И тут стоит отметить главное – в русской литературе традиция рождественской сказки, начатая некогда Антонием Погорельским в 20-х годах XIX века, увы, к ХХ веку не прижилась. Нет, конечно, сказки под Рождество издавались и печатались, но, как правило, это были переводные книги. А вот собственная литература выступала в рождественской традиции в большинстве своем в жанре реальных повестей о современной жизни. Пусть с налетом некоего волшебства – но это были реальные истории.
Тому способствовали особые российские условия. Главными из них стали два. Во-первых, русская литература традиционно тяготела к реализму. Нас не заинтересует даже самое разволшебное приключение, не взволнует самая таинственная история (хоть там будет даже волшебнее и таинственнее, чем в Стране Оз), если в них нет понятного нам характера героя, сострадательности автора и романтики чувств. Помните, как основатель Третьяковской галереи сказал художникам: «Вы мне хоть лужу нарисуйте – главное, чтобы было правдиво».
А во-вторых, все русское искусство всегда было нравственно направлено, старалось помочь людям в тяготах жизни, исправить социальные пороки, стать на сторону «униженных и оскорбленных». Отсюда даже рождественскими у нас были не сказки, а истории (если вспомнить традиционное разделение по-андерсеновски), хотя и пронизанные налетом мистики и волшебства.
Вот и «Детство Никиты» – вполне правдивый рассказ о реальном детстве, который стоит в ряду произведений о дворянских детях. Вспомним «Детские годы Багрова-внука» С.Т. Аксакова (помните, именно в этой книге была напечатана в приложении «Сказка ключницы Пелагеи» – «Аленький цветочек»), «Детство Тёмы» Н.М. Гарина-Михайловского, «Детство» Л.Н. Толстого и др. Только вот, судя по времени, «Детство Никиты» – одна из последних историй, происходивших в старинной русской усадьбе. Надвигались грозы ХХ века, Первая мировая война, а потом и революция, которая смела все эти старинные и уютные усадебные миры.
Собственно, А.Н. Толстой и писал свою повесть, когда этих миров уже не существовало. Вот откуда на страницах в беспечном и очаровательном детстве столько грусти – ведь их писал человек, уже выросший и отлично знающий, что его прежний мир закончил свое существование. Но «Детство Никиты» – это все еще рассказ о радости и безотчетном наслаждении жизнью, которые возможны только в беззаботном детстве, когда кажется, что все прекрасно, а будет еще лучше.
Сначала это были наброски, напечатанные в 1919 – 1920 годах в Париже в детском журнале русской эмиграции «Зеленая палочка». В 1922 году в Берлине вышла книжная версия – уже под названием «Детство Никиты». До этого повесть имела более символическое название «Повесть о многих превосходных вещах». Так какие же «вещи» автор считал превосходными?
Дети катаются с горки. Старинная открытка
Ответ прост: русский снег, катание с горки, дружба с деревенскими мальчишками, скрепленная первой клятвой. Еще сочельник, подготовка к празднованию Рождества, гости, приехавшие в усадьбу на праздник, и среди них тоненькая золотоволосая девочка Лиля с большими голубыми глазами и огромным синим бантом, прелестно покачивающимся и совершенно волшебным образом удерживающимся на ее вьющихся волосах.
Это вам ничего не напоминает? Непослушный мальчишка и прелестная правильная девочка. Конечно же Буратино и Мальвина, девочка с голубыми волосами (а может, просто с большим голубым бантом?).
Непослушный мальчик и прелестная девочка. Старинная открытка 1909 года
В начале повести А.Н. Толстой написал, что посвящает ее своему старшему сыну Никите. Однако с первых же строк ясно – это автобиографическая повесть. Недаром же однажды писатель признался в интервью: «Никита – это я!» Конечно, в книге присутствуют и наблюдения за сынишкой, перешедшие в текст, но основное – авторские воспоминания о своем детстве. Ностальгия по прошедшему. И не просто по прошедшему времени, а по навсегда утерянному быту и жизни, которая уже не повторится никогда. Плюс ностальгия – та самая исключительная «болезнь» – тоска по Родине, коей подвержены только русские.
А как торжественно и празднично, загадочно и таинственно все было: подготовка и украшение дома, елка, привезенная из леса, и сладостные волшебные часы, проведенные вместе с девочкой Лилей, когда она клеила игрушечный домик на елку, а Никита – фунтики для конфет.
Самое время задать вопрос:
А что такое «фунтики»?
Думаете, от слова «фунт» – мера веса? А вот и нет. Фунтики – это фантики, то есть обертки для конфет. В старину-то они продавались без оберток. Конфеты же надо было повесить на елку. Вот для них и клеили специальные фунтики, куда можно было положить одну большую конфету или несколько маленьких. Ну и объясняя, что Никита взялся клеить фунтики, автор намекает читателям, что мальчик – сладкоежка.
• Сын Толстого, Никита Алексеевич, вырос и стал известным ученым-физиком.
• А дочка Никиты – известной писательницей. Вы все ее знаете и читали ее книги – это же Татьяна Никитична Толстая.
• Но времена менялись, и появлялись новые властители дум. В наше время ими стали компьютерщики. И знаете, кто является внуком Никиты, а значит, правнуком писателя А.Н. Толстого? Артемий Лебедев. Да-да, тот самый – известный владелец компьютерной Студии Артемия Лебедева.
«Со стола в столовой убрали скатерть. Матушка принесла четыре пары ножниц и стала заваривать крахмал…
Мальчики принесли кожаный чемодан Анны Аполлосовны и поставили на стол. Матушка раскрыла его и начала вынимать: листы золотой бумаги, гладкой и с тиснением, листы серебряной, синей, зеленой и оранжевой бумаги, бристольский картон, коробочки со свечками, с елочными подсвечниками, с золотыми рыбками и петушками, коробку с дутыми стеклянными шариками, которые нанизывались на нитку, и коробку с шариками, у которых сверху была серебряная петелька, – с четырех сторон они были вдавлены и другого цвета, затем коробку с хлопушками, пучки золотой и серебряной канители, фонарики с цветными слюдяными окошечками и большую звезду. С каждой новой коробкой дети стонали от восторга.
– Там еще есть хорошие вещи, – сказала матушка, опуская руки в чемодан, – но их мы пока не будем разворачивать. А сейчас давайте клеить.
Виктор взялся клеить цепи, Никита – фунтики для конфет, матушка резала бумагу и картон. Лиля спросила вежливым голосом:
– А можно я буду клеить домик?
– Клей, милая, что хочешь.
Дети начали работать молча, дыша носами, вытирая крахмальные руки об одежду. Матушка в это время рассказывала, как в давнишнее время елочных украшений не было и в помине и все приходилось делать самому. Были поэтому такие искусники, что клеили – она сама это видела – настоящий замок с башнями, с винтовыми лестницами и подъемными мостами. Перед замком было озеро из зеркала, окруженное мхом. По озеру плыли два лебедя, запряженные в золотую лодочку».
Вот такие рождественские воспоминания. Ностальгия – тоска по Родине. И каждая строка «Детства Никиты» пропитана этой тоской.
А.Н. Толстой вернется на Родину. Будет почитаем и уважаем. Даже станет народным депутатом. Домашние будут шутить: «Его сиятельство граф уехал на заседание Моссовета». Однако, описывая подготовку к Рождеству, Алексей Николаевич еще не будет знать, что скоро советская власть запретит все религиозные праздники. Под запрет попадет и Новый год (это же почти Рождество), как классово чуждый советским детям. Но тяга к чуду все равно останется. Ибо ожидание волшебства и радости – выше и сильнее любой власти.
Может, поэтому запрет долго не продержится. Уже в 1937 году будет разрешено ставить елку и встречать Новый год. Вот когда снова вспомнятся навыки создания игрушек своими руками, ведь их практически не будет в стране, начавшей отмечать Новый год ЗАНОВО. И снова в ход пойдут полоски раскрашенной бумаги, будут вырезаться снежинки из фольги, клеиться домики, изготавливаться снеговики из ваты. Ну а верхушку елки украсят алые рукотворные звезды – символ новой эпохи.
Мальчик-сладкоежка и его очаровательная гостья. Старинная открытка
Вот тогда-то и станут часто вспоминать еще одну рождественскую историю – опять почти сказку – «Елку Митрича» писателя Николая Дмитриевича Телешова.
– А ТО, – ВЗДОХНУЛ СНОВА МИТРИЧ, – ЧТО ВСЕМ БУДЕТ ПРАЗДНИК КАК ПРАЗДНИК, А ВОТ, ГОВОРЮ, РЕБЯТИШКАМ-ТО, ВЫХОДИТ, И НЕТ НАСТОЯЩЕГО ПРАЗДНИКА… ПОНЯЛА?.. ОНО ПРАЗДНИК-ТО ЕСТЬ, А УДОВОЛЬСТВИЯ НИКАКОГО…
ГЛЯЖУ Я НА НИХ, ДА И ДУМАЮ: ЭХ, ДУМАЮ, НЕПРАВИЛЬНО!..
ИЗВЕСТНО, СИРОТЫ… НИ МАТЕРИ, НИ ОТЦА, НИ РОДНЫХ…
ДУМАЮ СЕБЕ, БАБА: НЕСКЛАДНО!..
ПОЧЕМУ ТАКОЕ – ВСЯКОМУ ЧЕЛОВЕКУ РАДОСТЬ, А СИРОТЕ – НИЧЕГО!
