Мало кто из социологов обращал внимание на то, что классовое разделение в обществе проходит не столько по линии богатые – бедные, сколько «хорошие» – «плохие». Нечто подобное заметил Григорий Климов: «классовая борьба, о которой столько твердили нам Маркс и Ленин, идет не между богатыми и бедными, а между нормальными людьми и ненормальными дегенератами, между Богом и дьяволом, где с Богом – все нормальные люди, а с дьяволом – все ненормальные» (Божий народ) – впрочем, как видите, и он все свел к «этическим субстанциям», проигнорировав отношения борьбы между теми, кто имеет этическую власть и теми, кто ее не имеет. «Этический капитал» имеет силу ничуть не меньшую, чем капитал материальный, причем, в аспекте политических ориентаций первый гораздо существеннее, ибо богатство или бедность не всегда определяют характер, вкусы и моральный облик человека. Поэтому среди зажиточного класса довольно-таки много «левых», демократов и социалистов, и наоборот, среди низов мы встречаем и фашистов, и самых закоренелых реакционеров. Богатство или бедность далеко не всегда являются прямым следствием личной воли того или иного индивидуума, но за свой моральный облик каждый отвечает сам, хотя и не всегда возможно отстоять свою честь и авторитет перед общественным мнением. Но те, кто свой авторитет смог отстоять, те и правят бал в области морали, диктуя свои нормы всему обществу. Кто такие богатые? Это те, кто умеют отнимать деньги у бедных, у всех тех, кто не может постоять за себя. Кто такие «хорошие»? – Те же самые богачи, только стяжатели других, более тонких, но не менее могущественных капиталов. Это те, кто умеют возвышать себя за счет унижения «плохих», тех, кто не может удержать за собой власть и моральный авторитет. Впрочем, мы уже давно живем в таком мире, где понятие «плохие» совпадает с бедными и слабыми, а понятие «хорошие» – с богатыми и сильными. Я не знаю, кому как, но мне, если кто и отравляет чем-то жизнь, то это именно «хорошие люди», с которыми у нас, видимо, классовый антагонизм. Выше мы уже цитировали Галеано. – Что тут можно сказать? Порядочные и честные люди редко когда выступают на стороне Добра, по крайней мере, Добра официального и общепринятого, внутреннее чувство чести не позволяет, стыдно оказаться причисленным к той категории людей, что Оруэлл назвал «благомыслящими» (goodthinkful) (1984) или Солженицын «благонамеренными» (Архипелаг Гулаг). И с другой стороны, кто-нибудь, когда-нибудь слышал, чтобы злодеи свое Зло называли иначе, как Добро? Покажите мне хотя бы одно проявление зла, которое бы призналось «Я зло». Нет сомнения, что и антихрист назовет себя «христом»: «…ибо многие придут под именем Моим, и будут говорить: "Я Христос", и многих прельстят» (Мф. 24:5). Там же у Эренбурга описывается такой эпизод: «Нас привезли в лагерь Оберланштейн, близ маленькой речки Лан. В первый же день к нам пришел немолодой лейтенант. Он объявил нам, что Германия сражается за культуру, право, свободу, за дело всех малых народов мира. Это было настолько похоже на то, что мы слышали каждый день, в союзных странах, что я усомнился, и не собирается ли немец, повторяя вычитанные им из «Матэн» лозунги, выдать себя за сторонника союзников и вызвать нас на излишние откровенности» (Необычайные похождения Хулио Хуренито). Более того, мы можем смело сказать, что всякое «Зло», которое в данный момент большинством общества осуждается как Зло, больше не Зло, так же как ложь, познанная как ложь, – уже не ложь, кривда, познанная как кривда, есть правда. Поэтому нет нам никакого смысла, да и не достойно это «бороться со злом» (осознанным) – с ним и так все «борются», кому не лень. Но истинный подвижник, как и все подвижники в истории, борется только против одного объекта – Добра, ибо на остальное просто грех тратить наше драгоценное время. Ницше увидел борца с добром даже в Иисусе: «Иисус из Назарета любил злых, а не добрых: даже его доводил до проклятий их морально негодующий вид. Всюду, где вершился суд, он выступал против судящих: он хотел быть истребителем морали» (Злая мудрость. Афоризмы и изречения).
Из этого, однако, вовсе не следует, что Ницше сам не имел никакой морали, более того, в 4-й главе из Предисловия к «Заратустре», имеется нечто в роде «Нагорной проповеди», в которой, правда, в отличие от Иисуса Заратустра не говорит ни «блаженны», ни «праведны», но: «Я люблю тех…, Я люблю того…», и «Я» Заратустры не выступает здесь как частное проявление вкусов и пристрастий единичного человека, Сверхчеловек для Ницше есть тот абсолютный императив, чему должен послужить и принести себя в жертву человек смертный: «Будущее и самое дальнее пусть будет причиною твоего сегодня: в своём друге ты должен любить сверхчеловека как свою причину. Братья мои, не любовь к ближнему советую я вам — я советую вам любовь к дальнему». Мы также не релятивисты, мы верим в Абсолютное Добро, которое также относится к категории отношения, но соотносится уже не с интересами тех или иных людей или социумов, а с той конечной целью, для которой существуют конкретные люди и социумы. Сия цель есть цель эволюции, «точка омега», говоря языком Тейяра де Шардена, которая поглощает в себя все существующее. Иными словами, смысл бытия – жертвоприношение, причем, Добра Злу, а не наоборот. «Хорошее Добро» есть мертвое Добро. В Библии сказано: «Плодитесь и размножайтесь» – Зачем? – есть такое толкование: чтобы затем принести себя в жертву. Все, что не жертва, то грех, все, что существует для самого себя, – грех, что долго существует для самого себя, – грех и зло. Добро есть полностью отработанная и отданная на благо завтрашнего дня жизнь? Жизнь человека, жизни народов, жизни цивилизаций – все должны поскорее отработать свою функцию и исчезнуть: «если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин.12:24). Поэтому, грех еврейства еще и в том, что оно захотело остаться «не умершим зерном», тогда, когда другие народы, отработав свою историческую функцию исчезли, претерпев эволюционные метаморфозы [2]. Таким образом, все имеет смысл только тогда, когда служит чему-то другому, более важному. Жизнь, которая служит лишь сама себе, смысла не имеет, но приобретает смысл, когда служит чему-то бессмертному или хотя бы тому, что остается после нее: потомству, народу, идее. Жизнь, посвященная Богу, имеет смысл только тогда, когда она ясно понимает и знает, Что Это такое, как знали лично Бога Авраам, Моисей, Иисус. Для тех же, кто лично не знает Бога, а говорит: «Я предполагаю, возможно, Он есть, или я доверяю кому-то, кто сказал, что Он есть», жизнь, в сущности, такая же бессмыслица.
Говорят: «на всякое действие есть противодействие» – это, как известно, закон природы. А как слово «противодействие» звучало бы на латыни? – реакция. Таким образом, поучается: акция и реакция; прогресс и сопротивление прогрессу – вполне естественные диалектические противоположности. Философия также отражает диалектику развития мысли, поэтому и философы делятся на реакционных и прогрессивных; первые защищают интересы вчерашнего дня, вторые – дня завтрашнего. Это старо как мир.
Теперь, определившись с понятиями «добра» и «зла», рассмотрим, как они проявляются в отношениях между евреями и гоями на практике. В главе «объекты конфликта» мы уже частично касались этого вопроса, разбирая тот вред, который причиняют евреи гоям, что, собственно, и является причиной конфликта, при этом мы отмечали, что евреи творят гоям не только зло, но и добро, хотя и не всем. Здесь же мы подвергнем суду также и гоев и поговорим об их деяниях по отношению к еврейству: хороших и плохих, справедливых и несправедливых, допустимых и недопустимых, ибо, как мы уже говорили, еврейский вопрос имеет две взаимосвязанные стороны, поэтому научный антисемитизм должен полагать не только борьбу с еврейством, но также и борьбу с гойством, в результате чего должен быть сотворен новый мир без определяющего участия евреев и гоев.
Формы проявления антисемитизма.
Выше мы уже определяли понятие антисемитизма как противостояние еврейству, обусловленное восприятием последнего как преступной организации, причем, мы включали сюда и те случаи, когда такое восприятие имеет под собой реальную почву, и так же те, когда отношение к евреям у гоев формировалось путем клеветнической пропаганды, разного рода наветов и диффамации, и также мы включали сюда и все формы противостояния, как справедливые, так и несправедливые, как законные, так и преступные, точно так же, как противостояние между классами может иметь мирный характер, а может и насильственный, против богатых выступают как разбойники на большой дороге, так и аскеты-праведники в своих кротких проповедях, но первых и вторых объединяет одно: классовый антагонизм, отрицающий право богатых жить за счет бедных. Точно так же и всякий антисемит отрицает право евреев жить за счет гоев. Мы уже цитировали слова Теодора Герцля о том, что «Все народы, у которых живут евреи, явные или замаскированные антисемиты» (Еврейское государство). И действительно, опровергнуть сие утверждение нелегко, однако мы не можем полностью с ним согласиться, мы уже упоминали, к примеру, армян, как народ, в массе своей не знающий антисемитизма, то же, наверно, можно сказать и о японцах, среди которых встречаются такие филосемиты, что в своем иудонацизме дадут фору любому еврею, например, вышеупомянутый Яшико Сагамори, редким явлением антисемитизм был и на Кавказе, и в других регионах, где традиции или племенные узы наций не допускали какие-либо сношения с чужаками. Поэтому мы можем принять герцлевское обобщение только с небольшой поправкой: «Все гои, среди которых живут евреи, явные или замаскированные антисемиты». Следует также сказать, что не всякий не-еврей гой (по нашей терминологии, в смысле субъекта еврейского вопроса). Ни один народ, который живет в своей автаркии, еврейский вопрос касаться не может, если у этого народа не появляется со временем компрадорская верхушка, попадающая в прямую или косвенную зависимость от еврейства. Но не каждый свободный и независимый народ может противостоять или быть вне зоны досягаемости, зоны экспансии мирового еврейства вкупе с гойским глобализмом, поэтому он вынужден либо ей подчиняться, либо защищаться, а защита от еврейской экспансии есть опять-таки антисемитизм. Конечно, при всякой самозащите могут применяться как необходимые меры обороны, так и их превышения, порой выходящие за рамки допустимых и законных. Мы, как уже было сказано, не можем принять за определение антисемитизма только незаконные и недопустимые действия против евреев, ибо их незаконность еще нужно доказать, а если таковая доказана, она уже подпадает под категорию преступления, хотя и совершенного на почве антисемитизма. Таким образом, первое, что нужно сделать, это разделить формы антисемитизма на преступные и законные.
