Наверно, среди евреев, так же как и в любой иной среде, встречаются некрасивые и даже уродливые люди, но, повидав евреев из разных стран мира, я не могу сказать, что уродство типично для этой расы (контекст слова «раса», я думаю, здесь понятен, ибо мы сейчас говорим не о культуре, потому и не говорим «народ», и не о правах, потому и не говорим «нация», а говорим о чисто биологических особенностях как бы отдельно, пусть и не нами, выделенного человеческого рода). Выше мы уже констатировали факт в среднем более высокого IQ евреев по сравнению с гоями, но ведь IQ почти всегда отражается и на внешнем облике человека, особенно, на его лице. В СССР был даже такой анекдот: «Вы, случайно, не еврей? – Нет, просто у меня лицо интеллигентное». Может быть, во времена Шульгина евреи выглядели как-то иначе? – Не знаю, но посмотрите хотя бы на портреты Герцля или Нордау – где там «оттопыренные уши»? Я не вижу, на мой вкус, красавцы, во всяком случае, внешне выглядят благороднее самого Шульгина – чистокровного русского дворянина.
Чтобы понять ненависть антисемита к еврею, представьте себе ненависть ревнивого мужа к своему сопернику, соблазняющего его жену. Неужели этот несчастный будет ненавидеть своего врага меньше, если тот окажется писаным красавцем с изысканными манерами поведения? Я думаю, нисколько не меньше, даже, скорее, больше, но вполне возможно, что красота соперника в глазах ревнивца также станет ненавистной и будет вызывать фобию. Понятно теперь, почему не юдофобия причина антисемитизма, а скорее, наоборот? «Cherchez la femme» (ищите женщину), да и не только женщину, ищите объект конфликта. В гойской литературе о евреях нередко цитируется изречение из трактата Талмуда «Авода Зара»: «טוב שבגוים הרוג» (Лучшего из гоев убей), желая тем самым обличить евреев в жестокости и изуверстве. Однако не всегда, когда в том или ином Священном писании или духовном трактате говорится «Убей», следует расценивать сей императив как предписание к физическому убийству. Так, например, в буддизме есть аналогичное изречение: «Если ты встретишь на своем пути Будду, убей его», что следует понимать в том смысле, что ничто не должно быть тормозом на пути к твоему личному просветлению, даже сам Будда, дабы и его учение ты не превратил в догму и не стал поклоняться догме, словам, пальцу, вместо того, чтобы видеть то, на что сей палец указывает. Те же гойские «моралисты» не усматривают изуверства в изречениях Иисуса, который учил: «кто же скажет брату своему: "рака", подлежит синедриону; а кто скажет: "безумный", подлежит геенне огненной» (Мф.5:22) – такова аллегория духовного языка, тут ничего не поделаешь, только идиот понимает духовные аллегории буквально. Чего-чего, а собственно убийств на еврейских руках, в сравнении с гойскими, несравнимо меньше [2]. В том же Талмуде написано: «Синедрион, который в течение семидесяти лет своего существования приговорил бы к смерти одного человека, был бы назван кровавым Синедрионом» (Вавилонский Талмуд, трактат Маккот, 7а). Там еще рабби Тарфон и раби Акива добавили, что если бы они были членами Синедриона, то ни один человек никогда не был бы казнен, раббан Шимон бен Гамлиэль добавил: «...даже если бы (эти преступники) пролили много крови в Израиле!». Но посмотрите, насколько Талмуд мудрее гойской «морали»! Он вовсе не утверждает, что гои чем-то плохи и за это их надо «убивать», нет, их нужно «убивать» только лишь потому, что они гои, т.е. враги, а чем лучше враг, тем он опаснее. Почему происходит эта вражда, нужна ли она евреям или гоям, Талмуд, правда, не разъясняет, настолько, видимо, факт еврейско-гойской непримиримости для талмудистов был самоочевидным и не требующим доказательств. Во всяком случае, логика здесь железная: либо иди на примирение (окончательное решение еврейского вопроса), либо враждуй до конца, уничтожая лучших из врагов. Специфика же еврейского вопроса в том, сей конфликт есть война необъявленная, лицемерная, причем, с обеих сторон, позиция что гоев, что евреев типично троцкистская: «ни мира, ни войны». Вот мы и имеем «не-мир-не-войну», т.е. даже не конфликт а «вопрос».
«Хорошие евреи или плохие?» – этот вопрос испокон веков был предметом спора между антисемитами и филосемитами, но мало кто когда осознавал некорректность такой его постановки, ибо в нем упускается один очень важный момент, что всякий игрок хорош только для своей команды. Совсем другой был бы смысл у вопроса: для кого хороши евреи и для кого они плохи; кому они дружественны, а кому враждебны, но такой дискурс мало популярен у моралистов, хотя само собой разумеется, что все достоинства врага обращаются злом для противоположной стороны – об этом предпочитают помалкивать все те, кто любит делить мир на «силы Зла» и «силы Добра». Так, например, физическая сила – это «Добро» или «Зло»? – Безусловно, это достоинство: сильный здоровый человек лучше слабого и больного, однако всегда есть опасность, что сильный может обратить свою силу в насилие против слабого, поработить его или вообще уничтожить (много ли наберется идеалистов, способных устоять против такого соблазна по моральным соображениям, если, конечно, слабый не ближний, т.е. не друг, сильному?) Ну а разве интеллектуальные способности не та же сила, если не более коварная и опасная, чем сила физическая? Евреи были бы для гоев очень хороши, если бы в дополнение ко всем своим достоинствам были бы еще и ближними всем тем, с кем они живут в одном доме. Но этого никогда не было и нет. Вместо сближения мы всегда видим обособление, «национальную идентификацию». Когда слабый отделяется от сильного, говоря: «позволь мне жить, как я хочу, не считаясь с твоими законами, я буду жить в своей нише скромного нацмена и много хлопот тебе не принесу» – это еще куда ни шло, но когда элита страны, захватив все основные рычаги управления, заявляет: «мы избранные, мы сильные, мы будем делать все, что захотим, и плевать хотели на все ваши нормы и обычаи, у нас свой закон», могут ли остальные мириться с такой «идентификацией»?
А что такое «национальная идентификация»? – об этом мы уже писали: национализм суть всегда дискриминация, ущемление кого-то в правах, преследование своих эгоистических групповых (национальных) интересов, ибо в этом суть всякой нации – все для себя за счет других (этим нация отличается от народа или этноса). Поэтому, кто хочет достичь гражданского мира в своей стране, тот прежде всего должен положить конец всяким «национальным идентификациям» внутри общества. Пока мир делится на государства и каждое государство преследует свои суверенные интересы, он неизбежно будет делиться на нации, но всякое государство, дабы не создавалась ситуация государства в государстве, может принадлежать только одной нации, те же, кто отказываются с ней ассимилироваться, должны рассматриваться как гости или как субъекты подчиненной автономии. Кто хочет «национально идентифицироваться» – пожалуйста, никто ничью свободу ущемлять не вправе, но тот, кто добровольно идентифицирует себя чужим, тот должен и принять на себя ограничение в правах, по крайней мере, в праве голоса. Декларируешь себя «иностранцем» – твое право, живи, работай, пользуйся социальным страхованием, но голосовать иди туда, где голосуют твои соплеменники, с которыми ты идентифицируешься. Такая политика национальных государств, на наш взгляд, была бы вполне разумной, но кто любит жить разумно? В том вся сущность человека, что он не хочет жить по-человечески, ему обязательно нужно всюду мутить воду, дестабилизировать обстановку, вносить раскол в общество, для этого он и «национальности» придумал – один из верных способов подорвать всякий правопорядок. Но и здесь евреи особый случай. Кем-кем, а нацменами они не были никогда и нигде. Да, конечно, могут указать на скромный быт еврейских местечек, гетто, хасидских цадиков – вот, мол, то же самое, что какая-нибудь индейская резервация. То же, да не то же (в свое время Макс Нордау даже заявлял, что евреи – самая нищая нация мира, беднее эскимосов), однако, местечки, цадики, еврейская этника – все это маска, за которой всегда стоят Ротшильды, Соросы, Гусинские.
Фальшивое подобие
Выше мы уже приводили ряд «антисемитских» высказываний, уличающих евреев в лицемерии, лести, лживости, как то мнение Розанова, что евреи «близки, до «единокровности», со всеми»; Форд в своей книге «Международное Еврейство» писал, сто «…современный еврей …оспаривает мнение, будто еврей отличается чем-либо от других людей». Однако здесь ясно, что не близость сама по себе, даже фальшивая, является причиной конфликта, а наоборот, прикрываемая ею «дальность». Но есть и такие антисемиты, которым не нравится вообще какое-то ни было приближение к ним евреев, хоть фальшивое, хоть искреннее. В этой связи интересно привести высказывание Андрея Чернова, который в статье «Против иудеев» обвиняет евреев в «фальшивом подобии»: «Самая бросающаяся в глаза странность натурализованного иудея – тотальное отсутствие странностей с точки зрения так называемой «нормы». Какой-нибудь рядовой казах или немец по сравнению с иудеем ощущается как сверхнеобычный. Как представитель специфики своего народа, такой человек хорошо заметен, и, раз не считает нужным скрывать свою принципиальную инаковость, с ним можно прекрасно иметь дело (или не иметь). В иудее же поражает совершенство «общечеловеческой» мимикрии, соответствие консенсусу, каким бы консенсус в данном месте ни был». – Здесь уже речь может идти о чем угодно, только не о ксенофобии, может быть, мы коснулись вопроса, еще не изученного психологами, нового вида фобии – «подобофобии», но, скорее всего, «подобофобия» явление отнюдь не новое, оно существовало всегда в любом расизме, только пыталось выдать себя за «ксенофобию». Но не «плохих» и «странных» на самом деле боится расист, но именно лучших, равных и подобных, так как именно они могут составить ему реальную конкуренцию и стать соперниками на обладание объектами его собственных вожделений. Интересно заметил Жан Бодрийяр в своей книге «Прозрачность Зла»: «Расизма не существует, пока другой остается Другим, чуждым. Расизм начинается, когда другой приобретает свойства различимого, то есть, иначе говоря, становится опасно близким. Именно тогда и начинаются поползновения удержать его на расстоянии». Так, евреи, как известно, не слишком приветствуют «объевреивание» гоев, гои-расисты также всегда противились тому, чтобы как-то эмансипировать и абсорбировать евреев, а почему? – только чтобы удержать их на расстоянии, ибо суть всякого расизма состоит как раз в том, что он очень любит отличия в другом и ненавидит различия в подобном.
