Поразительно, но оказалось, что страна, которая внутри себя устроена так демократически и является примером такого устройства для других стран, страна, которая внутри себя всячески – законодательно, экономически и даже психологически – борется с любыми попытками монополизировать ту или иную сферу, сразу согласилась быть абсолютной монополией во внешнем мире. Как любая традиционная монополия, США также не только «примирились» со своей монопольной ролью, но и стали всячески оправдывать и защищать эту роль. Что, впрочем, делает любая монополия в такой ситуации. Америка во внешней политике стала, если хотите, «глобальным Газпромом» периода «нулевых» годов. На фоне ее внешнеполитических ошибок просчеты или неправильные, а то и агрессивные действия во внешней политике других стран выглядят, мягко говоря, небольшими сбоями и недоразумениями.
После окончания холодной войны и в результате этого события во внутренней политической культуре Америки произошли большие изменения. С одной стороны, США остаются очень демократической по своей сути страной. Но с другой – победа в холодной войне резко усилила и укрепила традиционные мессианские черты американской психологии и привнесла в нее немало черт, напоминающих политическую паранойю, самоуверенность и высокомерие, если хотите. Американская элита стала смотреть на мир слишком снисходительно и покровительственно, отчасти – вольно или невольно – передавая это же отношение всему американскому обществу. Кстати, именно поэтому трагические события 11 сентября 2001 года стали столь неожиданными для США и заставили американское общество отреагировать на них, на мой взгляд, не вполне адекватно.
Вторым важным результатом окончания холодной войны стало окончательное утверждение в США «интеллектуального» (именно в кавычках) преимущества крайне консервативного экспертного, академического и даже просто бюрократического сообщества, которое не только поверило в силу своего интеллектуального анализа, но достаточно активно стало теснить другие международные и национальные интеллектуальные центры. Как результат, именно они стали главным источником советов и рекомендаций для администрации президента Джорджа Буша-младшего. Под общим флагом «неоконов» они предложили широкую и агрессивную программу «продвижения демократии в мире», которая неожиданно даже для меня нашла многочисленных сторонников в рядах американских демократов и либералов. Многие простые американцы, которые до этого не задумывались о роли своей страны в мире и об отношении к ней людей в других странах, стали более активно вникать в мировую политику, защищать позиции своей страны, сидя у себя в гостиных на диванах, попивая пиво в местных барах или поджаривая барбекю на своих задних двориках. Стали на время этакими диванными проводниками демократии по всему миру.
Хотя такая «внешнеполитическая направленность» американского общественного мнения длилась не очень долго, она сумела оказать определенное влияние на умонастроения всего американского мейнстрима. Американская система ценностей, во внешней части которой стояла старая идея мессианства, идея Америки как лидера, модели, примера, идеала и защитника всего «свободного мира» от международного коммунизма во главе с СССР, нашла, как казалось им, свое окончательное историческое подтверждение. К этому историческому опыту Америки легко добавлялись еще два фактора: демократические антикоммунистические революции 1990-х годов в Восточной Европе, приведшие к полной интеграции стран этого региона с Западом, а также безусловные успехи Японии, Германии и других стран, построивших демократии и свободные рынки в условиях нахождения там американских войск и многочисленных баз США. Иными словами, Америка сравнительно легко поверила в образ себя как «мирового добра», а образ американского солдата превратился в умах простых американцев в стереотип «политического модернизатора», «демократизатора» мира и «освободителя народов» от своих и чужих диктаторов в пользу американского военного присутствия. Этот стереотип побудил США к операции во Вьетнаме, а позже – в Ираке и Ливии. Если во Вьетнаме США действительно боролись с мировым коммунизмом, то во всех последующих значимых конфликтах противник был гораздо менее осязаем. Поэтому зачастую казалось, что США ввязываются в очередную военную операцию не просто с целью уничтожить своего врага, а, скорее, для того, чтобы укрепить свой имидж главного и единственного архитектора нового мира. В том числе и в своих собственных глазах.
Эта тенденция отнюдь не оборвалась с затуханием «арабской весны» и военными действиями в Сирии. Повторю: при всей своей короткой памяти, чем американцы хорошо известны в мире, они на самом деле всегда очень цепко и последовательно играют в долгую игру, в долгую стратегию в политике. Они могут – иногда очень болезненно и безнадежно – проиграть ту или иную внешнеполитическую битву, схватку за временное доминирование в том или ином регионе мира, но при этом всегда стараются выиграть всю «внешнеполитическую войну». Кто наблюдал матч по хоккею на льду с участием американских или канадских команд, поймут, что я имею в виду. Даже когда разрыв в счете не дает, казалось бы, никаких шансов на перелом в игре, а времени остается совсем мало, обе команды играют на пределе возможностей, как будто в матче установилась временная ничья. Азарт не снижается, силы никто не жалеет, о расслаблении нет и речи. И часто отстающая команда каким-то чудом выигрывает проигранный было матч или по крайней мере сводит его к ничьей.
Так американцы ведут себя и во внешней политике – с отступлениями, поражениями, обходными маневрами и прорывами, но двигаются и двигаются дальше и дальше, имея в виду конечную цель. Их не смущают временные поражения и не радуют временные победы, они упорны и очень хватки в своих намерениях, а их внешняя политика в гораздо меньшей степени связана с тем, кто именно занимает Белый дом. Во внешней политике США мне напоминают танк, который, извините за грубость, прет со своими национальными интересами, не принимая в расчет интересы тех, кого он подминает в этот момент под себя. С определенной точки зрения это очень эффективная внешняя политика.
Плохо это или хорошо для мира – вне дискуссии. Для Америки это, безусловно, хорошо. К примеру, могу напомнить, что столицы всех тех государств мира, которые героически освобождала от фашизма Советская армия в ходе Второй мировой войны, сегодня являются столицами государств – членов НАТО, а Германия, занятая в 1945 году войсками армий СССР, является одним из инициаторов широких санкций, наложенных на Россию после известных событий в Крыму и на Востоке Украины. И таких примеров – от Кубы до Вьетнама – можно привести много во всех частях света. Долгая игра американцев приносит им – пусть не сразу – ощутимые победы, а обидные проигрыши быстро забываются, не оставляя, как это случилось с СССР, слишком уж болезненных ран в исторической памяти американского народа. Под бессмысленные разговоры о «скором распаде Соединенных Штатов», «конце эпохи доллара», окончании американского доминирования и т.д., которые десятилетиями идут в России, США продолжают оставаться ведущей силой мировой экономики и политики. А все их политические противники, которым казалось, что они вот-вот возьмут верх, лежат в политических руинах разной степени измельченности.
Конечно, история – штука малосговорчивая, упрямая и своенравная, однако американская нацеленность на долгие политические игры, умение подняться над текущей ситуацией и оценить «большую картину» не может не вызывать уважения и признания. Более того, повторюсь, в целом это качество отнюдь не является чем-то присущим всему американскому обществу, американскому образу жизни и мышления, которые во многих отношениях отличаются краткосрочностью интересов, дискретностью и большой нестабильностью. Но как страна Соединенные Штаты удивительно стабильны и живучи в своем долгосрочном видении. Вот и победа в холодной войне только укрепила уверенность американской элиты и общественного мнения в правильности такого подхода. Америка как бы получила по итогам холодной войны награду за терпение и выдержку.
Но, повторюсь снова, этот «орден Победы» был получен Америкой с нагрузкой в виде изменений в системе ее собственных ценностей и приоритетов. Главное в этом изменении заключалось в том, что власти США решили, что во имя блага страны, безопасности ее граждан и благополучия ее экономики вполне можно чуть-чуть, изредка обманывать собственных соотечественников, прятать от них информацию, следить – вопреки Конституции и законам – за теми из них, кто вызывает подозрения, прослушивать телефонные разговоры и просматривать электронную почту. Демократия, по мнению самих американских властей, в определенном смысле слова делала Америку беззащитной перед врагом, ибо подразумевает открытость, прозрачность, предсказуемость и законность. Америка, по сути, в ходе холодной войны привыкла к постоянному осадному положению, к постоянной готовности к мобилизации, к чрезвычайной ситуации и необходимости моментальной контратаки, в том числе ядерной. Окончание холодной войны заметно снизило запрос на такую политику, однако события 11 сентября 2001 года вновь привлекли к ней правительственный интерес.
