Но именно Новгород всегда будет стоять в начале списка таких охраняемых законом городов. Неповторимые условия великолепной сохранности древних исторических остатков могли ведь наблюдаться в каком-нибудь третьестепенном центре, сохранив лишь свидетельства малозначительного, захолустного бытия его жителей. В Новгороде эти условия сочетаются с непреходящей славой одного из главнейших центров Древней Руси. И на усадьбу средневекового новгородца археологи входят не только для того, чтобы представить себе ее былого владельца в привычной для него обстановке, но прежде всего в поисках ответа на труднейшие вопросы истории Древней Гуси. Таких вопросов множество. И число их не уменьшается, а увеличивается с каждым сезоном раскопок. Решение одних проблем вызывает к жизни постановку других – больших и малых. И порой уточнение, казалось бы, маловажной детали порождает цепную реакцию переоценки давно устоявшихся мнений и пересмотра того, что представлялось давно и навсегда решенным, устоявшимся и не вызывавшим сомнений.
Все эти большие и малые вопросы оказываются лишь частями нескольких крупных проблем, имеющих важное значение для понимания больших закономерностей истории. Вот, к примеру, одна из проблем.
В средневековом Новгороде сложилась особая форма политического строя. В то время как в подавляющем большинстве других центров Руси правили князья, существовал монархический образ правления, в Новгороде в эпоху его расцвета князь не был главой государства. Верховная власть в нем принадлежала крупнейшим землевладельцам – боярам, местным аристократам, из среды которых на вече. избирались руководители государства – посадники. На вече формировались и другие органы государственного управления. И этот порядок превращал Новгородское государство в республику бояр. «Великой русской республикой средневековья» называл Новгород Карл Маркс. Почему в Новгороде сложился республиканский строй? Кто имел право участвовать в вечевом собрании? Зачем новгородцы, избирая своих руководителей, приглашали и князя со стороны, оставив за ним пусть ограниченную, но все яке важную сферу власти? Какова была сама роль этого князя? Какую роль в развитии культуры Новгорода играл республиканский строй? Что в Новгороде составляло его особенность, отличную от других русских городов? Что, наконец, в нем может быть использовано для характеристики русского средневековья в целом?
Или другой круг вопросов. Известно, что Новгород делился на пять самоуправляющихся районов – концов. В каждом из этих концов было свое вече и выборные на нем власти. Из представителей концов формировались на общегородском вече и органы верховной власти Новгорода. Но эти концы находились в сложных отношениях друг с другом. Иногда один конец выступал против другого с оружием в руках. Порой в Новгороде начиналась междоусобица, и которой несколько концов в союзе друг с другом выступали против остальных концов, и Великий мост через Волхов, соединявший обе стороны города, разъединял их, превращаясь в место боевой схватки. Такие отношения продолжались вплоть до присоединения Новгорода к Москве в 1478 г. Что такое конец? Как он возник? Как образовался столь противоречивый союз концов, т. е. сам Новгород? Не связана ли история этой административной системы ответом на главный вопрос, уже поставленный выше: почему в Новгороде сложилась республика, а по монархия?
Эти и сотни других вопросов волнуют исследователей уже давно. Но только в последние пятьдесят лет историки вооружились лопатой, оставляя на лето библиотеки и архивы. Почему же изменилось само направление поиска? Чтобы ответить на этот вопрос, надо рассказать о том, как вообще исследователи узнают о событиях прошлого.
Откуда мы знаем о прошлом
Все, что содержит в себе информацию о минувшей жизни человека, называется историческими источниками. Это очень точное понятие. Из источников, как известно, текут ручьи и речки, образуются реки и озера. Из исторических источников текут реки знаний, но из маленьких источников – только небольшие ручейки знаний. Сливаясь друг с другом, они образуют поток, черпая из которого, мы, естественно, обнаружим в нем только то, что ему дали образовавшие его источники.
Самый крупный источник знаний о русском средневековье – летопись, а для истории Новгорода – Новгородские летописи. Древнейшая из дошедших до пас написана в XIII-XIV вв., но она повествует и о более ранней эпохе. Источники самой летописи разнообразны. Ее составители пользовались записями своих предшественников, но не пренебрегали и легендами. Рассказывая о временах им близких, летописцы бывали точны, а повествуя о той старине, которая была седой и для них, целиком зависели от точности или неточности использованных ими материалов. Иными словами, летописный рассказ требует постоянной проверки. Такую проверку возможно делать, сравнивая между собой рассказы разных летописей об одном и том же событии. Если эти рассказы совпадают, по-видимому, им можно верить. По ведь бывает и так, что разные летописцы пользуются одним общим источником, лишь пересказывая его всякий раз своими словами. При таком допущении проверить правильность летописного сообщения можно, лишь обратившись уже не к летописи, а к другому источнику, существовавшему самостоятельно, совершенно независимо от летописи. Чаще всего исследователи умеют находить доказательства правильности или неправильности летописного сообщения. Однако у летописей имеется и другой существенный недостаток.
Разумеется, летописи вмещают колоссальное количество необходимых историку сведений. Если бы мы не знали летописей, у нас вообще не было бы сколько-нибудь систематических знаний истории русского средневековья. Но летопись содержит далеко не все, что нужно знать современному историку в первую очередь. Летописец всегда тяготел к необычному. Он стремился писать о том, что выходило за рамки.повседневности. Его интересовали поенные походы и победы, объявления войны и заключения мира, избрание и изгнание князей, смена епископов, строительство церквей. Он охотно рассказывал о поражающих его воображение солнечных и лунных затмениях, появлении комет и падении метеоритов. Своим трагическим пером он живописал страшные эпидемии и массовые голодные смерти от неурожаев. Но он не записывал то, что казалось ему общеизвестным. Зачем говорить о вещах, хорошо известных отцу, деду и прадеду? Медленные процессы общественного развития, которые становятся видны на значительном удалении, ускользали от его внимания потому, что вблизи явления, развивающиеся неспешно, представляются неподвижными. Когда нужно было сказать о том, что его современникам было общеизвестно, летописец ссылался на «старину и пошлину», т. е. на то, как было раньше или же было всегда. Вот пример такой ссылки на старину.
В Новгороде князья не наследовали свою власть от отца, а приглашались по вечевому решению. Между новым князем и республиканским Новгородом всякий раз заключался договор, в котором точно оговаривалось, что князь имеет право делать, а чего не имеет, поскольку, в отличие от других городов, в Новгороде он не был центральной фигурой власти. Такие договоры частично дошли до нас, но самый ранний относится только к середине XIII в. Казалось бы, прочитав подобный договор, легко определить место князя в системе управления Новгородом, но историки до сих пор по-разному определяют это место. И только потому, что самое главное в договорах скрыто понятной для современников, но туманной для нас формулой: «Целуй, княже, крест на чем отец твой целовал и дед и прадед», т. е. «Клянись, что ты будешь княжить на тех лее условиях, что твои предки». Сами эти условия в договорах не. повторялись. Они тогда были общеизвестны и назывались «Правдой Ярослава». Но возникли-то они в первой половине XI в., когда систематического летописания еще не было, а в летопись проникло только известие том, что в награду за помощь на войне Ярослав Мудрый дал новгородцам «Правду и Устав», т. е. закон, в котором князь вынужден был поступиться своей власти в пользу новгородского боярства. В чем конкретно состояло это ограничение власти, летописец так и не счел нужным рассказать.
