А что же Андрей Иванович Подозеров – этот защитник крестьян и радетель справедливости? Он неуклюже пытается добиваться любви сестры Висленева – Ларисы, местной красавицы, которая становится объектом ухаживаний еще со стороны Горданова. Подозеров буквально повторяет судьбу Чацкого из комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», влюбившегося в женщину, его совсем недостойную. Вновь перед нами коллизия: любить, как говорится, за просто так или любить все-таки со смыслом (с понятием об объекте любви)? В первом случае мы непременно пожинаем плоды неопределенности – близорукого неопределения нами же свойств объекта любви. Ежели они хороши, то и проблем не жди, а если плохи, то тут уж придется приготовиться к «хождению по мукам». Поэтому-то все-таки любить нам следует лишь вкупе с ясным представлением о натуре любимого человека и с отчетливым пониманием образа нашего сочетания с нею, а значит, и с самим объектом нашего чувства. Впрочем, довольно отступления. Узнаем, что поделывает бывшая сподвижница революционеров Глафира Бодростина. Она, как водится у всяких заговорщиков, строит и реализует план собственного благополучия на чужой счет (подменяет новое завещание мужа, подготовленное им в пользу своего племянника, на старое – в свою пользу). Но ей еще невдомек, что в Петербурге другие заговорщики (полячка княгиня Казимира Вахтерминская, Тихон Кишенский и Алина Фигурина) уже стряпают свой план разорения ее супруга. То есть перед нами столкновение ярых расхитителей чужого добра, мрачные плоды которого, конечно же, не заставят себя долго ждать. Другими словами, отъем и передел чужой собственности, известный в России XXI столетия, зарождались задолго до наших дней. Именно революционеры, именно их нрав и опыт и могли быть востребованы нынешней правящей публикой, которая духом своим полностью тождественна «черным» героям романа Н. С. Лескова. Впрочем, а куда мы денем выживших страдальцев «за народное дело»? А туда же. Почему? А потому, что им, родным, все равно придется стать союзниками «отступников от революции», ведь ее целью может быть в пределе лишь обожение человека, а значит, все подходящее сему и годным для них, в конце концов, станет. Иначе говоря, все «по потребностям» самих революционеров и будет. Другое дело, что всякая революция как самая хитрая в истории человечества форма обирания трудящихся масс сама по себе конца-то и не имеет вовсе, а значит, пока не возникнет нечто совсем иное, все ее радетели и противники ее же заложниками будут.
Но вот и очарование еще незрелого порока пороком уже поднаторевшим очень. Речь идет о Ларисе Висленевой, родной сестре Иосафа, которая ищет и находит свою любовь в Горданове. Что в этом образе для читателя значимого? А то, например, что ее мысли «Я вся дитя сомнений: я ни с кем не согласна и не хочу соглашаться. Я не хочу бабушкиной морали и не хочу морали внучек.
Мне противны они и противны те, кто за них стоит, и те, кто их осуждает. Это все люди с концом в самом начале своей жизни. А где же живая душа с вечным движением вперед?» есть мысли и века XXI. Почему вдруг? А потому, что в русском прошлом так и не возникла исчерпывающая ясность по вопросу: что есть хорошо без каких-либо исключений и оговорок? Казалось бы, мятущаяся героиня романа совершенно искренна и честна, но почему же она говорит еще и такое: «Этот человек. Горданов, в нем мой покой! Я его ненавижу и. я люблю его. Я люблю этот трепет и страх, которые при нем чувствую! Боже, какое это наказание! Меня к нему влечет неведомая сила, и между тем, он дерзок, нагл, надменен, даже, может быть, не честен, но, он любит меня. Он любит меня, а любовь творит чудеса, и это чудо над ним совершу я!…» Мы видим беспокойную молодую натуру, которая любит свой трепет и страх перед другим человеком. Ее даже влечет к нему как мощным магнитом. Причем она легко закрывает глаза на то, что он «может быть не честен». Зато в ее сознании подряд два раза звучат слова: «он любит меня». То есть Лариса, с одной стороны, обожает, собственно, своего мучителя, с другой – сама понимает себя же в отношении Павла Горданова неким странным чудотворцем. Другими словами, героиня, подобно всякому революционеру, впадает в грех обольщения внешне изысканным пороком как мнимым способом обретения собственного душевного покоя, как фальшивой надеждой на счастье. Ей совсем невдомек, что ее красоту хотят лишь банально похитить, как всякую иную земную ценность ради лишь тщеславия вора, ради иллюзии обретения им самим смысла собственного бытия.
Теперь перейдем к подробной письменной исповеди бывшей возлюбленной Иосафа Висленева Александры Ивановны Синтяниной, в свое время вышедшей внезапно для знавших ее знакомых замуж за престарелого жандармского генерала. Что же пишет занимательного или лучше – существенного героиня романа? Она сообщает всему миру, что вышла замуж за генерала Синтянина из жалости к своему бывшему жениху Иосафу Висленеву, а также, главным образом, и по причине желания облегчить участь многих неизвестных ей людей, которых Висленев сумел вовлечь в свои революционные сети. Иначе говоря, Александра Ивановна своим замужеством принесла саму себя в жертву ради спасения неведомых ей лично людей. Что тут сказать? С одной стороны, ее поступок выглядит вполне благородным делом, но с другой – не совсем. Почему же? А потому, что, как усматривается из сюжета романа, Висленеву он совсем не помог, и даже более того – лишь повредил, так как создал у него иллюзию безнаказанности и возможности новой прискорбной игры с судьбой. Вполне возможно, что ее поступок лишь отвел на время наказание от неведомых нам людей, но отвел как профилактику их на будущее, тем самым лишь отсрочив вероятность еще большего наказания и окончательного погубления их жизни. То есть, один раз уже попав под действие чар легкомысленного лица, они, скорее всего, остались вполне открытыми к соблазнению себя подобным же содержанием. Поэтому-то жертва Александры Синтяниной только внешне выглядит в глазах читателей убедительно, тогда как даже небольшое размышление уже дает значительное сомнение в ее целесообразности, особенно в контексте того факта, что сами пострадавшие и им сочувствовавшие лица об этом ее как раз и не просили. Другими словами, если Иосаф Висленев идет в революцию явно по глупости, то и Александра Ивановна также не от большого ума приносит себя и свою жизнь совершенно понапрасну в жертву ему и подобным лицам. В результате у Н. С. Лескова и негодяи, и честные персонажи выглядят уж совсем как-то аляповато и производят впечатление совсем уж мало дееспособных лиц.
Но вот еще один и очень красноречивый штрих к портрету непридуманного революционера, который во имя своих целей способен «на все». Речь о поведении Павла Горданова во время дуэли, когда он стреляет еще до начала поединка в своего противника Андрея Подозерова. В данном случае Н. С. Лесков своим прозорливым пером сообщает читателю, что внутри будущей русской революции нет никаких моральных ограничений, что она непременно перейдет всякий край и ее ничто не смутит и не остановит, а кончит она обязательно вполне открытым разбоем, которому еще постарается придать внешне законное звучание. Да, в России власть исстари священна, она явно или неявно помазана Свыше, а значит, в народном сознании в целом всегда неподсудна. Но вот она, заметно утратив ум и честь, оказывается в революционных руках, которые не отдадут уже ее по-добру-поздорову или «за так» никому. В этой ситуации Россия попросту обречена на многие и многие страдания до тех пор, пока не одумается и не возопиет к Небу о ниспослании царя, о восстановлении монархии, покав вере своей в Бога не окрепнет велико. Иначе говоря, только широкое народное покаяние способно будет избавить Отечество от ига лукавых и многоликих революционеров. Все иное будет длить и длить его без конца и края, меняя лишь внешне этих гнусных властителей, а также их знамена.
А что же поделывают «бывшие» революционеры Павел Горданов и Глафира Бодростина? А они, как это ни странно, пытаются покорять друг друга, дабы, добившись сначала победы над ближним своим, перейти затем и к покорению уже дальних. Другими словами, они желают обожения самих себя любой доступной им ценою. На первых порах в этом прискорбном деле верх одерживает Глафира, которой Горданов вынужденно уступает в надежде все-таки в дальнейшем вернуть себе все права господина людей. В частности, он демонстративно пишет, показывает и отправляет под давлением своей временной госпожи в лице Бодростиной отказное письмо ранее покоренной им Ларисе. В нем он демонстративно пишет ей такое: «Прошу вас, Лариса Платоновна, не думать, что я бежал из ваших палестин, оскорбленный вашим обращением к Подозерову (речь о том, что она не отходит от постели тяжело раненного Гордановым Подозерова. – Авт.). Спешу успокоить вас, что я вас никогда не любил, и после того, что было (речь о том, что Горданов фактически склонил Ларису признаться ему в любви. – Авт.), вы уже ни на что более мне не нужны и не интересны для моей любознательности». С одной стороны, Горданов действительно пишет правду, так как он с рождения своего любить кого-либо совсем не может, с другой – фактически сообщает Ларисе, как говорится от противного, что все-таки дорожит ею, так как иначе бы совсем не писал ей. Но понимает ли сие Лариса? Вряд ли. Почему? Чересчур простодушна. Впрочем, это еще не финал романа, а значит, не будем спешить с окончательным приговором на ее счет. Но вот что о ней думает поправившийся после ранения Андрей Подозеров: «У нее нет ничего… Она не обрежет волос, не забредит коммуной, не откроет швейной: все это для нее пустяки и утопия; но она и не склонит колена у алтаря и не помирится со скромною ролью простой, доброй семьянинки. К чему ей прилепиться и чем ей стать? Ей нечем жить, ей не к чему стремиться, а между тем девичья пора уходит, и особенно теперь, после огласки этой гнусной истории, не сладко ей, бедняжке!» Казалось бы все точно, но кроме одного – «бедняжке». Почему?
