осведомителю (и не только к нему) – не вечная, пожизненная награда, выданная властелином. Аль-Маварди призывает непрестанно узнавать новости даже о тех людях, к которым у него есть доверие, не полагаясь на прошлые сведения. Изменяются условия, и вместе с ними изменяются люди. Время может испортить добродетельного и исправить дурного. Мир не остаётся в одном положении, он неостановим в своём изменении [417].
Особо выделяется в качестве требования к идеальному осведомителю честность, вернее – правдоговорение. Бахраму Гору приписываются слова о том, что нет ничего вреднее для власти, чем опираться на сведения того, кто не говорит правды [418].
В «Поучении владыкам» псевдо-аль-Маварди тайных и явных соглядатаев и наблюдателей рекомендуется отбирать среди доверенных людей, шейхов, учёных, мужей добродетельных, воздержанных и скромных [419].
От соглядатаев также требовалось, чтобы предоставляемая ими информация (например, о провинциальных чиновниках) была достоверной. Ахмад Ибн-ад-Дая в «Греческих заветах» пишет: «Предупреди того, кому ты это (сбор сведений о чиновниках. – А. И.) поручил, чтобы он сообщал тебе только выверенные и доказательные сведения и не передавал сообщений из вторых рук. Пригрози, что в противном случае он будет строжайше наказан» [420]. Впрочем, некоторые авторы «зерцал» считали это недостаточным, и если осведомители долго засиживались на одном месте, их рекомендовалось сменять, чтобы они не пустили корни и не предпочли интересы местного правителя интересам «центра» [421].
Ещё одна черта, которая должна была наличествовать у осведомителя – чувство меры. «Кто перестарался, считай – проговорился». Эта максима отнесена в «Сокровище владык» к тому соглядатаю, который желал выведать у наивного слуги всё о его хозяине – посланнике персидского царя и делал вид, что не знает ничего о вещах общеизвестных – ни о Персии, ни о царе Хосрове. Когда об этом прознал сам посланник, то сразу понял, что его слуга имеет дело с подосланным шпионом, и воспользовался этим, снабжая его через слугу дезинформацией. Мораль: не переигрывай, выдавая себя за кого-то [422]. Афористично выражена эта идея у Ибн-аль-Джавзи: «Долгий путь пугает, настойчивые расспросы поселяют в душе сомнение» [423].
Стоит особо отметить, что осведомители не всеми авторами «поучений» расценивались как достойные доверия источники информации. У ат-Тартуши в его «Светильнике владык» приводится история о том, как к халифу аль-Мамуну пришёл некий человек и заявил, что осведомители обманывают в любом случае: если им платишь, они передают тебе только славословия людей – и врут; если не платишь, передают лишь людскую хулу – и тоже врут. Халиф немедленно распорядился проверить, как обстоят дела с его осведомителями [424]. Эта притча заставляет думать и о других источниках получения сведений.
Тайные и явные осведомители для слежки за «своими»
Естественно, различные объекты добывания сведений («свои» и «чужие», придворные и простонародье, вражеский властелин и его армия и т. д.) определяли и некоторые специфические черты по-разному ориентированных осведомителей. В «Поучении владыкам» псевдо-аль-Маварди ведёт речь о том, что за провинциальными чиновниками должны следить соглядатаи и наблюдатели – как тайные, так и явные [425]. Призывая постоянно быть в курсе дел и замыслов приближённых и простонародья, т. е. собственных подданных, настоящий аль-Маварди отмечает, что властелин должен опираться на два типа информаторов.
Первый – явный, открытый, гласный, известный людям. Мало того, что такой агент является источником сведений о происходящем. Он ещё – своего рода пугало, предмет опасений, такой элемент общественно-политической системы, который удерживает людей от совершения вредных для державы поступков.
Второй осведомитель – тайный, скрытый, неизвестный. Его единственная задача – снабжать властелина достоверными сведениями о происходящем. Эти два агента не должны водить между собой дружбу, чтобы они не могли сговориться и тем самым создать возможность для введения властелина в заблуждение относительно происходящего [426].
Лжепредатель, или двойной агент
Султан Абу-Хамму наставляет своего сына о том, как выведать у противника сведения о его обстоятельствах и планах с использованием доверенного лица, которому будет уготована роль лжепредателя, или, говоря современным языком, двойного агента. «У тебя, мой сын, должен быть близкий к твоим тайным помыслам человек, которого ты избрал бы для сообщения ему твоих секретов и для службы тебе. Пусть он начнёт писать послания врагу твоему и показывать ему, что готов служить ему с доброжелательным советом и поддержкой, – для того, чтобы враг твой стал возлагать на того человека надежды, завязал с ним отношения и стал о чём-то с ним сговариваться. А тот человек останется в прежнем своём состоянии (т. е. верным тебе. – А. И.). Поставь дело так, чтобы никто не знал тайну того человека, пусть для всех его дело будет секретом. Если так будет сделано, то он станет посылать врагу твоему донесения в установленное время и одним и тем же способом и приучит врага к этому, чтобы тот считал, что этот твой приближённый старается услужить наилучшим образом (твоему врагу. – А. И.). А в письмах твой приближённый пусть сообщает врагу о твоих делах, но таких, сообщение о которых тебе не вредит. Если будет так продолжаться и установится между ними переписка, то это даст тебе возможность узнать тайны твоего врага из писем, что станет он присылать твоему приближённому. А передатчик посланий (его, по-видимому, должен посылать приближённый – лжепредатель. – А. И.) станет привозить сведения о больших и малых событиях в стане врага. И станешь ты так хорошо ознакомлен с обстоятельствами твоего врага, как если бы ты всё видел своими глазами, а враг к тому же всё разъяснил тебе – в беседе и на деле» [427].
Соглядатаи в стане врага (лазутчики)
Особая тема – соглядатаи, которые засылаются во вражеский лагерь, например в расположение войск или в осаждённый город. Они в источниках также называются ую́н («соглядатаи»), но для того, чтобы их отличить от тех, кто следит за «своими», будем называть их лазутчики.
Проникнуть в местности, в которых расположился противник, вполне возможно было под видом купца: он по необходимости мобилен, свободно передвигается по территориям, ориентируясь не на границы, часто очень нечёткие в ту эпоху между государствами, а на то, как проложены торговые пути; не вызывает удивления его почтовая активность – получение им посланий и отправление их, встречи с людьми, которые сами могут выдавать себя за торговцев (и быть ими на самим деле). В «зерцалах» есть свидетельства того, что в лагерях устраивались постоянно (на всё время стоянки или осады) действующие рынки, где промышляли не только торговцы, но и ремесленники, под личиной которых, кстати сказать, тоже могли скрываться лазутчики [428].
Ещё один вариант маскировки лазутчика,
