В блокаду остров превратился в большой огород, здесь сажали свёклу, брюкву, картофель, морковь, а дикую крапиву рвали для супа. В послевоенное время, в 1940–1950-е гг., парк восстанавливали с советским масштабом, пионеры и комсомольцы сажали деревья рядами там, где только находилось свободное место. В результате пейзажный английский парк Елагина острова приобретал черты французского регулярного с встречающимися то тут, то там фанерными плакатами вроде «Уходя, гасите свет» и «Слава советским физкультурникам»…
В Елагинском парке. 1910-е гг.
Как ни парадоксально, всё это не шло во вред парку, а придавало естественность. И теперь он не похож на городские парки, устроенные по принципу «ни вступи, ни пройди», да и видеокамерами столбы пока ещё не увешаны.
А вот фауна Елагина острова бедна. В основном из-за соседства с урбанизированными территориями Крестовского острова и Старой Деревней. Искусственность экологической системы также играет роль: очаровательное разнообразие древесных видов со всех частей света не всегда по вкусу животному миру. Постоянный уход за парком, уборка валежника приводят к тому, что на островной территории не получили распространение даже кроты и землеройки, хорьки и ласки. Правда, водится белка, иногда появляется норка. А прежде (до 1960-х гг., пока не стали застраивать Лахту) захаживала лисица.
Карта Елагина острова и объектов ЦПКиО
Работники парка неоднократно предпринимали попытки искусственно насадить некоторые виды млекопитающихся и даже рыбу в пруды, но эти попытки не назовешь особо успешными. Так, по данным, приводимым в книге «Природа Елагина остова», в 1970 г. в пруды выпустили по 2000 штук годовиков карпа и радужной форели, а в 1979 г. в Северные пруды – 800 кг мальков леща и другой озерной рыбы, однако не скажешь, чтобы пруды кишели рыбой. Хотя леща весом с кило или такую же щуку тут поймать и сейчас можно. Не слишком много на Елагином и белок, ещё меньше ондатр и ежей, но зато как весной заливаются соловьи…
Облик острова в допетровские времена мало отличался от остальных островов дельты Невы: сильно заболоченная территория, покрытая лесом и кустарником; кое-где ветхие строения, используемые рыбаками, а возможно, и лоцманами, занимавшимися проводом судов по Неве. Финны именовали его Мустиласаари (фин. Mustilasaari), что означает «Чёрный остров. Почему «чёрный», сейчас уже никто не скажет.
После основания Петербурга остров стали называть Михайлиным или Мишиным, исказив, по-видимому, финское наименование. Другая версия гласит, что дозор петровских солдат, высадившихся на острове, натолкнулся в лесной чаще на бурого медведя и острову дали имя истинного «хозяина» данной территории.
Несмотря на калейдоскоп собственников, сменявших друг друга в XVIII в., вести речь мы можем о доелагинском (первичное освоение) и елагинском периодах развития островной территории. Ибо сколь-нибудь существенное освоение территории началось лишь с конца 1770-х гг. с переходом права собственности на островные земли к обер-гофмейстеру И.П. Елагину.
Начало освоения. 1700–1777 гг
Пётр I в 1700-х гг. пожаловал островные земли своему приближённому, барону Петру Павловичу Шафирову (1669–1736) – видному дипломату, происходившему из семьи польских евреев. Шафиров строит в восточной, самой возвышенной части острова, дом, а рядом сажает «красивого вида ради» дубы, которые впоследствии станут называть «шафировскими», то есть растущими с самого основания Петербурга.
Остров именовали в этот период времени то Шафировым, то Михалиным, но характерно, что первый историк Петербурга А.И. Богданов в труде, написанном в 1849–1851 гг., посвятил ему всего одно предложение: «Сей остров сперва в даче был Петра Павловича Шафирова, бывшего тогда вице канцлером, и назывался именем Шафиров остров». Лаконичность Богданова, вероятно, объясняется отсутствием на острове достопримечательностей, достойных упоминания.
После опалы Шафирова остров со всеми строениями в 1724 г. переходит к генерал-прокурору Петру Ивановичу Ягужинскому (1683–1736), а после его смерти – к сыну С.П. Ягужинскому. В это время на месте обветшавшего шафировского дома выстроят новый. При Ягужинских через весь остров с востока на запад пройдёт просека (впоследствии аллея), определившая последующее планировочное развитие территории вплоть до настоящего времени.
В 1760-х гг. остров вместе с находившейся на нём усадьбой и садом окажется в собственности сенатора Алексея Петровича Мельгунова (1722–1788). При Мельгунове восточная часть его облагораживается: здесь строятся оранжереи, скотный двор, оборудуются места для рыбной ловли. «Шафировские дубы» к этому времени разрослись, и поляна возле усадьбы, которая впоследствии станет называться Масляным лугом, выглядела весьма живописно. Неудивительно, что погостить к Мельгунову на остров нередко заезжала императрица Екатерина II и «в тамошнем доме изволила кушать…».
В 1777 г. А.П. Мельгунов, назначенный на должность ярославского генерал-губернатора, вынужден продать остров. Покупатель, готовый заплатить 9000 руб., нашёлся быстро – им оказался князь Г.А. Потёмкин. Однако Потёмкину не повезло. 10 сентября 1777 г. случилось одно из самых разрушительных в истории Петербурга наводнений. Островная земля вся покрылась водой, пострадала усадьба, был заилен и захламлён парк, пришли в негодность оранжереи и скотный двор. Видимо, прикинув, во что ему будет обходиться восстановление усадьбы и парка после регулярных наводнений, Потёмкин в том же 1777 г. продал остров обер-гофмейстеру императорского двора графу Ивану Перфильевичу Елагину.
Елагинский период. 1777–1817 гг
Пятый по счету владелец островной землей И.П. Елагин (1725–1794) сделал за семнадцать лет своего владения больше, чем все его предшественники за предыдущие семьдесят с лишним лет. Неслучайно его имя закрепилось за островом навечно. При Елагине началось систематическое осушение территории путем углубления болотистых низин, превращавшихся после проведенных работ в небольшие пруды. Поднятый грунт послужил обустройству вала высотой в полтора метра по окружности острова, по валу прошла прогулочная дорога, сохранившаяся по сей день. Георги, оставивший воспоминания о посещении острова в 1790-х гг., писал: «Весь остров расположен для летнего пребывания хозяина, и нынешним владельцем украшен с изящным вкусом и содержится в наилучшем устройстве. Около острова сделан земляной вал вышиною в сажень, нужный по причине низкаго берега и служащий теперь к приятной прогулке…».
В 1785 г. в восточной оконечности острова, на месте бывших деревянных усадебных домов, был выстроен каменный особняк, названный Елагиным дворцом, Масляный луг расширен и превращен в элемент пейзажного парка, охватывающего восточную и центральную части острова. В парке расположат павильоны, гроты и скульптуры друзей И.П. Елагина. На перевозе с Каменного острова (моста ещё не существовало) обустроят каменную пристань, на которой, по словам Георги, поставят «12 медных пушек для увеселения…»
После смерти И.П. Елагина остров поменял нескольких собственников и на некоторое время пришёл в запустение. Парк требовал ежегодного ухода, особенно после случавшихся наводнений, однако собственники не желали тратиться. Посетивший остров в начале XIX в. Ф.Ф. Вигель отмечал в «Записках»: «Елагин остров был место топкое, заглохшее…». А знаменитая французская художница Элизабет-Луиза Виже-Лебрен писала в воспоминаниях о пребывании в Петербурге: «На Елагином острове привлекал меня не только прекраснейший английский парк, но и тогдашняя его заброшенность…».
Лишь при графе Григории Владимировиче Орлове (1778–1826), ставшем владельцем Елагина острова в 1807 г., работы по обустройству пейзажного парка продолжились. Он развил оранжерейное хозяйство до такой степени, что петербургская газета публиковала объявление о продаже «в оранжереях Его Сиятельства гр. Орлова зрелого винограда». В 1807 г. в Елагинском доме Г.В. Орлова освящена церковь во имя Николая Чудотворца. Церковь, но во имя Иоанна Дамаскина, была обустроена ещё при И.П. Елагине (ревизия Духовной консистории 1795 г. подтверждает этот факт), однако после смерти Елагина не действовала. В целом же граф продолжал развитие территории в русле замыслов покойного И.П. Елагина, не предлагая никаких существенных преобразований.
Имперский период. 1817–1917 гг
В 1817 г. остров по указу Александра I государственная казна выкупила у графа Г.В. Орлова, с этого начался длительный период его «имперской» истории. Имперский период подтверждается не только торжеством архитектурного стиля ампир («ампир» в переводе с французского – империя), не только масштабом вложенных средств, но и констатацией того факта, что великие империи, затевая постройки, главной целью видят «правильность, красоту и приличие каждого здания», не соизмеряясь ни со средствами, ни с рангом конкретного сооружения. Как заметил А.Л. Пунин, говоря о петербургской архитектуре начала XIX в.: «…синтез архитектуры с монументальной скульптурой позволил решить важные идеологические задачи – отобразить пафос победы, одержанной в Отечественной войне 1812 года».
