Илья Голенищев-Кутузов - Благодарю, за всё благодарю: Собрание стихотворений

Miss Destiny, тебе ли я внимал?
Ты в душных комнатах меня взрастила,
И был мой мир, тобой стесненный, мал.
Так детство миновало. Ты твердила
Нотации. И я примерным стал.
Моя душа смирилась и почила,
Глядя на свет сквозь мутный твой кристалл.
Лишь в глубине души струились песни
Подземных вод звучнее и безвестней.

Когда ж под вечер утомлялась ты
И над пасьянсом «Гроб Наполеона»
Дремала, в охлажденные сады
Я убегал. У дедовского клена
Созданье странное я находил.
Меня томили грустью затаенной
Ее уста. С волненьем я ловил
Музыку слов, их смысл не понимая,
Но им одним душою всей внимая.

И часто в тишине старинных зал,
Где меркнут важных прадедов портреты,
За колоннадой белою встречал
Строптивую воспитанницу Леты.
Романтики полузабвенный вздор
Ей был отраден. Позабыв запреты,
Я длил наш вдохновенный разговор.
Но, Аргуса заслыша глас трескучий,
Она скрывалась поступью летучей.

Видения, томившие меня,
Опять, опять встречаю ваши взоры.
Закат грядет, и меркнет пламя дня,
И сумерки крадутся, словно воры.
Эрато нежная, зову тебя!
Постылые заводит разговоры
Иль дремлет в креслах древняя Судьба.
Идут часы, как старики, чредою,
Согбенные медлительной тоскою.

Не ищи золотого ключа;
В тихой комнате тлеет свеча.
В дальней заводи плещет волна.
А в стекле голубого окна
Древних магов трепещет звезда,
Как во сне.

Не пытай меня, не пытай!
Я приплыл голубою стезей,
Белым лебедем челн был влеком,
Несказанная радуга тайн
Засияла над горестной тьмой,
Над бесцельным жизненным сном.

Я тебя за собой не зову.
Имя в тайне пребудет мое:
Коль откроюсь, сердце твое
Ужаснется – и я уплыву.

Я исчезну, как легкий сон.
Ночь услышит твой плач и твой стон,
Только в небе увидит луна
Борозду золотого челна.

Белый лебедь расплещет крыла,
Голубая волна запоет,
И безмолвный откроется храм,
И в сиянии звезд без числа
Чаша жизни в ночи процветет,
Недоступная смертным очам.

Бледной Силены лобзания
Сердце пронзают,
В зеркале вод сочетания
Обликов сладостных тают.

Облако тонкое, дальнее,
Ты ли стезей неземною
Лунной свирели печальнее
Тихо скользишь надо мною?

Маревом легким не скроешься,
О златострунное,
В солнечном сердце покоишься,
Сонное, лунное.

Белые, бесшумные березы,
Белый, чуть туманный день.
Над водой склонившиеся лозы
Легкую колеблют тень.

Жил ли я, боролся ли, томился?
Всё опаловой сокрыто пеленой.
Я б хотел, чтоб кто-нибудь молился,
Плакал бы тихонько надо мной.

Чтоб, мешаясь с горечью свирели,
Вновь ко мне от канувших годин
Долетал лишь тихий запах прели
Старых яблочных куртин.

Как слабых тянет бездны зев,
Меня влекут и мучат выси.
И он – Архангел, Дух и Лев –
Ко мне явился в Танаисе.

Я пал, боясь, как человек,
Его увидеть свет и лики,
Но поднял он меня и рек:
«Я здесь по манию Владыки.

Еще не грянул грозный Свет
Над воспаленным алым миром,
Но ты изрек святой обет
Пред Древом, Ликом и Потиром.

Всё в бездне. Дни темны и злы,
Но жди, но жажди обновленья.
И знай, что Свет не встретит мглы,
Что Бог не терпит дней паденья».

И вот надежду для людей
Несу путем вседневной боли,
Поняв, что в мире нет святей
Господней Непреклонной Воли.

Вдали смолкают пушек жерла.
Ты снизошла в усталый ад.
Ты над безумием простерла
Свой тиховейный синий плат.

И вот над бездной трехаршинной,
Друзей пожравшей и врагов,
Над безысходностью звериной –
Звездисто-огненный Покров.

И в синеве твоей просторной
Яснеют храмы и дворцы,
И по дороге вечно торной
Идут седые чернецы.

И в этих массах скользких, еле связных,
Скользят сознанья сны.
Средь водорослей, мхов разнообразных,
В мерцаньях глубины…

Мы ближние, мы крайние ступени,
Сужденные земным.
И ведомо ль, какие сходят тени,
Скользят по ним?

И сможем ли, нарушив тяготенье,
Отторгнув цепь существ,
Сами собой в сияньи отрешенья
Восстать над сном веществ?

В одиночестве новых Египтов,
В странной сутолке чисел и масс,
Позабытых пророческих скриптов
Всё мне слышится вещий глас.

Апокалипсис – темная книга –
Приоткрылась из-за афиш,
Всё мне видятся крест, и вериги,
И святые из призрачных ниш.

Будет час – о, я знаю, знаю:
Различая Радость и персть,
Как невесту, я жизнь повстречаю,
Как жену, я узнаю смерть.

Только в грохоте автомобилей
Оправдание я ли найду?
Вижу – кары от скуки и пыли,
Братья, братья бредут в бреду.

Будет час. Всё померкнет. Странно
Кто-то вздрогнет и вскрикнет вдруг.
И охватит душу нежданно
Непосильный цепкий испуг.

Кто-то будет кричать о Боге,
Кто-то будет рычать, как зверь,
Перекрестятся все дороги,
Распахнется последняя дверь.

И в кафе, где кричат прейскуранты
О забвении кратких минут,
Зарыдают модные франты
И впервые к Творцу воззовут.

Все наречия смолкнут мгновенно,
Только шелест миллионов губ;
Лишь горят и гремят над вселенной
Миллионы ангельских труб.

Над голодными злыми полями,
Над простором, где ужас поник,
Над безумными городами
Воссияет Единый Лик

Только те, для кого осиянно
Вечной Радостью всё Бытие,
Будут снова взывать: «Осанна.
Да приидет Царствие Твое!»

И небо, небо вечно немо.
Вверху, внизу, вокруг – вода.
Я, капитан подводный Немо,
Жду гибели всегда, всегда.

И кто мои расторгнет узы?
В подводной лодке я один.
За люком чудятся медузы,
Струятся чудища глубин.

Колышется сырая глыба,
Меняя зыбкие черты,
И феерические рыбы
Глядят, разинув жадно рты.

Пусть цели нет. Лишь колыханье
Свободно избранных путей
При электрическом сияньи
Мной сотворенных в бездне дней.

Куда, куда теперь направит
Свобода вольное весло?
Квадраты стен и духа давит
Законных атмосфер число.

Там, на поверхности, цветенье
Лимонных рощ и женских ртов
И жизни смутное движенье
Пустыни людных городов.

Но я, безумный навигатор,
Презрев людей и небосвод,
Сломал в гордыне регулятор,
Влекущий на поверхность вод.

И дни мелькают, словно рыбы, –
Один, одни в моем гробу,
Иные чудища и глыбы
Скользят, гнетут припав ко лбу.

Любезный ужас зреет в мраке.
Я знаю – в безднах глубины
Меня охватит скользкий кракен,
Кошмар, мои томивший сны.

И затрещат обшивки лодки
Под студенистым колпаком,
И смерти страх застынет в глотке
Кроваво-матовым комком.

Погаснет лампы свет искусный,
Замрет бесцельный стук машин,
И поцелуй приникнет гнусный
Присосков чудища глубин.

Борьба бесцельна. Словно туша,
Паду в бессилии, немой.
И смерть текучая задушит
Последней душною волной.

Но нет! Одна надежда бьется:
Сквозь толщу многоверстных вод
Бессмертно-Некое прорвется
Туда, где вечен небосвод.