После этого испанцы на Висайских островах некоторое время могли чувствовать себя в относительной безопасности. Однако в 1622 г. на другом конце страны, в Кагаяне, вспыхнуло новое восстание, которое возглавили Кутапай и Дайяг. Восставшие предложили монахам-доминиканцам (здесь, как и почти всюду, кроме Манилы, монахи были единственной испанской властью на местах) мирно убраться из их страны. Доминиканцы думали воспользоваться терпимой политикой вождей восстания и всячески затягивали переговоры. Более того, монаху Педро де Сан Томасу удалось расколоть восставших и восстановить в провинции испанское господство.
Опыт этого «умиротворения» был, несомненно, учтен Ланабом и Абабабаном, которые три года спустя подняли восстание в той же провинции. Повстанцы первым делом убили местного священника и разрушили церковь. Аналогичные восстания, ставившие своей целью не только истребление испанских солдат, но и физическое уничтожение миссионеров, имели место в 1630: и 1639 гг. на Северном Минданао [44, т. I, с. 117].
Наиболее широкий размах приняло вспыхнувшее в июне 1649 г. восстание на острове Самар, которое возглавил крестьянин Хуан Суморой. Первой жертвой восстания пал иезуит Понсе, с особой жестокостью выколачивавший налоги и выгонявший население на государственную барщину. Другим иезуитам Суморой сохранил жизнь и даже позволил беспрепятственно уехать. Эта ошибка едва не обошлась ему дорого. Один из отпущенных миссионеров, Дамиани, вскоре опять пробрался в лагерь повстанцев в отсутствие Сумороя и пытался расколоть их ряды, обещая помилование. Своевременное возвращение предводителя положило конец подрывной работе иезуита. Повстанцы сожгли монастырь и церкви и разрезали церковные одеяния, чтобы сделать себе тюрбаны. С Самара восстание перекинулось на Себу, Масбате, охватило северные районы Минданао и Юг Лусона. Генерал, присланный из Манилы для подавления восстания, был в полной растерянности. Он боялся концентрации собственного вспомогательного флота с филиппинскими гребцами. Существовало серьезное опасение, что они тоже восстанут. Попытка объявить награду за голову Сумороя тоже ни к чему не привела. Повстанцы в ответ на это прислали генералу голову свиньи. Испанцам удалось справиться с Сумороем только 14 месяцев спустя, натравив на него незадолго до того крещенное племя лутау с Минданао [94, с. 87–88; 159, с. 412–413].
Кровавое подавление восстания Сумороя приостановило освободительное движение филиппинцев. Но в 1660–1661 гг. по стране прокатилась новая волна восстаний. На этот раз основные очаги сопротивления переместились на Северный и Центральный Лусон. Здесь восстания приобретают ряд новых черт, связанных с относительно высоким социальным развитием этих районов. Вожди восставших провозглашают себя королями, формируют правительство, движение носит более организованный характер. Немаловажную роль играло и то, что среди повстанцев, особенно в Пампанге, было немало людей, получивших военную подготовку на испанской службе. Наконец, если раньше идеологическая программа повстанцев обычно включала в себя тотальное отрицание христианства, то теперь повстанцы иногда выступают и под знаменем христианства, вернее, христианской ереси (точно так же, как и многие участники антифеодального движения в средневековой Европе). Так, один из вождей филиппинских повстанцев провозгласил себя богом-отцом назначил своего наследника богом-сыном и распределил прочие «божеские» и «ангельские» звания среди своих приверженцев [94, с. 90–91; 164, с. 321].
Испанцам с огромным трудом удалось подавить эти разрозненные восстания, прежде чем они слились в одно (вождь восстания в Пампанге Франсиско Маньяго уже начал переговоры с вождями Пангасинана, Илокоса и Кагаяна о соединении сил и избрании общего короля). Но подавление восстания отняло у испанцев много сил, они не только не могли уже вести наступательные операции на Южных Филиппинах против Сулу и Магинданао, но, более того, под натиском султана Магинданао Кударата были вынуждены очистить Северное Минданао. На Северное Минданао испанцы вернулись только в 1718 г., а окончательное покорение Южных Филиппин произошло лишь во второй половине XIX в. [26, с. 69; 94, с. 91–97].
Глава III
УСТАНОВЛЕНИЕ ГОЛЛАНДСКОЙ ГЕГЕМОНИИ НА МОРЕ
Государство Матарам и голландская Ост-Индская компания в третьей четверти XVII в
В середине февраля 1646 г. султан Агунг умер. Ему наследовал его сын Амангкурат I (1646–1677). Начало его правления было ознаменовано многими бурными событиями. Едва Амангкурат I взошел на трон, вспыхнуло восстание на крайнем Востоке Явы. Его возглавил бывший князь Баламбангана Таванг Алун. На помощь повстанцам поспешил правитель Бали. В короткое время весь Баламбанган отпал от Матарама и создалась угроза для земель, расположенных западнее. Амангкурат I послал на восток большую часть своих войск во главе с лучшим полководцем своего отца Туменггунгом Вира Гуной. Военные действия пошли неудачно для матарамцев, В одной из стычек Вира Гуна погиб, видимо попав в засаду. Между тем в столице, пользуясь отсутствием большей части правительственных войск, поднял мятеж младший брат Амангкурата I Пангеран Алит. Он ворвался со своими сторонниками во дворец и едва не убил брата, прежде чем пал под ударами мадурских лейб-гвардейцев [132, с. 209; 135, т. I, с. 27; 263, с. 174].
Эти события потрясли и без того неустойчивую психику молодого правителя. С тех пор до конца его правления ему всюду мерещились измены и заговоры, он не доверял никому и казнил своих родственников и вельмож по малейшему подозрению. Один из голландских историков наградил его даже прозвищем «Яванский Нерон» [132, с. 210].
Новый правитель Матарама вошел также в конфликтные отношения с мусульманским духовенством. Одним из показателей этой конфронтации был отказ от титула султана, который носил его отец, и возвращение к старому местному титулу — сусухунан, или сунан. Он ревизовал судопроизводство Матарама и ограничил юрисдикцию религиозных судов [263, с. 175]. После восстания принца Алита, который пользовался сочувствием мулл, Амангкурат I прибег к прямому террору против духовенства. Он приказал начальникам четырех кварталов, на которые делилась столица, составить списки всех проживавших здесь мусульманских священнослужителей. Все они, 6 тыс. человек, без суда и следствия были перерезаны в один день. В живых оставили только нескольких священников. Их вывели к народу, и они дали нужные показания об «ужасном заговоре, который они готовили против сусухунана» [215, т. I, с. 159]. Чтобы как-то укрепить свою шатающуюся власть, Амангкурат I решил пойти на мир с Голландией. В середине 1646 г. в Батавию прибыло матарамское посольство (формально не от имени сусухунана, а только от его первого министра) для зондирования почвы. Генерал-губернатор Корнелис ван Лейн тут же направил в Матарам ответное посольство во главе с главным бухгалтером Компании Себальдом Вондераром. Вондерар вернул матарамскому правительству захваченные на корабле «Реформация» сокровища, а также яванских послов и мулл. В ответ на это Амангкурат I освободил 33 голландских пленных [242, с. 266].
Вскоре после этого, в сентябре 1646 г., в Батавию прибыло новое матарамское посольство с проектом мирного договора из шести пунктов. Согласно, этому проекту: 1) голландская Компания обязывалась каждый год посылать посольство в Матарам с товарами Компании; 2) послам и паломникам из Матарама разрешался проезд на судах Компании; 3) производился обмен пленными; 4) стороны обязывались возвращать друг другу перебежчиков; 5) стороны обязывались оказывать друг другу военную помощь против всех врагов; 6) подданным Матарама разрешалось свободное плавание во все области, подчиненные голландской Компании [242, с. 286–287].
Генерал-губернатор и его Совет легко согласились на первые четыре пункта, но из-за двух последних завязался ожесточенный спор. В конце концов стороны пришли к соглашению, что голландская Компания и Матарам будут помогать друг другу только против таких врагов, с которыми никак нельзя договориться мирным путем (Компания здесь заявила претензию на роль арбитра в международных отношениях Матарама). Что касается шестого пункта договора, то в него была внесена оговорка, запрещающая матарамцам плавать на острова Амбон, Банда, Тернате и в Малакку без специального разрешения властей Компании в каждом отдельном случае. В таком виде договор был подписан 24 сентября 1646 г. и ратифицирован Амангкуратом I в начале 1647 г. [96, т. I, с. 483–485–132, с. 210].
Обеспечив мир с Голландией, Амангкурат I с новыми силами начал борьбу за централизацию страны. Подавив духовную секцию феодального класса, он теперь взялся за светских феодалов. Некоторые из них, наиболее могущественные, были казнены, также, как правило, без суда и следствия. Чтобы не дать укорениться новым феодалам, назначенным на их место, Амангкурат I прибегнул к политике, которую примерно в это же время осуществлял сиамский король Прасат Тонг. Он постоянно менял губернаторов, перемещая их с одного поста на другой. Как и Прасат Тонг, он держал губернаторов большую часть года при своем дворе. В то же время он неоднократно менял административное деление Матарама, что вело к новым служебным перемещениям, а также создавал новые должности, благодаря чему был усилен взаимный контроль феодалов друг за другом [132, с. 208–209; 135, т. I, с. 14; 158, с. 280; 215, т. I, с. 159; 280, с. 93].
