Практически такая «чистка» проводилась в форме ежегодных экзаменов, которые монахи должны были сдавать комиссии из специально назначенных правительственных чиновников. Естественно, что простой земледелец или ремесленник, не искушенный в тонкостях буддийской казуистики и не владеющий священными языками (пали и санскритом), не мог выдержать подобный экзамен, и его, лишив монашеского сана, возвращали в податное сословие.
Такая политика Нарая не могла не встретить противодействие со стороны церкви. Глава буддийского духовенства — сан-крат (настоятель королевской пагоды) неоднократно обращался к Нараю с протестом по поводу «суровых наказаний», которым тот подвергает своих подданных: они-де «по причине этого ропщут и недовольны королем» [127, с. 254].
В результате дальнейшего обострения отношений Нарай запретил всем буддийским монахам являться ко двору (кроме главного санкрата, который должен был это делать, так сказать, «по долгу службы»). Чтобы противопоставить буддийскому духовенству свою, всецело зависящую от него религиозную организацию, Нарай стал всячески стимулировать деятельность индуистского духовенства, окружил себя брахманами и поощрял исполнение различных индуистских церемоний. Индуистская религия, однако, не получила сколько-нибудь значительного распространения за пределами узкого круга придворных [60, с. 39].
Усиление эксплуатации крестьянства в Сиаме в результате развития товарно-денежных отношений продолжалось на всем протяжении XVII в. Но особенно быстрые темпы этот процесс принял в. правление Нарая. Подавляющее большинство налогов при нем взималось в денежной форме. Был создан целый ряд новых налогов и значительно увеличены размеры старых.
Реальные размеры налогов, выколачиваемых из крестьян, однако, были еще больше, чем предписывалось законом, так как аппетиты чиновников-феодалов, ведавших сбором налогов (с которых они получали известный процент), по мере проникновения в страну европейских товаров и вообще предметов роскоши росли с не меньшей быстротой, чем требования королевской казны. Рассказы современников пестрят указаниями на злоупотребления в области сбора налогов.
Потребности обороны от агрессии европейских держав заставляли правительство отрывать от работы многие тысячи крестьян для строительства военных сооружений.
Добавочным источником обогащения для королевской казны и обнищания для народных масс служила также государственная внутренняя торговля. Организованная с широким размахом при Прасат Тонге, она была значительно расширена при Нарае, несмотря на то, что покупательная способность крестьян и горожан в это время, напротив, снизилась из-за роста налогов. В результате создался кризис сбыта. Французский посол Ла Лубер так описывает положение, сложившееся в 80-х годах XVII в.: «Раньше предшественники его (короля Нарая. — Э. Б.) и он сам посылали… хлопчатобумажные ткани в магазины на периферию лишь изредка и в умеренном количестве, после продажи которого частные лица имели возможности для торговли. Теперь ткани поступают все время и их больше, чем можно продать» [161, т. I, с. 286].
Ликвидация торгового кризиса в условиях феодального Сиама производилась, так сказать, административным путем. Сиамцев попросту заставляли покупать залежавшиеся ткани и одежду. Так, специальные чиновники следили, чтобы родители покупали для своих малолетних детей одежду значительно раньше установленного обычаями срока. По сути дела, это был еще один, дополнительный, налог.
Непомерная эксплуатация крестьянства неизбежно должна была повлечь за собой обострение классовой борьбы. Раньше ьсего эта борьба, как и повсюду, проявилась в форме массовых побегов крестьян от своих феодальных владельцев как в другие районы страны, так и за границу. Так, еще в 1633 г. пыталась бежать (по-видимому, в Лаос) значительная часть населения северной провинции Након Лампанг, доведенного до отчаяния притеснениями феодалов. «Заговор» был своевременно раскрыт и виновники жестоко наказаны — их затаптывали слонами, топили в реке, четвертовали и казнили другими, не менее мучительными способами [264, с. 34].
При Нарае побеги приняли настолько массовую форму, что власти уже не могли с ними эффективно бороться. Крестьяне уходили в джунгли, где феодалы не могли их преследовать. Лишенные возможности заниматься своим основным занятием — земледелием, крестьяне зачастую объединялись в вооруженные отряды, подстерегавшие чиновников и купцов на лесных дорогах или же совершавшие набеги в долину.
Как указывает Ла Лубер, «разбойники», встречавшиеся в сиамских лесах, суть то же, что «разбойники» Китая, собиравшиеся иногда целыми армиями и становившиеся хозяевами всей страны [161, т. I, с. 230] (здесь явно имеется в виду крестьянская война, незадолго до описываемого времени потрясшая Китай). Однако основная масса крестьянства в это время еще не доросла до осознания необходимости вооруженной борьбы с феодальным государством. Отдельные разрозненные выступления довольно быстро подавлялись централизованной государственной машиной. Такая судьба постигла, например, в 60-х годах XVII в. восстание, возглавлявшееся монахом, имя которого осталось неизвестным [249, с. 399].
Мощное антифеодальное восстание произошло в 1678 г. на острове Джанк Сейлон, когда возмущенные притеснениями губернатора жители острова взяли штурмом дворец и убили губернатора со всеми его приближенными. Однако и это восстание вскоре было подавлено [64, с. 257].
Несомненно, что подобные антифеодальные выступления в период правления Нарая имели место и в других районах страны, но классовая борьба (если только она не принимает грандиозных размеров), естественно, освещается в источниках этого времени меньше, чем какой-либо другой вопрос.
Сложность политического положения в Сиаме в последние годы правления Нарая заключалась в том, что антифеодальное движение крестьянства существовало параллельно, а зачастую и переплеталось с борьбой против иностранного (европейского) засилья, в которую были вовлечены не только крестьяне и горожане (купцы и ремесленники), но и значительная часть правящего класса, прежде всего духовенство и крупные чиновники, боявшиеся утратить свои посты и доходы. На известном этапе, когда угроза подчинения Сиама Франции стала вполне реальной, это патриотическое движение захватило почти весь народ, в результате чего создалась иллюзия некоего внеклассового единства сиамцев. Но прежде чем возникло это движение, Сиаму пришлось еще испытать агрессию со стороны Голландии и Англии.
Первые годы правления Нарая, когда он еще неуверенно чувствовал себя на троне, вынужденный бороться с феодальными мятежниками, были золотым временем для голландской Ост-Индской компании. Методы, которыми голландцы утверждали свое монопольное господство на сиамском рынке, отличались большим разнообразием. Одним из мощных орудий в борьбе за это господство была так называемая система пропусков, введенная еще на рубеже 30–40-х годов XVII в., но прочно утвердившаяся (по отношению к Сиаму) лишь во второй половине 50-х годов. Согласно правилам, установленным голландской Компанией, каждый корабль, выходящий из порта, где имелся голландский представитель, должен был получить на свой рейс письменное разрешение — пропуск от этого представителя. Все суда, не имеющие такого пропуска, при встрече — с голландскими кораблями в открытом море или даже в нейтральных портах, где голландцы обладали достаточными силами, подлежали немедленной конфискации.
Большие возможности для подавления своих торговых конкурентов давала голландцам их монополия на торговлю кожей, которую они получили в 1659 г. Ссылаясь на нее, они могли подвергнуть таможенному досмотру любое судно, пришедшее в Сиам. При этом сама процедура досмотра принимала такой характер, что наносила тяжелый ущерб купцам, которые ей подвергались. Яркий пример этому приводится в ноте сиамского правительства от 16 февраля 1664 г.: «В Год Свиньи (1659 т. — Э. Б.), когда в Сиам для торговли прибыли и бросили якорь у селения Боангтонбури (Бангкок. — Э. Б.) 13 китайских джонок из Японии, г-н ван Рейк явился к Коса Тибоди и попросил его доложить королю, что китайцы якобы скупают оленьи шкуры. И по этой причине сн просил разрешения с помощью королевских чиновников обыскать эти джонки. Согласно этой просьбе, Коса Тибоди направил в распоряжение ван Рейка несколько служащих, вместе с которыми тот спустился вниз по реке (в гавань, где стояли джонки. — Э. Б.), продержал их там 9–10 дней и, так и не обыскав их, вернулся обратно (в Аютию. — Э. Б.) В результате этой задержки китайцы пропустили время для возвращения в Японию. Поэтому китайцы больше не хотят торговать в Сиаме» [прил., док. 54]. Другим способом извлечения выгоды из кожаной моно талии была выдача восточным купцам разрешений на скупку шкур, разумеется за соответствующее вознаграждение. При этом голландские резиденты часто прибегали к такому мошенническому трюку: дав, например, китайскому купцу разрешение на скупку, они выжидали, пока он соберет достаточно большую партию шкур, а затем отменяли свое разрешение и отбирали кожу. Пострадавший купец при этом, получал в виде компенсации чисто номинальную сумму — значительно меньше той, которую он сам затратил [прил., док. 54].
