Именно в этой взаимосвязи позвольте заметить, что только рационализация массового сознания в противоположность мифологизации и характерному русскому долготерпению в ожидании светлого будущего, призвана освободить русскую этничность от таких многовековых навязчивых форм ментальности как комплексы жертвы и врага.
Комплекс жертвы возникает как компенсация ущемленности массового сознания, имеющего не только психологическую, а и социальную и институциональную природу. Его носителями являются группы социальной и культурной перефирии с низким образованием: пенсионеры жители небольших городов и деревень. Комплекс врага выражает базовую составляющую русской негативной идентичности, консолидирующий общество на основе солидарности отталкивания, отрицания чужаков. Современное российское общество нуждается и воспроизводит феномен запредельной угрозы. Культивируется образ врага внутреннего и внешнего: нынешняя коррумпированная власть, мафия, Запад, характеризуемые фатальной непредсказуемостью и отсутствием каких либо нормативных ограничений.
Становлению нового русского человека способствует повседневная практика памяти, рассматриваемая как ключевой социокультурный конструкт инкультурации и этносоциолизации. Оказывается востребованной преимущественно семейная, ассоциативная, многомерная коммуникативная память, призванная сохранить долговременную культурную преемственность между прошлым и настоящим, позволяющая преодолеть аморфность и унижение или предание забвению или, наоборот, увековечивание без пафосной риторики значимых исторических событий и их носителей.
Русская этничность, прежде всего, ментальность и самосознание раскрываются в возвышенной или низменной взаимосвязи с русским языком. Ключевая проблема здесь видится в сохранении и обновлении словарного фонда, в повсеместном культивировании возвышенного русского языка и риторики, в исключении «матерного» диалекта, унижающего русского человека. Более двухсот лет назад великий Александр Радищев пророчески утверждал, словно подразумевая современную дилемму русской этничности: традиционализм или модернизация: «Доколе слово российское ударять будет слух, ты жив будешь и не умрешь».
1. Малинова О. «Долгий» дискурс о национальной самобытности и оппозиции западничества и антизападничества в постсоветской России // Русский национализм. – М., 2008.
2. Дугин А. Евразийский путь как национальная идея. – М., 2002.
3. Межуев В. Природа и ложь русского западничества // Новая Россия. – 1994. – № 2.
4. Цымбурский В. Остров Россия. – М., 2007.
О. В. Прокуденкова. Географический фактор в истории русской культуры
Географический фактор оказывает серьезное влияние на развитие истории стран и народов, особенно тех, которые обладают значительной территорией и большим разнообразием климатических и природных условий. Именно к таким странам принадлежит и Россия, которую в отличие от Западной, необходимо рассматривать как географический центр глобальной системы, как интеграционное ядро Евразии – своеобразный «мост» между Европой и Азией. Такое географическое положение естественно наложило свой отпечаток на ее историю, повлияло на направление и темпы ее развития, диктуя определенную политику и стратегию государства.
Традиция рассмотрения влияния среды на склад и характер народа в зависимости от места проживания была отчетливо представлена в наследиях Аристотеля, Страбона, Гиппократа, которые стояли у истоков изучения географического фактора в культуре, но в трудах этих авторов не встречается рассуждений о взаимодействии и взаимовлиянии географической среды и народов, ибо главной их целью было описание народов и констатация их различий, в зависимости от места их географического местожительства.
Европейская экспансия на Восток и последовавшие за ней великие географические открытия XVI в. дали новый импульс к изучению влияния географического фактора на культуру. Проблема географического фактора и его непосредственного влияния на развитие отдельных государств и народов стала занимать значительное место в исследованиях зарубежных и русских мыслителей с XVIII-XX вв. В новое и новейшее время французские просветители Ж. Боден, Ш.-Л. Монтескье выдвинули идею о том, что общественный строй, условия жизни народа, обычаи и нравы являются прямым следствием воздействия географических условий, в которых каждый конкретный народ проживает. С учетом этой идеи взаимовлияние природы и общества, соотношение естественной и искусственной сред обитания людей заняли одно из центральных мест в западноевропейском обществоведении.
И.-Г. Гердер в своем труде «Идеи к философии истории человечества» показал различия в культурах народов в зависимости от места их проживания, создав целостную картину человеческих культур.
В середине XIX в. в западноевропейской социологии сформировалась географическая школа, ставшая непосредственной наследницей идей эпохи Просвещения. Представители данной школы – прежде всего германские мыслители К. Риттер и Ф. Ратцель, развивали тезис о географическом детерминизме в развитии общества и культуры. В концепциях этих ученых понятие «географический фактор», подразумевало не только местоположение, но и климат, качество почв, плодородие, плотность населения и другие понятия, отметим, что идеи К. Риттера оказали большое влияние на современников, в частности, на развитие идеи географического детерминизма в русле Московской исторической школы.
Работы К. Риттера были хорошо известны в России, где он был избран почетным членом Российской Академии Наук. Его лекции в Берлине слушали многие российские ученые – И. В. Киреевский, М. П. Погодин, Т. Н. Грановский, Н. Г. Фролов, С. М. Соловьев, Д. И. Каченовский и др. И это, безусловно, способствовало укоренению в умах отечественных историков идеи о влиянии географической среды на развития общества, активно использовались ими при разработке собственных концепций исторического развития. Проблема исследования географического фактора как комплексная междисциплинарная задача была важнейшей темой русской исторической и философской мысли. Она нашла отражение в работах С. М. Соловьева, Н. А. Бердяева, Н. Ф. Федорова, П. Н. Милюкова, Л. И. Мечникова, В. О. Ключевского. Особенно активно эта тема разрабатывалась и обсуждалась в русском зарубежье «евразийцами» Г. В. Вернадским, Н. С. Трубецким, Л. П. Карсавиным, П. Н. Савицким.
С. М. Соловьев считал одним и основополагающих факторов исторического развития России влияние географических условий. По его утверждению, единообразие природных форм Великорусской возвышенности предопределило единообразный характер хозяйственных занятий, которые в свою очередь способствовали унификации обычаев, нравов, верований и судеб русской государственности (См.: Соловьев 1988: 56). С. М. Соловьев одним из первых указал роль «леса» и «степи» в развитии России: характерное для Восточной Европы чередование леса и степи, повлияло, по его мнению, на внутриэтнические различия русских.
Сравнивая географические условия Западной и Восточной Европы, С. М. Соловьев показывал, что преимущество ландшафта Западной Европы, благоприятные природные условия, выход к морю способствовали как социально-экономическому, так и политическому развитию европейских государств и народов.
Проанализировав значение природных условий – климата и географического ландшафта для истории народа и государства, С. М. Соловьев одним из первых русских историков включил в понятийно-терминологический инструментарий исторического исследования понятие «географический ландшафт», связав его с проблемой изучения государственности. В основе его исследования лежит комплексный подход в определении роли природно-географических, демографических, этнических и внешнеполитических факторов в историческом развитии России.
В концепции С. М. Соловьева географический фактор выступал активным началом в русской истории, а не простым элементом характеристики природного и географического положения страны. До С. М. Соловьева русские историки ограничивались лишь указанием на географическое положение России, не задаваясь целью определить существо его влияния на развитие общества и государства. Оценивая вклад историка, И. Д. Ковальченко и С. С. Дмитриева справедливо отмечают, что заслуга С. М. Соловьева состоит в более глубоком анализе влияния географического фактора на формирование российского общества, его культуры и, главное, в раскрытии его связей с другими факторами, условиями (См.: Ковальченко, Дмитриева 1988: 27).
Вслед за С. М. Соловьевым учение о влиянии географической среды на формирование общества развивал В. О. Ключевский: «Человеческая личность, людское общество и природа страны, – писал он, – вот те три основные исторические силы, которые строят людское общежитие» (Ключевский 1995: 10). По его мысли, географическая среда есть та историческая данность, которая формирует особенности местной истории (истории России, в частности). В концепции Ключевского Россия выступает колонизирующей страной. Развивая идеи С. М. Соловьева, В. О. Ключевский дает сравнительную характеристику природных условий Европы и Азии, отмечая, что местоположение Европы благоприятствовало успешному социально-экономическому развитию.
