Победа в этой войне, однако, обошлась Сиаму недешево. В борьбе против Испании и Португалии сиамский король вынужден был призвать на помощь голландцев. Помощь была оказана, но, конечно, недаром. События испано-сиамской вайны голландцы использовали для того, чтобы укрепить свое положение в Сиаме, добиться новых льгот и привилегий и расправиться со своими торговыми соперниками на сиамском рынке. Эволюцию сиамо-голландских отношений в 20–40-х годах XVII в. можно наглядно проследить по изменениям тона дипломатической переписки этого времени.
В письме голландского штатгальтера Фредерика Оранского и Совета семнадцати к королю Сонгтаму, написанном в начале 1627 г., явственно ощущается униженное заискивание. Сиамский король титулуется «знаменитейшим, высочайшим и могущественнейшим». Получение письма от Сонгтама расценивается как великая честь, которую тот «соблаговолил оказать покойному принцу Морицу Оранскому». Возвращение захваченной испанцами небольшой яхты «Зеландия» превозносится как величайшее благодеяние. Голландский штатгальтер обращается к Сонгтаму с униженной просьбой «соблаговолить, как и прежде, оказывать свои королевские милости голландской нации» [прил., док. 4].
Значительно суше тон письма Фредерика Оранского королю Прасат Тонгу, написанного восемь лет спустя. В этом письме сиамский король уже всего лишь «могущественный». Отношение Прасат Тонга к голландскому штатгальтеру характеризуется не как «благоволение», а как «любовь и привязанность» и сам Прасат Тонг не «покровитель», а только друг голландцев, т. е. здесь голландский штатгальтер уже обращается к сиамскому королю как равный к равному [прил., док. 5].
В 40-х годах и позднее переписка между штатгальтерами и сиамскими королями вообще прекращается. Голландские генерал-губернаторы обращаются с письмами непосредственно к королю (а не к праклангу), посылают в Сиам посольства от своего имени, и сиамские короли, нарушая все правила придворного этикета, вынуждены им отвечать[30]. Такое резкое изменение дипломатического тона за сравнительно короткий срок объясняется как изменением международного положения, так и рядом событий во внутренней истории Сиама, в которых не последнюю роль играли голландцы.
Тон первого письма характерен для периода, когда исход тяжелой и затяжной борьбы Голландии с Испанией и Португалией за восточные рынки был еще не ясен, когда позиции голландской Ост-Индской компании не только в Сиаме, но и на Яве были еще довольно непрочны, когда даже сама возможность удержать Батавию в голландских руках зависела зачастую исключительно от подвоза сиамского риса [216, т. I, с. 170, т. II, с. 4].
Тон второго письма отражает военные и дипломатические успехи Голландии на Востоке в середине 30-х годов, а также непрочное положение нового короля Прасат Тонга в начале его правления. Правители всех соседних государств (и даже Японии) отказались признать Прасат Тонга, открыто называя его «узурпатором и цареубийцей» [216, т. II, с. 4]. Наряду с войной против Испании и Португалии он должен был бороться с многочисленными феодальными мятежами, которые часто смыкались с внешней агрессией.
В этой обстановке внешней изоляции и внутренней неустойчивости Прасат Тонг готов был заплатить любую цену, лишь бы заполучить сильного союзника. Пристально следившие за развитием событий в Сиаме голландцы учли это. Голландия былапервой из иностранных держав, признавших власть Прасат Тонга. Голландский посол Иост Схоутен (он же глава аютийской фактории) предложил Прасат Тонгу военную помощь не только против Испании и Португалии, но и против восставших вассалов Камбоджи и Паттани.
В награду за помощь Схоутен потребовал немалую цену — предоставление монополии на важнейшие предметы сиамского экспорта — оленьи и буйволиные шкуры и сапановое дерево, а также обширный участок земли для фактории. Земельный участок был предоставлен Компании немедленно, что же касается монополии, то Прасат Тонг обещал предоставить ее на следующий день после совместной победы над Паттани [63, с. 249].
В соответствии с этой договоренностью было решено весной 1634 г. нанести по Паттани одновременный удар сиамскими войсками с суши и голландским флотом с моря. Голландцы обещали выделить для этой операции шесть военных кораблей. Однако посылка голландской эскадры настолько затянулась, что она подошла к столице Паттани только тогда, когда сиамская армия уже отступила от нее с большими потерями. Несмотря на большое разочарование, Прасат Тонг щедро вознаградил голландцев — уменьшил вдвое взимавшиеся с них пошлины [216, т. II, с. 5; 264, с. 39].
Еще более укрепилось положение голландской Компании в Сиаме после того, как Прасат Тонг совершил свою крупнейшую политическую ошибку — изгнал из страны японцев. Японские торговцы были наиболее серьезными конкурентами голландцев на сиамском рынке. Вся сиамо-японская торговля, которая до этого времени находилась в руках купцов этих двух стран, была теперь монополизирована голландцами, которые получили возможность диктовать свои цены на рынке.
Начиная с этого времени и вплоть до начала 60-х годов Голландия оставалась единственной крупной торговой державой на сиамском рынке и продолжала занимать здесь господствующее положение и в 60–80-х годах, несмотря на конкуренцию со стороны Англии и Франции.
Стоимость голландского импорта в Сиам неизменно в 1,5–2 раза превышала стоимость экспорта. Это объяснялось, по-видимому, не столько большим товарным объемом голландского импорта по сравнению с экспортом, сколько голландской политикой сбивания цен на местные товары и взвинчиванием цен на свои. Возможности для проведения такой политики обеспечивались голландским флотом, господствовавшим на море. Голландия ввозила в Сиам холст собственной выделки и готовую одежду, а также индийские ткани, причем последние явно преобладали. Наряду с индийскими хлопчатобумажными тканями (миткаль, ситцы и т. п.) голландцы ввозили, хотя и в меньшем количестве, японский и китайский шелк в виде тканей и готовой одежды.
Из товаров европейского производства Голландия ввозила в Сиам различные промышленные изделия и полуфабрикаты — гвозди, инструменты, корабельное оборудование, металлы в слитках (железо, медь) и, в виде редкого исключения, военные материалы — порох, пули. Являясь фактически монопольным поставщиком этих товаров, голландская Компания, несомненно, получала от их продажи огромные прибыли и очень ревниво следила за тем, чтобы Сиам не смог ликвидировать ее монополию, наладив производство этих товаров у себя.
Характерно, что упорные, повторяющиеся из десятилетия в десятилетие просьбы сиамских королей прислать им литейщиков, корабельных плотников, строителей, пороховых дел мастеров и других специалистов для обучения сиамцев неизменно вежливо отклонялись голландскими властями, несмотря на то что король Нарай предлагал назначить им любое жалованье, какое запросит Компания [101, 1671–1672, с. 494].
Огромные доходы голландцы 'Получали также от импорта в Сиам пряностей: гвоздики, корицы, кардамона, мускатного ореха и др. Эти пряности не произрастали в Сиаме. После захвата Молуккских островов голландская Компания стала их монопольным владельцем. Ввоз одной только гвоздики в Сиам в отдельные годы превышал 3,5 тыс. фунтов (голландский фунт — около 500 г), из чего можно заключить, что даже дорогие сорта пряностей были для Сиама товаром широкого потребления. Товары, вывозившиеся голландцами из Сиама, можно разделить на три группы: товары для потребления в голландских колониях в Индонезии и Малайе; товары, вывозившиеся в Голландию; товары, вывозившиеся в различные страны Азии.
К числу товаров первой категории относились рис, кокосовое масло, мед и высококачественный корабельный лес, вывозившийся в значительных количествах в Малакку и Батавию. Эта категория экспорта играла для голландцев особенно большую роль в первой половине XVII в., когда их положение на Яве еще не было достаточно прочным. Но и в 60–70-х годах, в особенности в неурожайные годы, голландцы продолжали вывозить из Сиама значительное количество продовольствия.
Вывоз в Голландию занимал в экспорте из Сиама наименее значительное место. Сюда отправлялись сравнительно небольшие количества кожи и олова.
Основную массу кожи голландцы сбывали в Японию, в то время как основную массу олова, слоновой кости, ароматичные смолы и благовония они вывозили в Индию и страны Ближнего Востока. Таким образом в голландской торговле наиболее важную роль играл экспорт товаров третьей категории. Именно за счет этих товаров получали голландцы большую часть своих прибылей. Особенно доходной была торговля шкурами оленей и диких буйволов, в то время в изобилии водившихся в лесах и речных долинах Сиама и Камбоджи. Для скупки шкур голландцы создали на местах сеть агентов из числа местных купцов, которые получали от них авансом значительное количество тканей и других товаров [46, с. 100]. Около 1650 г. из Сиама в Японию ежегодно вывозилось более 300 тыс. оленьих и буйволиных шкур, причем львиная доля этого экспорта принадлежала Голландии [36, с. 67]. В результате хищнической охоты число оленей в Сиаме и Камбодже уже к концу XVII в. катастрофически упало. Голландцы тем не менее успели нажить на этой торговле огромные барыши. Их прибыль от продажи шкур в Японии в отдельные годы превышала 200% [101, 1643–1644, с. 134] и редко падала ниже 100 %. Прибыль в 55 % считалась чрезвычайно низкой. Немалые доходы давал также экспорт в Японию и Китай ценного сапано-вого дерева, амарака — краски, из которой в Японии изготовляли сургуч, и даже шкурок ската, которые вывозились из Сиама сотнями тысяч[31].
