И.П. Елагин в конце жизни отдался литературному труду. В 1789 г. начинает работу над «Опытом повествования о России». Собрав с помощью графа А.И. Мусина-Пушкина коллекцию древних рукописей, он тем не менее не достиг сколько-нибудь значимого результата. Своей оригинальной историософской концепции Елагин не имел, а лишь повторил в известной степени взгляды современных ему историков.
Почему же остров всё же остался в истории под названием Елагин? Ведь по-настоящему он преобразился и стал таким, каким мы его знаем, в 1820-е гг., т. е. спустя четверть века после смерти Ивана Елагина. Тут несколько причин. Во-первых, надо отдать ему должное, обер-гофмейстер превратил «топкое болото» (особенно по берегам рек) в место, где худо-бедно можно совершать прогулки. Силами крепостных крестьян И.П. Елагин обнес остров земляным валом высотою около 2 м, по которому проложили дорогу.
Кроме возможности прогулок, дорога-вал, сохранившаяся до наших дней, помогала защищать остров от наводнений. Появились на острове и некоторые атрибуты парка, грот, беседки, аллеи, памятники в честь друзей хозяина, в частности, памятник собрату-масону Панину Пейзаж уже тогда имел вид «английского сада» с тихими аллеями среди болотистого леса. Занимался парком известный садовый мастер Уильям Гульд, им составлен план преобразований, но самая западная часть острова, где позже разместится Стрелка, ещё выглядела дикой.
Немаловажно, что остров превращался при Елагине в «народный сад» – место отдыха всех петербуржцев, а не только любезных знакомых Ивана Порфирьевича. В праздники здесь, по словам М. Пыляева: «…играла музыка, кривлялись паяцы и пускались увеселительные потешные огни», а трактирщик за умеренную плату подносил закуски.
В литературе встречаются утверждения, что живописная сеть внутренних прудов – тоже дело рук И.П. Елагина. Нет, осушением Елагин если и занимался, то в незначительной степени, подобный объём работ был под силу только государственной казне и состоялся лишь при Александре I. Прудов, столь любимых посетителями нынешнего ЦПКиО, при Елагине не существовало, кое-где вырыли водоотводные каналы, но они не связывались между собой и не представляли системы. А вот дворец, увековечивший имя Елагина, был построен. Появился он в 1785 г., авторство приписывают архитектору Джакомо Кваренги, но доподлинно это неизвестно. Во дворце имелся обширный зимний сад, видом напоминавший зимний сад в Таврическом дворце.
С постройкой дворца, т. е. с конца 1780-х гг., словосочетания «Елагин дворец» и «Елагин остров» прочно вошли в лексикон жителя столицы, и, когда архитектор Карл Росси в 1820-х гг. перестроил дворец, почти полностью сохранив старые стены, название менять не стали. Ведь, по сути, осталось то же самое здание, хотя и сильно похорошевшее. Вполне закономерно, что с сохранением имени дворца сохранилось и название острова.
Архитектор Росси и садовник Буш
Два человека сыграли в судьбе Елагина острова исключительную роль. Это архитектор Карл Росси (1775–1849) и садовый мастер Джозеф Буш (1760–1838). Не будь их, Елагин остров, можно не сомневаться, выглядел бы достойно – уж кого-кого, а талантливых архитекторов и выписанных из заграницы садовых мастеров в Петербурге начала XIX в. хватало, – однако трудно представить, что кто-либо смог бы сделать из ординарного болотистого острова дельты Невы некое подобие земного рая. К. Росси и Д. Бушу это удалось. Первый не просто построил ещё одну красивую загородную резиденцию для императорских особ, но и сумел при создании дворцово-паркового ансамбля мастерски объединить все виды смежных ремёсел: скульптуру, живопись, «мраморное дело», резьбу и особенно садово-ландшафтное ремесло, связав дворец и парк в единое неразрывное целое. А садовник Буш не просто засадил Елагин остров диковинными растениями и установил скамейки, что вменялось ему прежде всего в обязанность, но буквально перекопал весь остров, значительно увеличив его площадь и создав уникальную внутреннюю водную систему чередующихся прудов и протоков с нависающими над водной гладью мостами. Да к тому же дополнив западную оконечность острова воспетой многими поэтами елагинской Стрелкой.
О Карле Росси написано немало монографий, а вот садовый мастер Джозеф Буш остается несколько в тени, поэтому наш рассказ мы начнём именно с него.
Борьба английского с французским
Как появился Буш в России? Дело в том, что в XVIII в. в России боролись два принципа создания парков – французский и английский. Регулярные (французские) парки имели геометрически правильную планировку, с ярко выраженной симметрией. Основой парковой композиции являлась лучевая система аллей, радиально разбегающихся от дворца или замка. Подобные парки часто разбивали на пологом склоне – вспомним Версаль и его русскую копию Петергоф, а главное место в дворцово-парковом ансамбле занимали дворец, водоёмы и фонтаны. Екатерина II, не очень жаловавшая регулярные парки, говоря о фонтанах, шутила, что «в них мучают воду».
Следует вспомнить и про другой непременный атрибут французских парков – скульптуры, расположенные в строгом порядке и несущие определенный художественный замысел, фигурная стрижка деревьев и кустарников довершала картину парка во «французском вкусе». При Петре I усадьбы с подобными садами были очень распространены, однако русская знать, жившая в них, летом довольно скоро стала замечать, красиво, изящно, прелестно… но быстро надоедает. Красота ведь тоже может наскучить.
Тогда обратились к пейзажным паркам в «аглинском вкусе». Идеалом подобного парка, придуманного англичанами, являлся девственный лес, в котором присутствие человека если и ощущалось, то не слишком сильно. В построении пейзажного сада приветствовался неровный рельеф – овраги, водоёмы (если их не было, их выкапывали, всячески маскируя рукотворность), возвышенности, склоны и даже болотца. У посетившего этот парк должно остаться стойкое впечатление, что водоёмы в этом месте существовали издавна, а кустарники и деревья уже росли, когда человек решил обосноваться здесь, с трудом найдя свободное место, чтобы построить дом или дворец. Отсюда следует, что архитектурные сооружения, какими бы роскошными они ни являлись, в английском парке не являются главенствующими и должны прежде всего вписаться в пейзаж. И, разумеется, никаких лучевых аллей, дорожка должна виться, пролегая не напрямую к зданиям, а выныривая из рощи и натыкаясь на них как бы случайно.
Парк в английском вкусе
Пейзажные английские парки стали по-настоящему популярны в Российской империи при Екатерине II. При этом выяснилось, что, хотя подобный парк и напоминает лес, создать его не так-то просто. Ибо в нём существует своя иерархия, неслучаен и подбор растений, благодаря которым сад остается прекрасен в любое время года, а не только летом.
В России садовых мастеров нужного уровня не оказалось, и их стали приглашать из-за границы. Таким вот образом и появился в 1770-х гг. в Петербурге отец нашего героя Джон Буш. Он назначается главным царскосельским садовником и остаётся им вплоть до 1785 г. Вернувшись в Англию по семейным обстоятельствам, Буш-старший оставил в Петербурге своего приёмного сына 25-летнего Джозефа (родные сыновья Джона Буша умерли в молодые годы), который в садовом ремесле уже догонял отчима. Императрица без колебаний доверяет Бушу-младшему ответственную (и весьма почетную и денежную!) должность главного царскосельского садовника. При назначении учитывались, в том числе, и отлаженные контакты семьи Бушей с английскими производителями посадочного материала, от которых русские садовые мастера полностью зависели. Ко времени его назначения на должность «английские парки» в России уже переигрывали «французские», поэтому работы у Дзозефа Буша, помимо царскосельской, было хоть отбавляй. То один знатный вельможа, то другой просили устроить возле его усадьбы «маленький садик», и Буш охотно брался за работу.
Прослужив в должности главного садового мастера в Царском Селе до 1810 г., Джозеф Буш затем перебирается по указанию Александра I на Острова и занимается разбивкой парков сначала на Каменном острове, ас 1818 г. – на Елагином.
Революционное преобразование ландшафта
Говоря о садовом мастере, мы вроде бы должны вести речь прежде всего о количестве высаженных саженцев, об очаровательных рукотворных аллеях, о видовых площадках, об оранжереях в которых плодоносят диковинные фрукты… и мы обязательно будем говорить об этом применительно к Елагину острову, однако главная заслуга садовника Джозефа Буша состояла не в этом. Революционное (трудно подобрать иное слово) преобразование островного ландшафта, превратившего заурядный остров во что-то не совсем русское – основная находка Буша. В этом он проявил себя как выдающийся мастер.
