Такова, читатель, была гигиеническая ситуация в ренессансной Европе! А вот при описаниях городов арабского Халифата даже для IX–X веков историки находят иные слова.
Из книги «Всемирная история искусств» П. П. Гнедича:
«Кордова быстро изменила свой вид и достигла под управлением мавров высшей степени благосостояния… На 10 миль вокруг горели фонари на отлично вымощенных улицах (а между тем несколько столетий спустя в Лондоне не было ни одного городского фонаря, а в Париже обыватели буквально тонули в грязи). Роскошь и блеск азиатской неги были привиты арабами Европе. Их жилища с балконами из полированного мрамора, висевшими над померанцевыми садами, каскады воды, цветные стекла — все это представляло такую резкую разницу с дымными хлевами Франции и Англии, где ни труб, ни окошек не делалось… Мануфактурное производство шелковыми, льняными, бумажными пряжами и тканями совершало чудеса. Арабы впервые ввели опрятность в одежде, употребляя нижнее, моющееся платье из полотна… Арабские авантюристы, проникая на север через Пиренеи, заносили в варварскую Европу рыцарские нравы арабов, их роскошь и вкус к изящному. От них в Европе получили начало рыцарские турниры, страстная любовь к лошадям, псовая и соколиная охота. Звуки лютней и мандолины раздавались не только в Кордове, но зазвучали и во Франции, и в Италии, и в Сицилии».
Это описание — результат использования историками неверной хронологии. Такая ситуация в Испании и вообще арабском мире могла быть в XIII–XIV веках, то есть европейская гигиена отставала (если отставала) от арабской лет на сто, но никак не на шестьсот.
Фармакология — тема безграничная, и здесь нет никакой возможности уделить ей много места. Однако отметим, что в качестве лекарств использовалось огромное, именно огромное количество так называемых «пряностей Востока» (что, кстати, еще раз подтверждает нам близкую связь европейского и арабского миров и невозможность шестисотлетнего «отставания»). Будет больной ошибкой считать, что Европа принимала их только в качестве приправ к пище. Для лечения применяли буквально всё: корицу при тифозных горячках, гвоздику и имбирь против чумы; перец жевали с изюмом «от нервов», а также для укрепления желудка и печени. В ход шли алоэ, сабур, опий, кассий, мускатный цвет и мускатный орех, шафран, сандал, кардамон, камфора, ладан, бделлий…
А. М. Петров пишет:
«Пряности играли не меньшую роль, чем благовония, в борьбе с эпидемическими заболеваниями в древнем мире. Однако мы можем рассмотреть это их свойство, перейдя непосредственно к средним векам, так как античные рецепты, да и большинство приемов врачевания вошли в византийскую, арабскую и европейскую ветви медицинской науки».
Вот уж воистину!..
Постоянные «повторы» медицинских знаний мы видим в творчестве лучших людей того времени. Не было других лекарств, кроме природных, и не было другой медицины, кроме заклинаний, сопровождавших прием этих лекарств, и это — общее свойство времен, называйте их древними, старыми или новыми. Только травы, «зелья» и маги спасают от болезней; только от старости и смерти они не спасут.
Эразм Роттердамский (1469–1536):
…Но век, какой однажды
Выпряден странной Клото: на висящих ее веретенах,
Тот век ни зелья Кирки
Не возродят, ни жезл чудодейственный Майина сына,
Ни фессалийцев злые
Все заклинанья вернуть не сумеют, ни соки Медеи,
Ни если б сам Юпитер
Нектаром даже тебя напитал и амброзии влагой, —
Ведь это пища юных,
Как написал пустомеля — Гомер, а старым — запретна;
Ни если бы росою
Мощной тебя укрепила, сияя, супруга Титона,
Ни если б три и восемь
Раз, как Фаон, перевез ты Венеру по волнам Хиосским,
Ни если б любые
Травы Хирон сам тебе подарил, что земля производит, —
Ни перстенёк, ни зелья
Вместе с могуществом их не задержат летящие годы,
Ни магов заклинанья
Пеньем диковинным реки бурлящие не остановят;
И не достигнуть тем же,
Чтобы стремнины потоков течение вспять повернули,
И звездные Плеяды
Остановились, и Феба недвижно стала квадрига.
(перевод с латинского Ю. Шульца)
Автора приведенных выше стихов, Эразма Роттердамского (линия № 7–8) считают лучшим латинистом своего времени! Ничуть не хуже была латынь медика по прозвищу Квинт Серен Самоник (2-я треть III века, линия № 7 «римской» волны), жившего за двенадцать — тринадцать веков до Эрама. Он был автором медицинской книги «Целебные предписания», и книгу принято называть поэмой, и действительно, рецепты написаны стихами. Поэма излагает всю практическую медицину, кроме акушерства и хирургии, и состоит из вступления и 64 глав, которые содержат весьма научные рецепты, хотя упоминаются и магические средства и заклинания, в числе которых ставшая впоследствии знаменитой «абракадабра». Но все же автор отрицательно относится к суевериям:
«Но о других умолчу многочисленных я небылицах:
Ведь лихорадку изгнать песнопения всякие могут,
Как суеверье пустое и бабки дрожащие верят».
В основном же произведение повествует о том, что ныне называется «народной медициной»: как правильно применять простые природные средства лечения. Среди рекомендуемых автором чаще всего упоминаются перец, чеснок, плющ, рута и укроп, свыше 40 раз появляются на страницах поэмы различные сорта вин, свыше 30 раз — уксус. Ю. Ф. Шульц, комментируя поэму, пишет также: «Во многих случаях применяются внутренности и помет различных животных — средства, получившие наибольшее распространение в медицине средних веков». Это упоминание средних веков в комментариях к римскому поэту кажется нам весьма показательным.
Квинт Серен Самоник. СРЕДСТВА ДЛЯ ЖЕЛУДКА И ПИЩЕВАРЕНИЯ:
Те, кто считают желудок властителем нашего тела,
На справедливое, кажется мне, опираются мненье.
Так, если действует он безотказно, — все органы крепки,
Если же болен, — и в них нарушенья тогда возникают.
Мало того, коль бесплодно леченье, то мозга коснется
Также болезнь и оттуда здравый рассудок похитит.
В ступе тогда деревянной салата черного семя
Ты разотри натощак, добавив и сладкого меда.
Будет трех ложек тебе на одну достаточно пробу.
Редьки растертое семя с медовым напитком поможет;
Или две части полыни берут и руты частицу
С влажным греческим сеном и пьют в воде кипяченой.
Иль молоко от родившей козы с семенами укропа;
Также вареный полей по-дружески помощь окажет.
В виде питья и припарок и уксус полезен желудку.
Или в горячей воде свежесваренных также улиток
Прямо на уголья ставь и, поджарив, вином их опрыскай
С соусом рыбным, но помни, что лучше — улитки морские.
Если в желудке твоем несварение пищи лютует,
Пей розмариновый цвет вместе с перцем горячим, но средство
Есть и другое: из соли крупинок и ломкого тмина;
Их ты добавишь к еде и вместе с едою проглотишь.
Или в постели своей выпей острого уксуса влагу.
Вынув желудок нырка, ты сожги его, соли добавив,
Кроме того — сухарей и, перцем обильно посыпав,
Вместе смешай: и божественный дар ты получишь в лекарстве.
Средство и это поможет нормальному пищеваренью:
Зернышек пять расколи ты привозного перца и утром
С фиником мягким дамасским глотай этот перец скорее.
Знакомясь с творчеством других авторов, писавших на ту же тему — как, например, Валафрид Страбон, 809–849 годы, линия № 7 «каролингской» волны, — обнаруживаем, что желудок продолжали считать «властителем нашего тела» и полтысячи лет спустя. Если же учесть явное сходство стиля этого и следующего произведения, выражающееся не только в стихотворном размере, но и в предмете и дидактическом характере разговора, — автор продолжает давать советы, объясняя, как надо поступать с растениями, как готовить лекарства, и как их применять, — то становится ясной одновременность создания этих произведений.
Валафрид Страбон. СЕЛЬДЕРЕЙ:
В наших садах сельдерей свою ценность хотя и теряет
И, полагают, что он лишь одним ароматом полезен,
Многим, однако, лекарствам на помощь приходит своими
Свойствами он. Коль его семена ты растертыми примешь,
То, говорят, что задержку мочи, приносящую муки,
Сломишь, а если его пожевать вместе с нежной листвою
Он переварит еду, что блуждает в глубинах желудка.
Если же тела властитель тесним тошнотою мутящей,
Пьется тотчас сельдерей и с водою, и с уксусом горьким,
И отступает страданье, сраженное быстрым леченьем.
Наш спор с историками — о хронологии. Мы говорим, что столь похожие дидактические стихи есть произведения одной эпохи, а хронология требует пересмотра. Историки немедленно ответят, что схожесть стихов и рецептов произошла не из-за неверной хронологии, а из-за обезьяньих свойств человеческого характера, и что просто фармакологи разных веков «подражали» стилю древних, полагая его самым совершенным и не требующим улучшений. Возникает вопрос: а откуда же взялись медицинские стихи Квинта Серена Самоника? Ведь он не подражал своим древним, которые и стихов не писали, и медицины не знали.
