Но опять-таки нам могут возразить, мол, тот «Бог», которого мы представляем себе и тот «Бог», который существует «объективно», не одно и то же, ибо, говорят, настоящий Бог – это объективная реальность, существующая вне зависимости от представлений и воображения человека». – Здесь мы не будем спорить до тех пор, пока нам не представят или пока сами как-то воочию не увидим субстанцию того Бога, о которой мы еще не имеем возможности ничего ни знать, ни заключать. Субстанция же Бога, так же как и его «Святости» как некоего особого феномена, пока еще не то, что требует доказательства, она еще даже никак не определена. Но могут сказать: «О какой субстанции вы говорите, когда Бог нематериален?». Но что такое «нематериальность», воображение, что ли? и чем она отличается от «материальности»? Понимают ли эти господа религиозные философы сами, о чем говорят? Неужели не ясно, что материальность есть все то, что может воздействовать на наши чувства непосредственно или опосредованно. Если «бог» нематериален, то тогда он никак не может ни на что воздействовать в этом мире, а следовательно, и тезис о «божественном» происхождении религиозных откровений следует признать ложным. Более того, они же говорят, что Бог «Личность», живое «Существо», – тогда скажите мне, как может существовать личность или существо без субстанции, существующей хотя бы в виде некоего энергетического поля? Или в таком случае «Бог» не личность, а свойство, энергия, имманентно присущая всему материальному миру. Тогда получается, что мир есть творец Бога, иными словами, Бог атрибут мира, а не наоборот. И опять-таки, все в конечном счете упирается в субстанциональность, т.е., в материальность. Однако объективная реальность не может быть только субстанцией или только атрибутом (свойством), она всегда одновременно и субстанция, и атрибут, ибо последние существуют лишь как абстракции нашего рассудка. Хотите признать «Бога» не более чем абстракцией – пожалуйста, но тот, кто отрицает за Богом материальность, тот необходимо должен отрицать его и как объективную реальность. Ведь о том, что нематериально, о том и говорят, что его нет, ибо материя и есть объективная реальность, эти понятия синонимы, в противном случае нам пришлось бы признать также «существование» и всех языческих богов: ведь существует же торговля, значит, существует Гермес; существует правосудие – существует и Фемида и т.п. Покажите мне, что здесь в принципе нового открыли для нас т.н. «монотеисты»? Все те же избитые доводы: «кто создал?», или «всему должна быть первопричина», или: «если в нашем сознании существует какая-то идея, то необходимо должна существовать и реальность, которую обозначает данная идея». Все эти аргументы в свое время еще блестяще опроверг Кант в «Критике чистого разума». Последний «аргумент» в философии принято называть «онтологическим». Суть опровержения онтологического аргумента состоит в том, что бытие не есть атрибут (свойство) предмета, как черное или белое или отношение, как положительное или отрицательное, а потому не может являться предикатом того или иного субъекта, например, сказать, что «Х существует» – это не сказать о нем абсолютно ничего, он так и останется неизвестным «иксом». Бытие не может быть предикатом еще и потому, что чистое бытие и ничто – суть одно и то же: я могу сказать, например, что у меня есть 100 долларов, или, что у меня нет 100 долларов, но от этого содержание самого понятия 100 долларов никак не изменится. Бытие начинает отличаться от ничто только тогда, когда оно бытие определенное или, иначе, наличное, т.е. наделяется определенным качеством, но тогда оно уже выражается другим предикатом (каким оно существует, в качестве чего). Так и относительно Бога, когда этому термину будут даны определенные предикаты, тогда и можно будет обсуждать его наличное бытие. Но некоторые теологи, видимо, никогда не слышали об этих опровержениях, они делают вид, будто, кроме их доктрин никакой философии в мире не существует, и продолжают повторять сей аргумент снова и снова, как будто своей «мудростью» «Америку открывают». Но вы, господа субъекты религиозных конфликтов, просто почитайте Канта, и всякие теоретические основания конфликтовать у вас отпадут сами собой.
Многие ортодоксальные евреи мне часто говорили, что у них-де, в отличие от христиан, есть не просто «вера», а «неопровержимые доказательства бытия Бога», но, как я понял, в ешивах их научили доказывать, не объяснив прежде, что из себя представляет доказательство вообще и по каким принципам оно строится. Как же можно приступать к доказательству какого-либо тезиса, если его главный термин не определен? А как может быть определен термин «Бог», если им не известно даже, к субстанции ли он относится или к чему-то еще, уж не говоря о полном непонимании смысла таких понятий, как бытие и существование. Увы, теоретическая религия пока еще не сподобилась освоить даже азы аристотелевской философии. Отсюда, конечно, не следует, что всякая теология есть ложь и шарлатанство, просто к теологи надо относиться как к мистике или не эмпирической науке – вот и все (мудрые теологи Бога не доказывают, они в Него верят), хотя теология занимается осмыслением таких объективных вещей, как откровения, пророчества, религиозные переживания верующих, мистический опыт народов и т.п., однако «Бога», который оправдывает несправедливость, делит людей на «избранных» и «отверженных» по факту рождения, который всегда благоволит сильным и имущим и презирает слабых и нуждающихся, из переживаний сердца вывести трудновато и поверить в него сможет не каждый, такого «Бога» действительно нужно доказать, и весьма изощренно, что строгой логике явно не по силам, поэтому даже буржуазные философы, которые рады бы во всем защитить существующие порядки, включая религию, понимают, что капитализм и вера – вещи несовместимые. Так немецкий философ Фридрих Август фон Хайек в своей книге «Пагубная самонадеянность» пишет: «Что касается лично меня, то правильно было бы заявить, что я не чувствую за собой права ни утверждать, ни отрицать существования того, что именуется Богом, поскольку, признаюсь, я не знаю, что должно означать это слово. Я, безусловно, отвергаю любые антропоморфные, персонифицирующие или анимистические интерпретации данного понятия, посредством которых многие ухитряются придать ему смысл». – Хайек честно признается, что не принимает Бога, потому что не понимает смысла сего термина, ибо нельзя ничего сказать о том, чего ты не знаешь, но тут же противоречит сам себе, не желая принять даже попытки придать ему смысл: «…Возможно, то, что люди подразумевают, говоря о Боге, является всего лишь персонификацией тех традиционных моральных норм и ценностей, что поддерживают жизнь их сообщества». – На наш же взгляд смысл понятия «Бог» в последнем определении, с порога отвергаемым Хайеком, выражен достаточно ясно. По крайней мере, такое понимание Бога прекрасно объясняет религиозные конфликты, что суть конфликты традиционных моральных норм и ценностей разных сообществ, иными словами, конфликты «Богов». Еврейская традиция также испокон веков объясняла антисемитизм как неприятие гоями еврейского Бога со всеми его моральными требованиями – и в этом она безусловно права, но в таком случае, если быть логичным, следовало бы также определить и семитизм как неприятие Бога гойского, и все точки над «i» были бы расставлены. Вся проблема лишь в том, что никто не хочет четко и ясно определить своего Бога, вместо этого все пытаются делать вид, что служат некоему универсальному абсолютному «богу», которого никто почему-то не знает и принимать не хочет, а то и вовсе своим настоящим богам присваивают чужие имена (для большей авторитетности), притворяться будто служат Христу, в действительности поклоняясь маммоне. И Хайеку следовало бы продолжить правильно начатый им дискурс: показать, каков в действительности «Бог» буржуазии. Впрочем, заповеди хайековской «нагорной проповеди» и так проступают в его трудах черным по белому, вот, например: «...соблюдение заповеди «люби ближнего своего, как самого себя» должно было бы препятствовать распространению расширенного порядка. Ведь живущие ныне в условиях расширенного порядка выигрывают, когда не любят ближнего своего, как самого себя, и вместо правил солидарности и альтруизма применяют при взаимодействии правила расширенного порядка (уважают частную собственность, выполняют заключенные договоры). Порядок, при котором каждый относился бы к ближнему своему, как к самому себе, мало кому позволял бы «плодиться и размножаться». Скажем, если бы мы считали своим долгом откликаться на все призывы о благотворительности, которыми забрасывают нас средства массовой информации, то это всерьез отвлекло бы нас от занятия той деятельностью, в какой мы наиболее компетентны» (там же). – Вот мы уже вышли на противоречие религиозных императивов: «люби ближнего» и «люби свою собственность» – Хайек стоит на том, что второй принцип способствует благополучию и процветанию всего общества в целом. Посмотрим, так ли это на самом деле.
