По поводу упомянутых «приготовлений» М. В. Шкаровский упоминает, что «в Австрии после ее присоединения к Германии закрыли около 1000 обителей»[525] (монастырей). Но особый интерес представляют собой «приготовления в Вартенланде» (области на реке Варта в западной Польше), показывающие, что же готовили христианству нацисты после войны. М. В. Шкаровский пишет:
«В качестве испытательного полигона была избрана присоединенная к Германии после разгрома Польши область Вартегау с центром в Познани.
Предложения, высказанные Борманом, нашли полное отражение в так называемых «13 пунктах», переданных 10 июля 1940 г. властями представителю Познанской лютеранской консистории. В дальнейшем эти пункты были окончательно сформулированы в указе наместника Вартегау от 13 сентября 1941 г.
Церковь полностью упразднялась. Разрешалось существование лишь отдельных самоуправляемых религиозных обществ, которым запрещалось вступать в какие-либо отношения с церковными структурами в прежней Германии. Членами общин могли быть только совершеннолетние, запрещались и уроки религии в школах. В храмах могли служить только священники из Вартегау, которые при этом должны были иметь еще другую профессию, а оплата их богослужебной деятельности могла проводиться только из добровольных взносов членов общин».[526]
(Это аналог той самой «испытательной площадки» под Берлином, где Шпеер в 1941 г. испытывал небольшие макеты будущих грандиозных дворцов, выдержит ли их местная почва.)
Все то, что записано в стенограммах «застольных разговоров», к тому времени уже на практике осуществлялось в Вартегау. И изобразить дело так, что это, мол, все (как делает Жуков) «происки» одного лишь «нехорошего» Бормана, а вот «хороший» Гитлер «ничего не знал», не получается. Помимо того, что на совещании 8 мая 1942 г. Гитлер сослался на «приготовления в Вартенланде» как образец для будущей политики в отношении Церкви, есть и документ — официальный ответ руководителя рейхсканцелярии от И ноября 1941 г. на жалобы духовенства по поводу происходящего в Вартегау: «фюрер одобрил изданный рейхснаместником в рейхсгау Вартенланд 13 сентября 1941 г. указ о религиозных объединениях и религиозных обществах».[527] Гитлер, непосредственный шеф Бормана, был в курсе всего; именно он стоял за этими действиями по уничтожению христианства.
Стоит сказать несколько слов и о популярных рассказах о «церковном возрождении» на оккупированных нацистами территориях СССР, якобы немцы повсеместно «тысячами открывали храмы», покровительствовали православным и т. д. Из этого делается вывод, что политика Третьего рейха в отношении православных была именно такова.
Но тут речь не о нацистах — а о вермахте. В котором (не будем его идеализировать, его верховное командование давно и сознательно вступило в сотрудничество с нацистами и издавало во время войны чудовищные приказы, как командующий б-й армией генерал-фельдмаршал Рейхенау: «Никакие исторические или художественные ценности на Востоке не имеют значения», а жизнь людей и тем более, он запрещал кормить пленных советских солдат,[528] военнослужащие вермахта совершили огромное количество убийств гражданского населения) некоторые представители офицерства все-таки сохраняли какие-то прусские христианские традиции, не совпадавшие с «генеральной линией» Третьего рейха. В этом плане показательны записи в дневнике Геббельса за конец июня — начало июля 1941 г., когда он и Гитлер однозначно высказались «против церковного журнала для солдат, который так хотело иметь командование вермахта»[529] по просьбам военных.
Согласно показаниям на Нюрнбергском трибунале Розенберга, занимавшего в годы войны должность рейхсминистра восточных оккупированных территорий (поэтому его свидетельство как наиболее осведомленного в этих делах человека особенно ценно): «После вступления немецких войск на восточные территории, армия по собственной инициативе даровала свободу богослужений».[530] Историк-архивист М. В. Шкаровский нашел и соответствующие документальные подтверждения.[531]
А вот официальная позиция и руководства Рейха, и руководства вермахта была совсем иной, что было выражено в директивах фюрера за конец июля 1941 г. и почти дословно изложено в приказе Верховного командования вермахта (ОКВ) от 6 августа 1941 г., в котором в том числе приказывалось: «Религиозную или церковную деятельность гражданского населения не следует ни поощрять, ни препятствовать ей. Военнослужащие вермахта должны, безусловно, держаться в стороне от подобных мероприятий».[532] А в приложении к приказу ОКВ от 24 ноября 1941 г. прямо говорилось, что «необходимо обратить внимание на то, что с германской стороны восстановление сильных местных православных церковных организаций нежелательно».[533]
Еще более резкие формулировки встречаются в документах служб, входивших в состав СС. Так, в изданном 16 августа 1941 г. руководителем РСХА Гейдрихом «оперативном приказе № 10» отмечалось: «О поощрении Православной Церкви не может быть и речи. Там, где население занятых областей советской России желает религиозной опеки, и там, где без содействия местных германских властей имеется в распоряжении священник, можно допускать возобновление церковной деятельности. Ни в коем случае, однако, с германской стороны не должно явным образом оказываться содействие церковной жизни, устраиваться богослужения или проводиться массовые крещения». «При всех различиях конкретных местных условий в любых распоряжениях должно, однако, оставаться основополагающим, что поощрение любых конфессий вообще не должно иметь место и что деятельность католической или униатской церквей в дальнейшем будет прекращена».[534]
1 ноября 1941 г. руководитель оперативной группы СД в Киеве на основании нового приказа Гейдриха, уже № 13, издал указание для своих подчиненных, где говорилось: «По распоряжению фюрера оживление религиозной жизни в занятых русских областях необходимо предотвращать».[535]
Так что в лучшем случае оккупационные нацистские власти хотя бы не препятствовали открытию церквей (в данный конкретный момент, на будущее, как видим, планировалось, как и в Германии, «прекращение деятельности» различных Церквей), но ником образом не поощряли это.
Церкви открывали в основном сами верующие, пользуясь моментом относительного «безвластия» между исчезновением советской и установлением нацистской гражданской администрации, если представители вермахта и помогали им — то, как видим, помимо и даже вопреки приказам Гитлера и подчиненного ему руководства вермахта и СС…
А если вспомнить десятки и сотни сожженных нацистскими карателями вместе со своими церквями (куда часто загоняли для убийства крестьян) деревень, то иллюзии по поводу «церковного возрождения» в оккупации быстро отпадут.
(Приведу тут данные уже о попытках закрыть в ходе войны православные церкви на территории самой Германии. «Над русскими храмами в Лейпциге и Дрездене вообще нависла угроза полного закрытия. 25 октября 1941 г. имперский наместник в Саксонии написал министру церковных дел Германии, что считает необходимым «ввиду нынешних обстоятельств» распустить «Комитет по сохранению русской церкви в Лейпциге» и закрыть оба православных храма».[536] Не закрыли храмы лишь из-за того, что их посещали не только русские, но и православные румыны и болгары, с правительствами которых Германия была крайне заинтересована в сотрудничестве.)
Несмотря на все приказы, борьба с христианством, и прежде всего с Католической церковью, в годы войны продолжалась. «Всего за годы войны было рассмотрено около 9 тыс. дел по обвинению католиков в антигосударственной деятельности и после приговоров казнено и замучено около 4 тыс. человек».[537]
Продолжалась и подготовка кадров в духе противостояния с христианством. М. В. Шкаровский указывает на «учебные материалы Службы имперской безопасности (от 28 марта 1943 г.), в которых перечислялись пять главных мировоззренческих врагов национал-социализма: евреи, масонство, марксизм, либерализм и Церковь. Она называлась последней, но при этом подчеркивалось: «Еще большим врагом является Церковь. Она постоянно стремится к мировому господству. Христианство, которое основывается на Ветхом и Новом Заветах, было взято из еврейской религии. Христианское мировоззрение проистекает из переднеазиатской расовой души, а не исходит из естественных ценностей народа. Также в отличие от национал-социализма оно не знает рас, а его пароль гласит: перед Богом все равны, и к тому же исходной точкой считается еврейство. Как и другие наши враги, Церковь борется всеми имеющимися в ее распоряжении средствами против национал-социализма и его организации, заодно с еврейскими и капиталистическими режимами, чтобы уничтожить наш народ».[538]
