И тут же мы видим, как этика становится инструментом решения глобальных проблем через внедрение эмоционального, спонтанного отношения к ним. В этом смысле этика выполняет ту же функцию, что и экологический алармизм – это попытки при разговоре о глобальных проблемах пробиться к эмоциональной сфере людей.
Благодаря описанию проблематики регулирования деятельности институтов на языке этики эта сфера становится более понятной для простого гражданина, простого избирателя – она становится более прочно связанной с эмоциональным фундаментом психики, таким образом, мораль выполняет популяризаторскую функции, и одновременно функцию инструмента манипуляции. Когда тому или иному подходу к решению социальных проблем приписывается моральная значимость, это автоматически является маркером-указателем для человеческих эмоций. Этическая пропаганда становится эмоциональной гимнастикой и эмоциональной инженерией, – не просто характерной для любой пропаганды «игрой на чувствах», но призывом к выработке определенных чувств.
Таким образом, в связи с институциональным развитием общества мораль меняет свои функции. С одной стороны мораль как де-факто взаимное страхование членов общества на случай несчастий отмирает по мере того, как эту функцию берет на себя общество: не требуется моральный долг детей перед родителями (основа традиционной китайской этики) если есть пенсионные системы и приюты – то есть институты подменяют мораль. Но мораль – «убеждения» – может быть основой для хорошей работы самих институтов!
Безответная ответственность
Мораль базируется на взаимности: это взаимная готовность людей помогать друг другу и воздерживаться от агрессии. Там где речь идет об институтах и организациях, о взаимоотношениях индивидов институтами или индивидов с обществом об уникальных или монопольных институтах – там с соблюдением принципов взаимности возникают большие трудности. Правительство или и крупная корпорация должны соблюдать этические принципы – но вовсе не потому, что рассчитывают на аналогичный ответ от своих партнеров, тем более, что, может статься, равноценных партнеров может просто не найтись. Если правительство берет на себя моральные обязательства по отношению к гражданину – то это не потому, что оно рассчитывает на такие же встречные обязательства. Пациент не может нести по отношению к врачу те же этические обязательства, что и врач по отношению к нему, тем более гражданин не должен также думать о своих этических обязательствах перед корпорациями.
Соответственно, институциональная этика, и все ее разновидности – корпоративная этика, профессиональная этика, биомедицинская этика – становятся скорее этикой одностороннего действия, в отличие от традиционной морали, базирующейся на взаимных обязательств всех перед всеми.
К этому же результату – появлению односторонних моральных действий, не предполагающих взаимности – приводит и другая, упомянутая выше тенденция – расширение круга «близких» до планетарных масштабов. Это приводит к тому, что в различные – экономические, политические, и, среди прочего, моральные отношения вступают чрезвычайно разнородные части человеческого общества, в том числе и различающиеся по своим возможностям и ресурсам – богатые и бедные страны, миллиардеры и нищие, гигантские корпорации и захолустные деревни. Современный экономический рост увеличивает неравенство, что, в свою очередь создает еще большее разнородность элементов, находящихся в социальном взаимодействии. Моральные последствия этого заключаются в том, что все больше возникает случаев филантропии, благотворительности, социальной помощи, осуществляемой сильными и богатыми в отношении слабых и бедных без надежды на взаимность, и на то, что в тяжелую минуту слабые придут к ним на помощь – хотя бы потому, что у бедных нет возможностей для оказания ощутимой ответной помощи, а вот претензии к богатым есть.
Когда запад помогает африканским странам продовольствием, когда Билл Гейтс принимает благотворительные программы в отношении Африки, когда российский врач Лиза Глинка лечит бездомных – мы видим подчеркнуто односторонние благодеяния, не предполагающие, что Гейтс и африканские дети, Глинка и российские бездомные связаны сетью взаимных обязательств.
Золотое правило этики – поступать с людьми так, как бы ты хотел, чтобы поступали с тобой – предполагает равенство возможностей и потребностей обеих сторон. Во взаимоотношениях миллиардеров с иностранными нищими, правительств с гражданами, организаций с индивидами золотое правило действовать не может. Понимая это, американский социолог Амитай Этциони попытался дать новую формулировку золотого правила, в котором бы взаимоотношение человека и общества выглядели бы как взаимоотношения равных сторон. В формулировке Этциони новое золотое правило звучит так: «Уважай и поддерживай нравственный порядок в обществе, если хочешь чтобы общество уважало и поддерживало твою независимость».[50] Тем самым, Этциони констатировал, что центр тяжести этической проблематики переместился со взаимоотношений между людьми к взаимоотношениям человека к социальной, институциональной среде. Сам по себе выдвинутый Этциони принцип конечно возражений не вызывает, но очевидно, что он пытается влить новое содержание в старую форму – создать иллюзию, что речь идет о взаимных обязательствах двух сторон, хотя на деле речь идет об односторонней ответственности индивида и отдаленных последствиях его действий.
Таким образом, мы видим, что этика постепенно приобретает черты односторонности – вопреки тому, что в прошлом мораль всегда предполагала взаимность, и часто имела характер просто «взаимного страхования» членов сообщества от эксцессов и жизненных несчастий, вопреки тому, что как сказал американский философ Леон Фуллер, «всякое понятие долга неявно содержит понятие взаимности».[51] Сегодня любимым словом философов-этиков становится не «долг», а «ответственность» – и различие зачастую состоит именно в том, что ответственность несет только одна сторона, не предполагая взаимной ответственности партнера – да и какой взаимной ответственности в буквальном смысле слово можно ожидать от природы или от будущих, еще не родившихся поколений?
Эту тенденцию к нарастанию односторонних моральных обязательств можно было бы назвать «анизотропизацией» морали. В физике антизотропией называется ситуация, когда движение в одном направлении обладает другими свойствами, чем движение в другом, например противоположном. Анизотропия морали означает появление все большего числа ситуаций, требующего от моральных людей односторонних действий, не предполагающих что облагодетельствованный будет находится с тобой в одной «системе взаимопомощи». В некотором смысле «анизотропизацию можно считать евангелизацией человеческих отношений, или даже говорить, что анизотропизация была предсказана Евангелиями – поскольку Евангелия требовали благодеяний без надежды на награду и даже любви к врагам. Хотя, разумеется, духовный христианин вряд ли узнает в современной благотворительности евангельские черты – поскольку «отсутствие надежды на награду» вытекает не из высоких духовных качеств благодетеля, а из-за того, что нищему нечем отплатить. Но тем прочнее базис односторонности в современной морали. Можно также вспомнить теорию, выдвинутую в 1920-х годах советским юристом Е. Б. Пашукнанисом, в соответствие с которым в современном обществе в основе экономики лежит обмен, и моральный долг есть по сути тоже форма обмена – но поскольку при коммунизме отомрет обмен, то и отомрет и мораль.[52] Мы, однако и до достижения коммунизма сталкиваемся со сходным явлением – и это приводит не столько к отмиранию морали, сколько к возникновению особой «односторонней» этики.
Возникают люди, которых можно в зависимости от ситуации назвать не субъектами, но объектами, и даже потребителями моральных действий. И это не только бедняки, получающие помощь от филантропов, но и скажем пациенты, являющиеся «потребителями» благ, вытекающих из существования медицинской этики, или клиенты адвокатов, соответственно являющиеся «потребителями» профессиональной адвокатской этики. На этом фоне очень характерна выдвинутая Гансом Йонасом концепция «тотальной ответственности», которая должна стать основой этики будущего, требующая от людей быть ответственными за выживание человечества. По мнению Йонаса в старой этике примером тотальной ответственности является ответственность родителей перед детьми – это единственный элемент старой морали, не базирующийся на принципе взаимности.[53] Ответственность – не взаимное отношение, люди должны проявлять заботу о будущем не ожидая благодарности подобно родителям, и ребенок – это «протообъект ответственности».[54]
