ФРС предприняла силовые действия, снизив 26 декабря 2008 года ставку по федеральным фондам почти до нуля и приступив к плану наращивания денежной массы в экономике. Администрация Обамы готовит рассчитанный на двухлетний период пакет стимулирующих мер, предусматривающий возврат налогов на сумму 850 миллиардов долларов, а также собирается применить другие радикальные средства.
Международная реакция представляется более сдержанной. МВФ одобрил новый механизм, позволяющий периферийным странам с нормальным финансовым положением занимать средства в размерах, в пять раз превышающих их обычные квоты, без дополнительных условий. Однако даже такие суммы крайне малы, и эта мера не позволяет избежать проблем. В результате механизм не используется. ФРС открыла своп-линии с Мексикой, Бразилией, Кореей и Сингапуром. Между тем президент Европейского центрального банка Жан-Клод Трише решительно не согласен с подобной финансовой безответственностью, а Германия попрежнему выступает категорически против чрезмерной денежной эмиссии, способной заложить основу для будущих инфляционных процессов. Использование различных подходов значительно усложняет совершение согласованных международных действий. Кроме того, это может привести к сильным колебаниям валютных курсов.
В ретроспективе банкротство Lehman Brothers сопоставимо с масштабным крахом банков, происходившим в 1930-х годах. Как власти могли такое допустить? Ответственность лежит исключительно на финансовых властях, в особенности на министерстве финансов США (казначействе) и Федеральной резервной системе. Они заявляют, что не располагали необходимыми полномочиями, но это отговорка. В чрезвычайных условиях они должны были сделать все для предотвращения коллапса системы. Именно так и было в других случаях. По сути, они просто позволили краху произойти. Почему?
Я бы хотел провести различие между министром финансов Генри Полсоном и председателем Федеральной резервной системы Беном Бернанки. Министр финансов несет ответственность потому, что компания Lehman Brothers являясь инвестиционным банком, не находилась под эгидой Федеральной резервной системы. По моему мнению, Полсон отказывался от использования денег налогоплательщиков, думая, что это повлечет увеличение контроля со стороны правительства. Он был истинным рыночным фундаменталистом. Он верил, что методы и инструменты, вызвавшие проблемы на рынках, способны и помочь в сложившейся ситуации. Эта точка зрения привела его к реализации неудачного плана по созданию супер-SIV, призванных поддержать SIV, не справляющиеся со своей задачей. Полсон присоединился к доктрине, согласно которой рынки в целом обладают большей способностью к адаптации, чем любые отдельно взятые участники. Возможно, он считал, что через шесть месяцев после кризиса с Bear Stearns рынки получили достаточно четкий сигнал для того, чтобы подготовиться к поражению Lehman Brothers. Вот почему у него не было резервного плана на случай их обрушения.
Бен Бернанки является идеологом в гораздо меньшей степени. Однако он выходец из академических кругов, поэтому лопнувший пузырь застал врасплох и его. Бернанки утверждал, что пузырь на жилищном рынке — это частное явление, способное привести к потерям в пределах 100 миллиардов долларов, что вполне можно пережить. Он не понимал всей неправильности теории равновесия и потому не мог предвидеть, что всевозможные методы и инструменты, основанные на неверном утверждении о случайных колебаниях цен вокруг теоретического равновесия, станут отмирать один за другим. Вместе с тем Бернанки быстро учится. Поняв, что же происходит на самом деле, он резко снизил процентные ставки — сначала в январе, а затем и в декабре 2008 года. К сожалению, осознание случившегося происходило гораздо медленнее, чем разворачивались события. Вот таким образом ситуация и вышла из-под контроля.
Если же копнуть глубже, то банкротство Lehman Brothers окончательно доказало ложность гипотезы об эффективных рынках. Возможно, мои аргументы и неоднозначны, однако они заставляют задуматься над очень интересными вопросами. Каждое из трех приведенных ниже умозаключений позволит читателю открыть неизведанные ранее земли.
Для начала необходимо признать, что между короткими и длинными позициями на фондовом рынке существует асимметрия (длинная позиция означает, что вы владеете ценными бумагами; короткая позиция — что вы продаете ценные бумаги, которыми не владеете в действительности). Как уже отмечалось, длинная позиция обладает неограниченным потенциалом роста, но ограниченным риском при падении. Короткая позиция — совсем другое дело. Эта асимметрия выражается следующим образом: потеря в условиях длинной позиции снижает ваш риск, а потеря в короткой позиции его увеличивает. В результате вам проще сохранять терпение, когда вы совершаете неправильные действия, находясь в длинной позиции, но не можете этого сделать в короткой позиции. Асимметрия препятствует росту коротких позиций при торговле ценными бумагами.
Далее, вы должны осознать тот факт, что рынок CDS представляет собой удобный способ выстраивания коротких позиций на рынке облигаций. На этом рынке асимметрия риск-доходность работает противоположным образом по сравнению с рынком акций. Открытие короткой позиции по облигациям за счет покупки контракта CDS несет ограниченный риск, но неограниченный потенциал по извлечению прибыли; продажа CDS, наоборот, ограничивает вашу прибыль и делает риски безграничными. Асимметрия поощряет спекуляцию на коротких позициях, которая, в свою очередь, толкает вниз цены на облигации, лежащие в основе CDS. Если ожидается неблагоприятное развитие событий, негативный эффект может стать чрезмерным, потому что CDS обычно оцениваются не как опционы, а как своего рода варрант — люди покупают их не потому, что ожидают дефолта, а потому, что предполагают: в случае неблагоприятного развития событий CDS вырастут в цене. Никакие арбитражные сделки не могут скорректировать неверную оценку. Это особенно заметно на примерах правительственных облигаций США и Великобритании: настоящая цена облигаций гораздо выше той, что подразумевается оценкой CDS. Такую асимметрию сложно разрешить, применяя гипотезу об эффективных рынках.
Наконец, необходимо принять во внимание рефлексивность и понять, что неверная оценка финансовых инструментов способна повлиять на фундаментальные причины, которые и должны отражать рыночные цены. Это явление сильнее всего заметно в финансовых учреждениях, возможность работы которых зависит от доверия и взаимопонимания. Снижение цен на их акции и облигации способно повысить стоимость получения и обслуживания займов. Следовательно, «налеты медведей» в финансовые учреждения могут осуществляться без разрешения уполномоченных инстанций, а это вступает в прямое противоречие с гипотезой эффективных рынков.
Если мы сопоставим все три умозаключения, то придем к выводу, что Lehman Brothers, AIG и другие финансовые учреждения были разрушены в результате «налета медведей», когда короткие позиции по акциям и покупка CDS усиливали и подталкивали друг друга вперед. Неограниченные объемы коротких позиций стали возможны вследствие отмены так называемого правила «плюс тик» (которое могло бы ограничить «налеты медведей», позволяя открывать короткие позиции только в случае роста цен). Неограниченное открытие коротких позиций по облигациям усиливалось за счет рынка CDS. Вместе эти два факта образовали смертельное сочетание. Вот чего не смогла понять AIG, одна из самых успешных страховых компаний в мире. Ее бизнес состоял в продаже страховок, и когда она увидела серьезно недооцененный риск, то принялась страховать его, будучи уверенной, что диверсификация способна его снизить. Компания могла заработать огромные деньги в долгосрочной перспективе, однако в краткосрочной перспективе дело привело к ее падению. Она не понимала, что продает на самом деле не страховку, а варрант для коротких операций по облигациям.
Моя доказательная база поддается эмпирическому исследованию. Факты говорят о том, что рынок CDS гораздо крупнее, чем все рынки облигаций, вместе взятые, — на пике его объем составлял рекордные 62 триллиона долларов в номинальном выражении. Существуют лишь отдельные свидетельства того, что имел место сговор между людьми, открывавшими короткие позиции по акциям и покупавшими CDS, однако этот вопрос можно расследовать и дальше. Наше заключение подтверждается при самом поверхностном взгляде на проблему.
В свою очередь, это приводит к новым интересным вопросам. Что могло бы произойти, если бы правило «плюс тик» сохраняло силу и спекуляции с помощью CDS были незаконными? Возможно, удалось бы избежать банкротства Lehman Brothers, но что случилось бы со сверхпузырем? Можно только догадываться. Полагаю, в этом случае сверхпузырь сдувался бы медленнее, последствия оказались бы не такими катастрофическими, но отзывались бы еще долго. Это было бы похоже не на то, что мы видим в настоящее время, а на то, что на протяжении многих лет происходит в Японии.
