В России сразу после землетрясения были развернуты несколько программ материальной помощи японцам, пострадавшим от катастрофы. Хуже всего – с путаницей фондов, счетов и путей направлений – осуществляли эту программу уполномоченные государства. Собирали деньги и частные фонды, и маленькие организации, вроде клубов будо или традиционных японских искусств, и церковь, перечисляли отдельные люди. Собрали и отправили в Японию сотни тысяч долларов.
В корреспондентских пунктах японских газет звонили телефоны: русские физики-ядерщики, чернобыльцы безвозмездно предлагали свои услуги по помощи пострадавшим и по ликвидации аварии. Японских журналистов такие предложения не интересовали. Физики, спасатели, волонтеры – все они вежливо отсылались… обратно. Никакие советы, просьбы передать помощь, послать специалистов не были востребованы – все это оказалось не нужно официальной Японии. «На ура» принимались только странные предложения типа идеи расселить японцев в Сибири: об этом можно писать, это ярко и прикольно. Такие предложения хорошо иллюстрировали низкий уровень понимания русскими ситуации в Японии в после аварии и вообще – понимания Японии и японцев. Своеобразный подход к подбору информации из России японскими медиа стал заметен начиная с самого первого дня, с 11 марта. Тогда, сразу после катастрофы, президент Медведев, как и подобает в таких случаях, выразил «глубокое соболезнование японскому народу» – буквально через несколько часов после того, как стало известно о землетрясении и цунами. Весь день 11 марта японские каналы показывали… президента США Обаму, сказавшего то же самое, хоть и чуть позже. Безусловно, американцы много сделали в той ситуации для Японии. Но и наша группа спасателей была одной из самых больших и профессиональных. Но японских журналистов интересовало другое: не мешали ли власти работе русской команды?
Опытное Министерство по чрезвычайным ситуациям сразу после землетрясения отправило запрос в Японию и только после официального ответа с перечнем того, что японская сторона желает получить, отправило в Японию специалистов-спасателей и около 17 тонн шерстяных одеял. Украинский МЧС, поддавшись «зову души», без толку свозил в Японию и вернул обратно собак-спасателей и лекарства – у последних не оказалось японской сертификации. Кстати, впервые за всю историю нашего МЧС, спасавшего людей на всех концах планеты, его оперативники летели без поисковых собак. Японцы заявили, что не могут ради землетрясения отменить закон о месячном карантине для животных, прибывающих в страну. «Спасать» пришлось только трупы, но командир нашего отряда был очень корректен в отзывах о работе японской администрации, несмотря на явный нажим японских журналистов.
При этом тем же журналистам оказался крайне неприятен комментарий заместителя генерального директора Курчатовского института профессора В. Асмолова о причинах аварии: «Японцы, которые научились почти идеально эксплуатировать станцию, в кризисный момент потеряли управление. Японская модель с долгой и строгой иерархией усложнила последствия аварии. Чем дальше уходил вопрос от места аварии, тем медленнее принималось решение, тем хуже было управление. Образно говоря, если русскому дяде Ване, чтобы починить залипшую кнопку, требуется лом и пять минут работы, японцы создают комиссию, мучительно совещаются, а ответственность на себя может взять только один начальник, которого срочно найти не всегда удается. Говорить с кем-нибудь ниже уровня заместителя министра бессмысленно… Девять дней после аварии и обесточивания на станцию не могли перекинуть электрический ток. Русский человек быстро катушку по земле раскатал бы, запасной генератор притащил. Если бы удалось сразу запустить насосы с водой, худшего на станции удалось бы избежать. Нельзя сказать, что японцы ничего не делали, они по своей логике проходили долгие этажи иерархии. А станция горела».
Профессор Асмолов под запись сказал об «обратной стороне Японии» то, что остальные наши эксперты, побывавшие в Японии, соглашались сказать только «не под запись»: во многом причиной того, что авария приняла такие масштабы стал хваленый японский менеджмент. Но говорить об этом нельзя: это – обратная сторона Японии!
Вообще уважение и преклонение перед всем японским иногда рождало странные картины. 14 марта, через три дня после аварии, я с группой журналистов ждал у входа в посольство Японии министра иностранных дел России Сергея Лаврова. Ждал около часа. За это время я около семи или восьми раз видел, как к воротам посольства подходили самые разные люди: мужчины и женщины, взрослые и молодые, солидного вида и анимешницы, с цветами в руках. Все – с выражением искренней скорби и сочувствия на лицах, и мало кто готов был отвечать на какие-то вопросы присутствовавших журналистов. Было видно, что люди делают это от души. Кто-то из них приносил по одной белой розе, кто-то – охапки цветов. Помню, я еще подумал тогда, что, независимо от того, как будет проходить ликвидация последствий землетрясения, Япония уже одержала очередную победу: в Москве у нее много сторонников. Примерно то же самое сказал подошедший ко мне старый знакомый – мелкий японский предприниматель, числящийся в Москве главой японской компании из разряда «экспорт-импорт-консультации» и специализирующийся на рискованных и сомнительных операциях. «Вы такие странные, – шептал он мне, глядя на анимешниц с цветами. – Ваша Россия никому там не нужна, как и ваши цветы. Какие-то дурацкие программы придумываете: «Поможем Японии журавликами»! Кому у нас нужны ваши журавлики?! А вы тут убиваетесь, как будто это по вам ударило цунами. Вам больше заняться нечем?» Версию японского пройдохи через несколько минут подтвердил японский журналист. Когда посол Масахару Коно со слезами на глазах рассказывал корреспондентам о содержании беседы с только что уехавшим Лавровым, первый же вопрос, который задали послу, звучал так: «Как может измениться теперь ситуация на переговорах о “возврате северных территорий”?» Посол Коно отреагировал мгновенно: «Никак. Это разные вещи» – и слеза, скатившаяся из-под его очков, сверкнула стальным блеском.
Этот вопрос и ответ на него стали стартом нового этапа российско-японских отношений. Снова всплыли пресловутые острова, и Россия, несмотря на все пожертвования, спасателей, предложения помощи, консультаций и другие подобные добрые дела, снова стала врагом. Теперь в качестве основного злодеяния рассматривалась энергетическая политика русских, готовых восполнить производство потерянной атомной электроэнергии своими газом, нефтью, углем. Конечно, это не очень благородно – помогать «разрушенной стране» за деньги, но разве Япония или любая другая страна не поступила бы на месте России точно так же?
Великое восточнояпонское землетрясение еще больше разделило наши страны. Политическая воля к решению проблемы пограничного размежевания не стала у японцев сильнее. В то же время пережитая катастрофа резко повысила градус сочувствия к этой стране у тех, кто раньше, возможно, симпатизировал ей меньше. Предложения помочь Японии «хоть чем-нибудь» звучат все чаще. Поскольку ничем своим предлагающие помочь обычно не готовы, в качестве возможной жертвы обычно называются Курильские острова. Так случайно, с помощью стихии Япония упрочила свои позиции.
Разрушен туристический бизнес, связанный с Японией. На его восстановление уйдет года два-три. За это время мы еще меньше будем знать о Японии. Не знаю, выиграет ли от этого она, но мы проиграем точно.
Землетрясение расширило трещину между русскими дипломатами и «росгражданами», живущими в Японии. Последствия этого можно преодолеть за год – было бы желание у нового посла, но, скорее всего, они не будут преодолены никогда.
Что остается? Только ждать, верить и… читать. Изучать Японию тем, кому это интересно, – настоящую, реальную, а не сказочную страну. Поверьте, она того стоит. И тогда ни землетрясения, которых она переживет еще десятки тысяч, ни цунами не смогут изменить ваше представление об этой удивительной стране, которая для каждого припасла свою «обратную сторону».
Апато – сокращенное и искаженное англ. apartment (квартира, комната). Часто применяющееся в Японии обозначение недорогого жилья, как правило, в одно-двухэтажных доходных домах.
Бонэнкай – проводы старого года. В Японии гораздо более популярный и широко отмечаемый праздник, чем встреча года нового.
Будо – Путь воинских искусств. Общее название для всех современных японских единоборств, в том числе дзюдо, кюдо, кэндо, каратэдо, айкидо и т. д.
Бусидо – Путь воина, свод произведений средневековых авторов, определяющий морально-этические нормы поведения самураев.
Ваби – стиль изящной простоты, присущий всему истинно японскому. В данной книге не упоминается, так как относится к лицевой стороне Японии.
