современном социально-политическом феномене в Европе заговорили только в конце 50-х годов прошлого века сначала во Франции, где исторически раньше всего сложилась самая крупная мусульманская диаспора, затем в 60–70-е годы в Германии, а потом уже и в других европейских странах. Нельзя не учитывать и тот факт, что именно во Франции и Германии сложились первые научные школы исламоведения, что, конечно же, сказалось при составлении справочных изданий. Важно также отметить, что везде на первом месте стоит первоначальное значение «исламизации» – «принятие ислама», «обращение в ислам».
Отечественные словари-справочники показывают, что слова «исламизация» и «исламизировать» вышли за пределы востоковедной науки и стали широко употребительными в русском языке лишь в начале 80-х годов XX века (Новое в русской лексике 1995). Наиболее авторитетные словари под редакцией Е. А. Левашова и Г. Н. Скляревской указывают, что «исламизация» означает «внедрение ислама в быт, в политическую, общественную и культурную жизнь» (Новые слова и значения 1997) или «распространение ислама, усиление его влияния» (Толковый словарь 1998). Очевидно, что в России слово «исламизация» как политический термин получило широкое распространение в 80-е годы прошлого века в связи с обострением ситуации на Ближнем и Среднем Востоке. Ни один отечественный словарь-справочник не упоминает другого, более раннего значения слова «исламизация» – «принятие ислама», «переход и ислам».
Теперь рассмотрим детальнее, опираясь на фундаментальные труды известных ученых, как происходила исламизация завоеванных народов в Средние века, выявим основные черты этого процесса и сравним с тем, что происходит сегодня в западноевропейских странах. Прежде всего, обратимся к исследованиям отечественных востоковедов. Одним из первых российских исследователей, обратившим внимание на социально-политический аспект ислама, был В. В. Бартольд (1860–1930). Отмечая гигантскую сложность изучения самой проблемы, В. В. Бартольд обращает внимание на ее комплексный характер и выделяет следующие стадии исламизации: завоевание территории и включение ее в состав мусульманского государства; иммиграция арабов в завоеванные территории, которая выражалась в устройстве военных лагерей. «Лагери быстро становились центрами городской жизни, местами, где по преимуществу вырабатывался тип общемусульманской культуры» (Бартольд 2002: 233–234). За «арабом-завоевателем» следовал «араб-горожанин», который и был главным проводником ислама и мусульманской культуры. Арабы в VII–VIII вв. покорили большое число народов, которые были в культурном отношении намного выше самих завоевателей. Однако они не растворились среди покоренных народов как германские племена в Европе и монгольские в Азии, а наоборот, подчинили своему этническому влиянию население Междуречья, Египта и Северной Африки. В. В. Бартольд с самого начала подметил политическую особенность ислама, который «первоначально требовал для себя только места наряду с еврейством и христианством; в конце жизни Мухаммеда он уже предъявлял притязание на мировое господство, но более как государство, чем как религия» (Бартольд 2002: 219). Ученый также делает важный вывод о том, что со временем ислам выполнит «основное требование, предъявляемое современным культурным прогрессом ко всякой религии: быть только религией, без притязания подчинить себе всю государственную и общественную жизнь» (Бартольд 2002: 137). Последний тезис как нельзя более точно передает сущностную характеристику исламизации как конечного результата – создание исламского государства и подчинение общества исламским нормам.
В числе первых исламизированных арабами стран был Иран. Исламизация этого государства обстоятельно показана в замечательной монографии И. П. Петрушевского. Иран был завоеван и включен в состав арабского халифата. Сразу же началась миграция арабов целыми племенами в Иран, и в стране появилось много арабов – землевладельцев. Вместе с исламом среди персов распространился арабский язык, арабский алфавит, вытеснивший прежний пехлевийский, и мусульманская система образования. «Иранская культура не погибла; мало того, она оказала влияние на самих арабов» (Петрушевский 2007: 40–41). Подобным же образом происходила исламизация средневековой Испании.
Наиболее обстоятельно и масштабно изобразил процесс исламизации завоеванных арабами народов О. Г. Большаков в своем фундаментальном труде «История халифата». Ученый также отмечает важную роль укрепленных военных лагерей в завоеванных территориях, становившихся центрами распространения новой религии и культуры. Кроме того, «создание новых военных баз на крайнем Западе и Востоке избавляло арабов от необходимости тратить лишнее время и утомлять войска дальними переходами до зоны военных действий» (Большаков 1998: 160). Исламизация протекала постепенно; обращение в ислам неарабов происходило в основном добровольно. Тот, кто отказывался принимать ислам, платил налог, который был относительно невысок. Оригинальные источники свидетельствуют, что на рубеже VII–VIII вв. в халифате проживали представители разных конфессий, многие из которых работали в государственном аппарате, достигая самых высоких должностей. «Атмосфера веротерпимости, которую питало сохранявшееся убеждение, что каждому народу посылается свой пророк с подобающим ему вероучением, в сочетании с умеренной налоговой политикой не принуждала христиан и иудеев к массовому переходу в ислам» (Большаков 1998: 177). Первыми новообращенными были рабы, получавшие свободу вместе с новой религией. Близкое общение со своими хозяевами-мусульманами помогало усвоению арабского языка и мусульманской культуры. Постепенно ислам принимали и другие слои населения. Аналогично описывают процесс исламизации западные ученые Густав фон Грюнебаум (Грюнебаум 1986: 52–55), Анри Массэ (Массэ 1963: 52–53) и Бернард Льюис (Lewis 1966: 58–60; Lewis 1964, 1994). Перечисление всех работ займет слишком много места, поэтому позволю себе сделать ссылку на «Историю халифата», где содержится подробный обзор литературы по этому вопросу (Большаков 1989: 3–6). Отмечу лишь, что все исследователи как отечественные, так и зарубежные едины в описании и анализе процесса исламизации.
