О работах других учеников Джоттино не упоминается, ибо были они вещами обыкновенными и мало сходными с работами их учителя и их товарища Джованни Тоссикани. Рисовал Томмазо очень хорошо, что можно видеть в нашей Книге по нескольким листам с его собственноручными весьма тщательными рисунками.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ДЖОВАННИ ДАЛЬ ПОНТЕ ФЛОРЕНТИЙСКОГО ЖИВОПИСЦА
Хотя старая пословица, что у кутилы всегда деньги найдутся, неверна и полагаться на нее не следует, а как раз наоборот, вернее всего, что тот, кто не живет добропорядочно и соответственно своему положению, в конце концов наживет беду и умрет в нужде, тем не менее мы видим, что порой судьба помогает скорее тем, кто без удержу сорит деньгами, чем людям, во всех делах бережливым и умеренным. Когда же судьба от них отвернется, то за это и за дурное их поведение наказывает нередко смерть, которая приключается как раз тогда, когда подобные люди с тоской бесконечной начинают понимать, какое несчастье все промотать смолоду, а в старости бедствовать, живя в нужде и трудах.
То же самое случилось бы с Джованни из Санто Стефано у Понте Веккио во Флоренции, если бы он не лишился одновременно и жизни, и всего своего состояния после того, как он промотал свое родовое имущество и большие заработки, которые плыли к нему в руки скорее по везенью, чем по заслугам, а также кое-какое наследство, неожиданно им полученное. Был же он учеником Буонамико Буффальмакко, которому больше подражал в пристрастии к земным благам, чем в стремлении сделаться стоящим живописцем, родился в 1307 году и, беря с юности уроки у Буффальмакко, выполнил первые свои работы в приходской церкви в Эмполи фреской в капелле Св. Лаврентия, где он написал много историй из жития этого святого с такой тщательностью, что, надеясь после такого начала на лучший заработок, был приглашен в 1344 году в Ареццо, где в Сан Франческо в одной из капелл написал Успение Богоматери. И вскоре, приобретя в этом городе из-за недостаточного количества других живописцев некоторое доверие, он расписал в приходской церкви капеллу Св. Онуфрия и капеллу Св. Антония, ныне испорченную сыростью. Исполнил он также несколько других живописных работ, находившихся в Санта Джустина и в Сан Маттео; они были уничтожены вместе с названными церквами при укреплении города герцогом Козимо, когда как раз там, под береговым устоем древнего моста, где возле названной церкви Санта Джустина река подходила к городу, были найдены прекраснейшие мраморные головы Аппия Слепого и его сына с древней эпитафией, равным образом прекраснейшей, те, что ныне находятся в хранилище названного сеньора герцога.
По возвращении Джованни во Флоренцию, в то время когда закончили выводить среднюю арку Понте Санта Тринита, он в капелле, выстроенной на одном из быков и посвященной святому Михаилу Архангелу, написал внутри и снаружи много фигур и главным образом на всем наружном фасаде; капелла эта вместе с мостом была снесена наводнением 1337 года. Некоторые полагают, что по этой работе, помимо того, что о нем сказано в начале, его и стали всегда называть впоследствии не иначе как Джованни даль Понте. Он выполнил также в Пизе, в Сан Паоло а Рипа д'Арно в 1333 году несколько историй фреской в главной капелле за алтарем; ныне все они испорчены от сырости и от времени. Равным образом принадлежит Джованни и капелла Скали в Санта Тринита во Флоренции, а также и другая капелла, что возле первой, и одна из историй из жития св. Павла рядом с главной капеллой, там, где гробница астролога мастера Паоло. В Санто Стефано, у Понте Веккио, он расписал доску, а также выполнил другие живописные работы темперой и фреской во Флоренции и вне ее, которые принесли ему большую известность. Друзьям своим он угождал, однако, больше развлечениями, нежели работами, и был другом людей ученых и в особенности тех, которые, дабы достичь превосходства в своей профессии, прилежно ее изучали, и хотя он и не стремился найти в себе то, чего желал в других, он не уставал, однако, побуждать других работать доблестно.
В конце концов, прожив 39 лет, покинул Джованни в немного дней, вследствие грудной болезни, жизнь свою, в коей, если бы он в ней еще хотел бы ненадолго задержаться, ему пришлось бы претерпеть много лишений, так как дома у него едва осталось достаточно для того, чтобы соорудить ему пристойную гробницу в Сан Стефано у Понте Веккио. Работал он приблизительно около 1363 года. В нашей Книге рисунков разных древних и новых художников есть акварельный рисунок руки Джованни, со святым Георгием на коне, убивающим змия, и со скелетом, дающий представление о способе и манере его рисунка.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ АНЬОЛО ГАДДИ ФЛОРЕНТИЙСКОГО ЖИВОПИСЦА
Сколько чести и пользы приносит превосходство в каком-либо из благородных искусств, ясно видно на примере добродетели и рачительности Таддео Гадди, который, добыв рвением и трудами своими не только доброе имя, но и отличнейшее состояние, оставил, отходя к жизни иной, своему семейству имущество в таком порядке, что за ним и сыновья его Аньоло и Джованни без затруднения смогли положить начало огромнейшим богатствам и возвышению дома Гадди, ныне благороднейшего во Флоренции и весьма известного во всем христианском мире. И поистине весьма рассудительным было со стороны святой римской церкви и ее верховных первосвященников после того, как Гаддо, Таддео, Аньоло и Джованни своими доблестями и искусством украсили многие почитаемые церкви, украсить их потомков высшими церковными санами. Итак Таддео, жизнеописание которого приведено выше, оставил сыновей своих Аньоло и Джованни в среде многочисленных своих учеников в надежде, что Аньоло, в особенности, должен был достигнуть превосходства в живописи; однако, обнаружив в юности своей желание намного превзойти отца, он далеко не ушел, не оправдав сложившегося о нем мнения. В самом деле, будучи рожденным и воспитанным в довольстве, нередко мешающем учению, он был предан больше коммерции и торговле, чем искусству живописи. И это не должно казаться ни новым, ни странным, ибо почти постоянно жадность препятствует многим талантам, которые поднялись бы до вершины доблестей, если бы страсть к наживе не пресекла их пути в первые и лучшие годы.
В юности Аньоло выполнил во Флоренции в Сан Якопо тра Фосси фигурами, немного превышающими один локоть, небольшую историю Христа, воскрешающего на четвертый день Лазаря, где, представляя себе разложение его тела, бывшего три дня мертвым, изобразил обвивавшие его пелены запятнанными гниением плоти, а вокруг глаз весьма наблюдательно багровые и желтоватые оттенки тела, не то живого, не то мертвого, к изумлению апостолов и других, которые в разнообразных и прекрасных положениях, затыкая нос, кто одеждой, а кто рукой, дабы не слышать зловония разлагающегося тела, выражают столько же ужаса и страха по поводу такой чудесной новости, сколько Мария и Марфа выражают радости и удовольствия, видя возвращение жизни в мертвое тело брата. Произведение это почиталось столь отменным, что, по мнению многих, Аньоло должен был превзойти всех учеников Таддео и даже самого себя. Однако вышло по-другому, ибо подобно тому как в юности воля одолевает любую трудность для достижения славы, так нередко некая беспечность, появляющаяся с годами, ведет к тому, что вместо того чтобы идти вперед, возвращаешься вспять, что случилось и с Аньоло. И в самом деле, после этого прекрасного образца его мастерства род Содерини, возлагавший на него большие надежды, заказал ему главную капеллу в Кармине, и он написал в ней все жития Богоматери, однако настолько хуже Воскрешения Лазаря, что всякому стало понятно, что ему не хватило желания заниматься искусством живописи со всем должным рвением, и потому во всей этой столь большой работе нет ничего хорошего, кроме одной истории, где вокруг Богоматери в комнате много девушек в разных, по обычаю того времени, одеждах и прическах занимаются соответственно и разными делами: одна прядет, другая шьет, эта наматывает шерсть, а та вышивает, да и все остальные работы подмечены и выполнены Аньоло очень хорошо.
Расписав подобным же образом для благородного семейства Альберти фреской главную капеллу церкви Санта Кроче и изобразив в ней все происходившее при обретении Креста, он выполнил эту работу с большой опытностью, но без особенно хорошего рисунка, ибо только колорит в ней очень красив и продуман. Когда же он позднее писал также фреской в капелле Барда в той же церкви несколько историй из жития св. Людовика, то получилось у него гораздо лучше. А так как он работал по прихоти, то с большим, то с меньшим старанием, то в Санто Спирито, также во Флоренции, за дверью, ведущей с площади в монастырь, над другой дверью он написал фреской Богородицу с младенцем на руках и святых Августина и Николая так хорошо, что фигуры эти написаны будто вчера. А так как у Аньоло осталась как бы в наследство тайна мозаичных работ и дома у него были инструменты и все, употреблявшееся для этого его дедом Гаддо, то и он для времяпровождения, только потому, что это было у него под рукой, делал, когда придется, что-нибудь и мозаикой. И вот, так как многие мраморные плиты, покрывавшие восьмигранную крышу баптистерия Сан Джованни, были разрушены от времени, вследствие чего сырость, проникнув внутрь, изрядно испортила мозаику, которую к этому времени уже выполнил Андреа Тафи, то консулы цеха купцов постановили переделать, пока не испортилось и остальное, большую часть мраморного перекрытия, а также починить и мозаику. И посему заказ на всю работу и руководство ею были переданы Аньоло, и он в 1346 году произвел перекрытие новым мрамором, накладывая с большой тщательностью плиты по стыкам на расстоянии в два дюйма одну над другой и стесывая каждый камень на половину его толщины. Затем, связав их стуком из мастики, сваренной с воском, он сладил все с такой тщательностью, что с тех пор ни крыша, ни своды никогда больше не портились от сырости. Так как затем Аньоло починил и мозаику, то это и стало причиной того, что по его указаниям и весьма обдуманному проекту был переделан таким, каков он и теперь, под крышей вокруг названного храма весь верхний мраморный карниз, который раньше был гораздо меньше, чем теперь, и весьма обычным.
