Власти по требованию дачников и отдыхающих ставили то в одном месте острова, то в другом полицейские будки, но безопасность это не слишком увеличивало. Сторожа имелись в Петровском парке, возле Убежища для престарелых актеров, стояла полицейская будка и на Большом Петровском мосту. Но в опустевшие на зиму дачи по-прежнему залезали, а артельные рабочие, жившие в бараках при заводах, старались вечером поодиночке не выходить.
Иногда полиция находила злодеев сразу же после преступления по их же собственной глупости. Получив на «гоп-стоп» немного меди, грабители, не слишком долго размышляя, отправлялись в ближайший трактир на Ждановской набережной, находившийся в пятистах метрах от места преступления, и там попадались. Брали их «тепленькими» после нескольких кружек портера.
Гораздо спокойнее стало в начале XX в., когда парк отдали Обществу народной трезвости. С этого момента островная жизнь не замирала ни зимой, ни летом, тихих закутков почти не осталось, да к тому же в виллах городка Сан-Галли появилась целая детская колония – Земская учительская семинария.
Полицейская будка на Петровском острове. 1840-е гг.
Криминальная жизнь на Петровском острове забила с новой силой в послевоенные 1945-1950-е гг. Остров в то время выглядел недогоревшим и недоразрушенным. Почти не оставалось целых построек, но и сплошных руин не было, за исключением стадиона им. В.И. Ленина, от которого уцелел лишь остов. «Бавария» и канатный завод пострадали от бомбежек и только-только восстанавливались; некогда изумительные по красоте дачи-виллы городка Сан-Галли представляли собой невесёлое зрелище и были малопригодны для проживания. Неудивительно, что серьёзно раненый остров, до которого у властей просто не доходили руки, так полюбила «братва». Собирались обычно у Первого пруда, невдалеке от руин стадиона. Во-первых, потому что почти всегда имелась закуска – в пруду неплохо клевало, даже имелась специальная рыбацкая пристань; во-вторых, из центра города, места обычного промысла, воровской братии сюда рукой подать.
С таким заголовком вышла одна из петербургских газет в начале 1900-х гг. Газета обращала внимание на тот факт, что с началом дачного сезона возобновились пожары на Петровском острове, причём редко когда огонь удавалось локализовать до приезда пожарной команды. Обычно языки пламени под воздействием сильного ветра методично поглощали одну дачу за другой. Газета иронизировала, что острову вообще не везёт до крайности: осенью заливает нагонной волной, так что и за всю зиму дом не высушить, а летом, когда сухость наконец приходит, жди другого испытания – огня. Рассказывали про одного несчастного владельца дома, который осенью от прибытия воды спасался на крыше, а летом, когда вспыхнули и его, и соседский дом, вынужден был уже искать спасения в воде – в Малой Невке.
Да, если для центра Петербурга самое пожароопасное время начиналось с началом отопительного сезона, когда деревянные дома в сочетании с неисправными печами превращали в пепелище десятки домов за сезон, то на Островах и, в частности на Петровском, горело в основном летом. Кроме дачников, свою лепту вносили лесопилки и склады леса, работавшие в летние месяцы на полную мощность. В жару штабеля быстро высыхали, и достаточно было малой искры, чтобы превратить всю территорию в море огня. Городская управа требовала оснащать складскую территорию противопожарными средствами – песком, глиной, ёмкостями с водой, но куда там – если уж загоралось, то те, кто пытался тушить, погибали первыми.
В 1899 г. горел бывший химический завод Ждановых на Петровском пр., 1, принадлежавший в то время купцу Рыкаткину. После пожара план починки помещений пришлось даже согласовывать с Городской управой, которая мало того что затребовала денег за утверждение проекта, так ещё и заставила снести несколько опасных с точки зрения пожарной безопасности сараев.
В начале 1900-х гг. сгорела обойная фабрика, располагавшаяся на самом берегу Ждановки (Петровский пр., 3), после чего она фактически прекратила своё существование. Часто полыхала и канатная фабрика Гота, особенно её деревянные корпуса. Пакля, из которой делали канаты, загоралась ещё быстрее, чем лес на складах, а смола, если вспыхивала, очень трудно поддавалась тушению. Несколько раз фабрика выгорала почти дотла, а после сильнейшего пожара 1900 г. пришлось заново отстраивать несколько корпусов.
Упоминавшийся нами пожар 1912 г. – один из самых крупных в истории Петербурга – уничтожил не только множество дач в районе Петровской площади и сам Петровский дворец времен Екатерины II, но и унёс немало жизней. Воспоминания тех лет расходятся в определении причин пожара. Кто-то говорит, что сначала загорелось на складах леса купца Любищева, а потом распространилось по всей островной территории, а кто-то утверждает, что первоначально вспыхнуло далеко от Петровского острова – у Литейного моста.
Вот как вспоминает этот жаркий, во всех смыслах, день М.И. Григорьев: «На левом берегу Невы, выше Литейного моста, загорелась одна из многочисленных барж с сеном. Сильный ветер стал далеко разносить горящие клочки сена, вспыхнули другие барки, поднялась паника. Пока вызывали пожарный буксир, огонь уже разлился вдоль всей набережной. Баржевые матросы прыгали в воду, увлекаемые проходящим здесь фарватером. Тут же, по несчастной случайности, стояла полная баржа с нефтью. Кто-то, потеряв голову, открыл люки, чтоб баржа не загорелась, выпустил нефть в воду. Широкое поле нефти поплыло вниз по течению. Вдруг она вспыхнула в одном месте, в другом, третьем. Её подожгли горящие клочки сена, которые разносил по воздуху ветер…».
Вот эта-то горящая нефть и поплыла по рукавам Невы, поджигая причаленные барки. Вспыхнул наплавной Исаакиевский мост, который, впрочем, был быстро потушен пожарными. В этом рукаве Невы нефть выгорела довольно быстро и более не принесла вреда, а вот в Малой Неве за Тучковым мостом наделала много бед. «За Тучковым мостом, – продолжает М.И. Григорьев, – где течение замедляется, горящая нефть дошла до множества барок, стоявших здесь не то что рядами – целыми кварталами. Некоторые из них были загружены пенькой для расположенной по соседству Канатной фабрики, другие привезли тюки дубильной коры для кожевенных заводов, третьи – лес и дрова. Барки вспыхнули, и начался огромный пожар на Неве. Ветер перебросил огонь на Петровский остров. Горели легкие постройки увеселительных аттракционов, сложенные на берегу дрова, заборы, деревья…»
Сгорели склады леса Любищева, несколько дач, дворец Петра I, однако ветер гнал огонь дальше на запад, к Петровской косе, где располагались склады нефти купца Ропса. Если бы и они вспыхнули – сгорел бы весь Петровский остров дотла. Но пожарным, на помощь которым пришли войска и самоотверженные жители острова, удалось локализовать огонь, остановив его вблизи завода Ропса.
Известно, сколько народа погибло от стихийного бедствия на Петровском острове, – приблизительно 10 человек, но общий счет не известен, ибо никто не вёл учёта людей, находившихся на баржах.
* * *
Вероятно, из-за высокой пожароопасности острова ещё в конце XIX в. Пригородное пожарное общество разместило на Петровском острове свой отдел – Петровское пожарное депо. Оно находилось в районе Петровской площади, на Топольной улице (ныне – территория завода «Алмаз»). Любопытно, что своей земли депо не имело, поэтому наравне с купцами и дачниками арендовало землю у императорского Кабинета. Согласно плану 1880 г., на территории депо размещались двухэтажное здание с высоченной каланчой, позволявшей пожарной команде далеко обозревать окрестности, пристань на сваях на берегу Малой Невы, а также служительский дом. Рядом с пожарным депо размещалась Пограничная стража.
Петровскому депо вменялось в обязанность следить за обстановкой не только на Петровском острове, но и вообще на всех Островах и особенно на Крестовском. Дело в том, что Крестовский остров, ещё более населенный, чем Петровский, имел одну отягчающую особенность: почти сплошь деревянные особняки стояли здесь впритык друг к другу.
Проблемы Пригородного пожарного общества заключались в том, что оно располагало небольшим бюджетом (около 30 000 руб. в год), имея на своем балансе несколько отделов в окрестностях Петербурга – в Удельной, Лесном, Новой Деревне, Коломягах, на Малой Охте и Петровском острове. То есть в тех дачных местах, которые были подвержены частым пожарам. Денег не хватало, однако, несмотря на справедливые претензии к оснащению пожарных команд, в мужестве и самоотверженности пожарникам отказать было никак нельзя. Сейчас страшно, когда горят квартиры в каменных многоэтажных зданиях, а каково было, когда пылал огромный деревянный особняк? Или несколько рядом стоящих?
