И.П. Елагин
В XVIII в. фраза «агенты влияния» была не известна, но по сути своей лучше всего подходила к русским масонам. Они неоднократно вступали в сговор с зарубежными «братьями-каменщиками», чтобы претворять в жизнь общую политическую линию, которая зачастую совпадала с линией иностранного государства. Не пришлось по вкусу христианке Екатерине II и то, что у масонов возникают, как говорится в Указе по делу о московских масонах, свои церкви, «епископы, миропомазание и прочие установления и обряды, вне святой церкви непозволительные…».
Несколько удивительным кажется, на первый взгляд, тот факт, что именно при Екатерине II взошла звезда «главного каменщика» Петербурга И.П. Елагина. Обладая несомненным административным талантом, он занимал при дворе значительный государственный пост обер-гофмейстера (управляющий при дворе). В пользу И.П. Елагина сыграло, видимо, то множество услуг, которые он успел оказать Екатерине II ещё в то время, когда Екатерина Алексеевна была не императрицей, а просто великой княгиней. Кроме того, Елагин, не лишённый некоторых литературных способностей, помогал императрице в её сочинительстве.
Иван Елагин начинал карьеру с учебы в Кадетском корпусе. После его окончания служил в Невском полку в чине прапорщика. К масонству, по свидетельству источников, примкнул в 1750 г., как он сам напишет впоследствии, из любопытства и тщеславия: «Я с самых юных лет моих вступил в так называемое масонство или свободных каменщиков общество… и да узнаю я таинство, да буду хотя на минуту в равенстве с такими людьми, кои в общежитии знамениты, и чинами и достоинствами и знаками от меня удалены суть…». В это время И.П. Елагин служит при фаворите императрицы Елизаветы Петровны, графе А.Г. Разумовском. Службу Иван Елагин совмещал с литературной деятельностью: достаточно широкую известность получают его произведения «Эпистола к господину Сумарокову» и «Тамира и Салим». Известны его переводы западноевропейской прозы.
В 1758 г., после ареста канцлера графа Бестужева-Рюмина, заподозренного в заговоре в пользу великой княгини Екатерины Алексеевны, пострадал и Елагин. Как сторонник будущей императрицы и доверенное лицо Понятовского (будущего польского короля), он был сослан в Казанскую губернию. Ссылка, правда, длилась недолго, и с воцарением Екатерины II в 1762 г. Елагин был возвращен в Петербург и принят на службу в дворцовую канцелярию. Сама императрица отзывалась о нём, «что он хорош без пристрастия». Несомненно, она знала о его активном участии в масонстве, однако её политика по данному вопросу в начальный период царствования была весьма противоречивой. Формально Екатерине не за что было упрекнуть масонов, исправно несших службу при дворе, и она лишь высмеивала их нелепые с её точки зрения ритуалы.
Доверие императрицы к Елагину подтверждается тем фактом, что в 1766 г. он назначается её указом директором театров Российской империи. За время директорства им организованы русский публичный театр и основано Высшее театральное училище. Первоклассных актеров для русского театра по поручению И.П. Елагина привозили в первое время из Франции.
Однако увлечение тайными обществами не отпускает Ивана Перфильевича. В конце 1760-х гг. он основывает в Петербурге масонскую ложу св. Екатерины, а в 1770 г. – Великую русскую провинциальную ложу, которая подпадает под контроль Великой ложи Англии. Елагин становится провинциальным гроссмейстером, обладая титулом «Провинциальный Великий мастер всех русских». Позднее при непосредственном участии Елагина в Петербурге создается свыше десятка всевозможных лож, таких как «Совершенное согласие», «Девять Муз», «Урания» и т. д. В столице стали говорить о Елагинской системе масонских лож.
Некоторые заседания «каменщиков» проводились в Елагинском дворце, использовался для ритуальных действий и Масляный луг, сохранившийся перед дворцом доныне. Однако домыслы о том, что масоны якобы собирали свои собрания в павильонах парка, в частности в «Павильоне под флагом», напоминающим миниатюрный античный храм, а уж тем более копали тайные подземные ходы, ниже всякой критики. Подземелья на острове невозможны из-за близости воды – даже с фундаментами зданий возникали проблемы. Что же касается использования всевозможных павильонов, то в этом просто не было смысла. Во-первых, неудобно, а во-вторых, масонам во время расцвета Елагинских лож, ничто не угрожало, действовали они совершенно открыто, и конспирация была просто излишней.
* * *
Почему масонство в XVIII в. действовало открыто, объясняется просто: оно ещё не являлось откровенно враждебным христианству течением, как это случится позже. В доме Ивана Префильевича на Елагином острове существовала православная церковь, освященная во имя Иоанна Дамаскина, в ней по праздникам проводились службы, которые особенно усердно посещала супруга Елагина Наталья Алексеевна. С церковью связана одна любопытная история. Дело в том, что граф Г.В. Орлов, уже после смерти И.П. Елагина приобретя остров, вознамерился освятить имеющееся церковное помещение во имя Николая Чудотворца, что 27 мая 1808 г. изложил в просьбе митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Амвросию. Митрополит поручил разобраться священнику Иоанну Дьяконову, благочинному округа, какая церковь находится в доме и почему там не проводятся службы. В «покорнейшем рапорте» Дьяконов доложил, что время постройки церкви неизвестно (вероятнее всего, она обустроена во время строительства дворца-дачи Елагина в середине 1780-х гг.), однако в ревизии, проведенной Духовной консисторией в 1795 г., она значилась как домовая церковь во имя Иоанна Дамаскина. При церкви жили священник Михаил Васильев, отправлявший службы, а также дьячок Михайло Семёнов. По смерти мужа вдова Елагина Наталья Алексеевна испросила в 1795 г. благословения у тогдашнего митрополита перевести всю церковную утварь в свою деревню в Могилевской губернии, где она построила новую церковь для крестьян. Вместе со вдовой в Могилевскую губернию отбыл и священник Васильев.
Получив рапорт, митрополит Амвросий распорядился заново освятить церковь и проводить в ней службы, «когда будет потребно», а новую утварь для неё передал в дар из Александро-Невской лавры. Так при графе Г.В. Орлове в 1808 г. домовая церковь в Елагинском дворце зажила новой жизнью.
Следует отметить, что авантюристы из «масонского интернационала» находили у И.П. Елагина всяческое сочувствие. Свидетельством тому является близкое знакомство с итальянским мистиком и авантюристом Алессандро Калиостро (настоящее имя – Бальзамо) во время его посещения Петербурга в начале 1880-х гг. Калиостро неоднократно посещал И.П. Елагина на острове и даже, по некоторым сведениям, жил у него.
Рассказывают, что сразу по прибытии в столицу Калиостро якобы изгнал дьявола из нескольких бесноватых женщин и тем самым вошел в доверие к петербургским масонам, с открытыми ртами слушавших его обещания посредством манипуляций с треугольником, кругом и крестом изготовлять золото пудами. По этой технологии, используя алхимические формулы, Калиостро предполагал сначала ртуть превратить в серебро, а затем серебро в золото. Елагинская ложа, охваченная алчностью, выделила деньги на изыскания в этой туманной области и серьёзно дискредитировала себя после провала затеи. Стали давать сбои и хваленые успехи Калиостро во врачевательстве. Журнал «Русская старина» приводил такой факт из «приключений» графа в России: «Богатая русская дама, наслышавшись о его чудесах, явилась с просьбой спасти маленького сына, лежавшего при смерти. Тот обещал это и потребовал, чтобы ребенок был поручен ему на несколько недель. По прошествии этого времени Калиостро возвратил ребенка совершенно здоровым, получив за это две тысячи. Но можно себе представить себе положение матери, когда она убедилась вскоре, что ей возвращен чужой ребенок».
Так выглядел Елагинский дворец при И.П. Елагине
Дом Елагина на Елагином (Мишином) острове. Чертёж Дж. Кваренги. 1790-е гг.
Екатерина II, узнав о похождениях масона Калиостро в Петербурге, выпустила «Собственноручный указ о высылке шарлатана Калиостро из России», в котором, в частности, говорилось, что если он впредь «въедет в границу, то посажен будет на век в смирительный дом».
Серьёзно стали надоедать императрице и собственные масоны. Шутка ли сказать, в ближайшее окружение императрицы входили видные «каменщики»: ответственный за внешнюю политику и являвшийся воспитателем её сына Павла граф Н.И. Панин, обер-гофмейстер И.П. Елагин, статс-секретарь А.В. Храповицкий, обер-секретарь И.А. Артемьев и другие влиятельные персоны. С определенного момента Екатерина увидела в этом окружении угрозу своему правлению. Неудивительно, что в 1782 г. появляется Указ о запрещении тайных обществ, а Панина, Елагина, Храповицкого и других известных масонских функционеров Екатерина аккуратно отдаляет от себя. Однако репрессии обрушиваются в 1786 г. не на петербургских – слишком связаны они оказались с императрицей, а на московских масонов. Несколько лож закрыли, а их руководителей репрессировали.
