Вторая верная примета клада — мальчик, человек или конь, ведущий очевидца к кладу и там внезапно пропадающий. А. Я. Шутова (1915, дер. Угор): «Слыхали о кладах. Мужики искали клад под елочкой, говорили, что там зарыт. Но ничего не нашли. Есть такая примета, что если увидишь, будто лампочка светит, здесь и зарыт клад. Сестра мне рассказывала, что, когда она возвращалась домой, перед ней мальчик появился и побежал. Она за ним, а он упал у пня и будто зарылся. Когда она подбежала, то никого не нашла. Бабы говорили, что ей надо было очуркать и клад бы появился. Говорили, что в одном месте видели, как каталась чурка, надо было очуркать, клад бы появился».
Но если были среди крестьян любители поискать клад, то были и крестьяне, панически боявшиеся найденного клада. М. Г. Огородова (1921) рассказывает: «К одной семье под окна приходила лошадь, ржала, кушать просила, они ее пустили в ограду, она все равно ржет. Они решили ее выгнать, хлестнули, а она и распалась, а внутри — клад, одно золото. Видимо, когда стали раскулачивать-то, вот богачи, когда уезжали за границу, и заговорили с помощью колдуна лошадь, в которой золото, на Ивана. А прошло два-три года, вот клад к ним в ограду и закатился. Иван же не хотел принять золота, говорил, кому клад, тому яд, меня посадят, скажут, что я с богачом заодно».
Советская власть шутить не любила. Масса кладов была закопана раскулаченными крестьянами перед их арестом и ссылкой. Они надеялись вернуться домой. У. А. Федорова (1906): «Ранешны клады — это колды люди, которы убегали, их раскулачивали, они клады закопывали. Серебра большую чарушу Прокопьиха Щироковска закопала, дак веть сын не мог найти. Помесье раскопывали, все равно не нашли. Умерла, так не сказала… На Мамаевщине говорили, что клад искали; где закопан, не могли найти. А после трактора-то ходили, дак, как ни старались, не нашли. У нас дед Макар закопывал, дескать говорили, что нашли, как лишали-то их. Посуду закопывал, дак потом земля-то осела, все и сломалось…
Это уш чуть не сорок лет назад, в Раменье событие было. Ученица ушла на речку, а тут большие-большие берега. Весной-то вода обмыла берега, под сосной отмыла, а девчушка сначала денежку нашла. Она учителям сказала, потом раскопали и нашли много золота. Все его сдали и отремонтировали школу».
Нередко и в советское время человек, нашедший клад, ничего не получал от своей находки. Местное начальство умело пользовалось наивностью крестьян в этих делах. А. П. Кашина (1920): «Клады-то закапывали. Дедушка наш тоже клад находил. Нашел он бурак золота под сенями. Отдал он этот клад в сельсовет, и отдали ему двадцать рублей, а сами себе дома построили».
В местах поближе к Уралу, горным заводам легенды и сказки о кладах были особенно распространены и любимы в вечерних рассказах как взрослыми, так и несмышлеными ребятами. В них появлялось много красивостей, неслыханных ужасов и отчаянной удали молодецкой. Такие сказки сохраняли, как правило, связь с окрестностями села. Рассказчики стремились сделать их пострашнее и позамысловатее. Типичный пример такой вечерней сказки о кладах — рассказ Евгения Николаевича Осколкова (1926) из заводского поселка Кире: «Народ был очень суеверный и всего этого боялся. На пруду есть Отрывной Носок (небольшой островок, соединенный с берегом полоской земли, которую в период паводка заливает), там до сих пор люди изредка призраки видят. И вот один рабочий услышал, что там клад зарыт, но его можно взять, лишь ту книгу почитав. И вот он нашел старика, у которого та книга была, по легенде там была избушка разбойников полуподвальная на речке Кирс. Старик тот показал, где надо рыть. И вот летом в ночь он начал копать. Вылез из ямы покурить, глядь — а земля обратно сыплется, как вода, как раз и туда. А поскольку он твердо до конца решил дойти, то он нашел в книге заклинание, и земля больше не осыпалась. Вот докопался до сруба, но бревно прогнило, и он провалился сквозь сгнивший сруб, а книгу ту наверху забыл. Опомнившись, постарался он выбраться обратно, но отверстие исчезло, и вокруг была тьма кромешная. И стал он искать выход, шарить вдоль стен, и в одном месте он нашел в нише трут, огниво, свечку и кипу бумаг. Добыл он огонь и огляделся. Был он в маленьком помещении, и видны были лишь прогнившие доски и бревна. А в бумагах он на листе прочитал: “Нашел одно, найди другое”. Поискал еще он в нише и нашел пистолет кремниевый и кинжал. И на бумагах сразу еще буквы появились, и было написано, что надо встать спиной к тайнику и ударить кинжалом в третье бревно, стена рухнет и откроется другое помещение, надо снять с сундука убитую девушку и под ней будет то, что он искал. Парень был неробкого десятка, но от этого волосы у него заходили дыбом. Но выбираться надо, и вот вложил он в удар кинжала всю силу, обрушил перегородку и пролетел по инерции в другое помещение, и руки его попали в скелет. А на бумаге-то было написано, что клад искать надо. Стал он стаскивать скелет в сторону, но скелет не двигался. Страх сковал его руки, ноги. Чувствуя, что попытки бесполезны, перебрался он в то помещение, чтобы выбраться, ему уже не до клада было, и внимательно дочитал до конца, что жизнь его будет теплиться до тех пор, пока горит свеча, но так как он не из робкого десятка, смел и силен и сможет выполнить одно поручение, то жив останется. А надо всего лишь встать в голове у женщины и, перебирая волосы, найти тот, который на ощупь твердый, а на цвет зеленый, вырвать его и порвать, и в тот момент, когда потухнет свечка, выстрелить в призрака. У него хватило силы и воли сделать все это, и какой-то странной силой его выбросило вверх, от страшного напряжения он потерял сознание. Придя в себя, он увидел что находится в своей яме, что скоро наступит рассвет, и рядом валялись лопата, топор и лом. Лом был скручен в узел, на топоре были огромные зазубрины, а лопата была смята в гармошку. Книга исчезла. Там эту яму можно найти, и себя можно испытать и сейчас. Таких легенд было много, и пострашнее этой».
Клады. Без нечистой силы здесь дело не обходится. Но нечистая сила действует и во многих других областях жизни.
Поверья, суеверия и знахари
Кроме реального мира (мира дня), человека окружал мир ирреальный (ночной), очень густо населенный домовыми, лешими, русалками и прочей нечистью. Связующим звеном между этими двумя мирами служили ведьмы, колдуны, знахари, гадалки. Вера человека была чиста, цельна и проста, а потому очень прочна.
«Верили в приметы, всему верили: в диконьких, и в домовых, и в огневых — во всех. Даже в черта. Только раз и гадала. Шли из города с базару, решили зайти к старухе погадать. Нагадала она мне, что я выйду за вдовца, да еще за инвалида. И точно: вышла за вдовца, а на войне он ногу потерял» (Л. В. Г-ова, 1922).
Люди довольно много и часто гадали сами. Нередки рассказы, когда сбывались самые невероятные предсказания. «Я вообще-то не верю во все приметы, ворожбу, но случай один расскажу. Это было еще на войне, как раз были Святки. Один узбек говорит, что он умеет гадать, только нужно найти обязательно фарфоровое блюдечко. Мы тогда обошли всю деревню, но все-таки нашли. Зашли в старую избу втроем. Он на бумаге написал алфавит, “да”, “нет”, “здравствуй”, “до свидания” и еще что-то, уже не помню. И вот вызвал дух Суворова. И блюдце у нас запрыгало и все показывало правильно, мы спрашивали, как зовут наших матерей и так далее. Спросили, когда окончится война. Всех интересовало, когда мы умрем, и моему другу показало, что через три дня Мы, конечно, заволновались и превратили все это в шутку, как будто оно (блюдце) показывало все неправильно. Самое интересное, что моего друга через три дня убило. Вот какая произошла история» (А. С. Тубаев, 1923).
Нечистая сила обычно вредила человеку, но с ней можно было и договориться, чтобы она начала кому-то помогать: «Примет было много, народ верил. Еще до революции рабочий Песковского завода Чувашов Михаил Васильевич в пьяном виде в бане голову засунул в задвижку печи, обратно голова не выходит — с перепугу закричал благим матом. Соседи помогли освободить голову. Чувашов был удачливый охотник. Люди говорили, что он знается с сатаной, сатана ему помогает, а в бане за что-то наказала» (В. П. Сюткин, 1923).
С нечистой силой знались гадалки и знахари. Им она помогала, хотя и требовала взаимных услуг. Память об искусных гадалках, дальних предсказаниях жила в народе долго. Некоторые предсказания (на манер Нострадамуса) затрагивали очень дальнее будущее. Это не могло не волновать очевидцев гадания. Прикидывая, примеряя свою жизнь к данным в далекой молодости пророчествам, они с удивлением отмечают, что сбылось очень многое. Феклиния Семеновна Коновалова (1921), родом из деревни Спасибки, поражается: «Со мной на протезном заводе работала одна молодая женщина, Татьяной звали. Красивая такая женщина. Муж у нее в театре работал, она и сама театр любила. Вот как-то раз сидели мы с девчатами, и она ко мне пристала, давай погадаю, все за руку хватается. А я ей не даю, говорю, что, мол, за гадалка выискалась, а сама боюсь, нагадает какой-нибудь ерунды, да и накаркает. Потом у нас уж чуть до ругачки не дошло, ну я и говорю, гадай, мол. Вот начала она мне говорить, что будет у меня два сына, один будет летчик, а другой — моряк.
