P. Фрумкина - Психолингвистика

Клапаред при помощи весьма интересных опытов показал, что сознание сходства появляется у ребенка позже, чем сознание различия. Действительно, ребенок попросту ведет себя одинаково по отношению к предметам, которые могут быть уподоблены друг другу, не испытывая нужды осознать одинаковость своего поведения. Он действует, так сказать, по сходству раньше, чем может осознать это сходство. Наоборот, несходство объектов обнаруживает неумение ребенка к нему приспособиться, что и влечет за собой осознание различия как такового.

Клапаред извлек из этого факта закон, который назвал "законом осознания" (loi de prise de conscience): чем больше мы пользуемся каким–нибудь отношением, тем меньше мы его сознаем. Или иначе: мы сознаем "факт различия" именно тогда, когда мы не можем к нему адаптироваться.

Закон осознания нам представляется существенным для установления связи между функциональными характеристиками детской мысли: между эгоцентризмом и отсутствием социальной потребности, с одной стороны, и характерными свойствами логики ребенка — с другой. Ибо только закон осознания объясняет, почему детский эгоцентризм влечет за собой неспособность понять логические отношения. Поскольку ребенок мыслит для себя, он не имеет никакой нужды осознавать механизм собственного рассуждения….Его внимание целиком направлено на внешний мир, на действие — а вовсе не на свою собственную мысль как стоящую между ним и внешним миром. Наоборот, поскольку ребенок старается приспособиться к другим, он создает между ними и собой новую реальность. Это пространство мысли, высказываемой и обсуждаемой, где операции и отношения, управлявшиеся до сих пор лишь действием, станут отныне управляться воображением и словами. В этой–то именно мере ребенок и будет чувствовать потребность осознать новые отношения и операции, которые прежде существовали как неосознаваемые — поскольку практика не требовала иного.

Но как осуществляется это осознание? …Чтобы ответить на этот вопрос, следует ввести еще один закон — "закон смены структур" (loi du decalage). И впрямь, осознать какую–нибудь операцию — значит перевести ее из плоскости действия в плоскость языка, т. е. так воссоздать в воображении, чтобы ее можно было выразить словами.<…>

Иначе говоря, усвоение операции на уровне ее оформления в речи отразит все то, что происходило при усвоении той же операции как действия: произойдет отображение одной структуры в другую. Трудности этой трансформации структур… объясняют те проблемы, которыми мы занимались до сих пор.

Например, ребенку трудно понять, что часть или доля непременно соотносятся с целым. Когда ему говорят, что данный цвет темнее другого и вместе с тем светлее третьего, ему трудно определить, какой светлее, и т. д. И вот эти–то трудности еще очень заметны в вербальном плане между 7 и 11 годами, тогда как в плане действия они уже не существуют. Но попытки, которые делает ребенок, чтобы преодолеть эти трудности, воспроизводят те попытки, какие несколько лет перед тем он предпринимал в плоскости действия…

Не без огорчения автор обнаруживает через 25 лет после опубликования работу коллеги, который уже умер, содержащую много непосредственно интересных для себя мыслей, которые могли бы быть обсуждены лично и детально.

Хотя мой друг А. Лурия сообщал мне сочувственные и критические замечания Л. Выготского относительно моей ранней работы, я никогда не имел возможности прочитать работы его самого или встретиться с ним лично, и, читая эту книгу сегодня, я глубоко сожалею, что мы не могли прийти к взаимному пониманию по ряду вопросов.

Мисс Е. Ханфман, которая является одним из убежденных последователей Выготского, любезно попросила меня прокомментировать размышления этого известного психолога, касающиеся моих ранних работ. Я считаю своим долгом поблагодарить ее и одновременно признать трудность этой задачи: книга Выготского появилась в 1934 г., а те из моих работ, которые он обсуждает, относятся к 1923 и 1924 гг. Обдумывая, как провести такое обсуждение ретроспективно, я, однако, нашел решение, которое является простым и поучительным (по крайней мере для меня), а именно: постараться увидеть, оправдываются ли критические замечания Выготского в свете моих позднейших работ.

Ответ одновременно и "да" и "нет". По главным вопросам я сейчас более согласен с Выготским, чем был в 1934 г., в то время как по другим вопросам у меня есть теперь лучшие аргументы для ответа, нежели раньше. Мы можем начать с двух особых проблем, поднятых в книге Л. Выготского: с вопроса об эгоцентризме вообще и с более специфического вопроса об эгоцентрической речи.

Если я правильно понял, Выготский не согласен со мной относительно интеллектуального эгоцентризма ребенка, но он признает существование того, что я назвал эгоцентрической речью. Он рассматривает ее как начальную точку для интериоризированной речи, которая развивается позднее и которая, как он полагает, может быть использована для аутистических и логических целей. Позвольте рассмотреть эти два вопроса отдельно.

В области мышления вся история науки от эгоцентризма до революции Коперника, от ошибочных абсолютов физики Аристотеля до принципов инерции Галилея и до теории относительности Эйнштейна показывает, что требуются века, чтобы освободить нас от систематических ошибок, от иллюзий, вызванных непосредственной точкой зрения, противоположной "децентрированному" систематическому мышлению. И это освобождение далеко не полно теперь.

Я выбрал термин "познавательный эгоцентризм" (без сомнения, выбор плохой!), чтобы выразить ту идею, что прогресс знаний никогда не происходит путем простого добавления познанных предметов или новых уровней, как если бы более богатое знание было только дополнением полученного ранее более бедного. Прогресс знаний требует постоянного переформулирования предыдущих точек зрения с помощью процесса, который так же двигается назад, как и вперед, постоянно корректируя исходные систематические ошибки и таким образом медленно продвигаясь вперед. Этот коррекционный процесс подчиняется определенному закону развития, закону децентрации. В науке переход от геоцентрической к гелиоцентрической перспективе потребовал гигантского подвига децентрации.

Но процесс того же рода может быть обнаружен и у маленьких детей. Отмеченное Выготским мое описание развития понятия "брат" показывает, что ребенку, который имеет брата, требуется усилие, чтобы понять, что его брат также имеет брата, что это понятие предполагает взаимное отношение, а не абсолютную "собственность".

Мои последние эксперименты, также не известные Выготскому, показали подобным же образом, что для того, чтобы представить себе одну дорогу длиннее другой, которая кончается в той же самой точке, отделяя таким образом метрическое понятие "длинный" от порядкового "далекий", ребенок должен децентрировать свое мышление, которое сначала сосредоточивается на одной конечной точке, и выработать объективные взаимоотношения между точками отправления и прибытия.

Я использовал термин "эгоцентризм", чтобы определить изначальную неспособность децентрировать, менять данную познавательную перспективу. Может быть, лучше сказать просто "центризм", но так как исходное центрирование перспективы всегда относится к собственной позиции и действию индивида, я сказал "эгоцентризм" и указал при этом, что неосознанный эгоцентризм мысли совсем не связан с общим значением термина — гипертрофией сознания своего "Я". Познавательный эгоцентризм, как я старался пояснить, опирается на недостаточное отдифференцирование своей точки зрения от других возможных, а не на индивидуализм, который предшествует альтруизму (как в концепции Руссо, которая обычно приписывалась мне и которую Выготский не разделял). Когда эта точка зрения проясняется, становится очевидным, что эгоцентризм, определенный таким образом, следует за социальным эгоцентризмом, который мы будем рассматривать позднее в связи с эгоцентрической речью. Эта область рассматривается детально в моем исследовании понятия реальности у детей, в котором раскрыто существование эгоцентризма операций на сенсомоторном уровне.

Так, сенсомоторное пространство первоначально состоит из многих пространств (зрительное, тактильно–кинестетическое и т. д.), сосредоточенных на собственном теле индивида. В возрасте около восемнадцати месяцев, благодаря смещению перспективы, сравнимому с революцией Коперника, пространство становится единым гомогенным контейнером, в котором расположены все объекты, включая собственное тело индивида.

Нет оснований считать, что познавательный эгоцентризм, определенный как неосознанное предпочтительное сосредоточение или как недостаток дифференциации точек зрения, не имеет отношения к области межличностных отношений, в особенности тех, которые выражены в языке. Возьмем пример из жизни взрослых. Каждый начинающий преподаватель обнаруживает раньше или позже, что его лекции вначале были непонятны студентам, так как он говорил для себя, только со своей собственной точки зрения. Лишь постепенно и с трудом он начинает понимать, как нелегко встать на точку зрения студентов, которые еще не знают того, что он сам знает о предмете своего курса. Другой пример мы можем взять из искусства спора, которое принципиально состоит в знании того, как встать на точку зрения партнера, чтобы доказывать ему с его собственных позиций. Без этой способности спор бесполезен, как в действительности это часто случается даже среди психологов.